Валерий Попов - Комар живет, пока поет [Повести]
- Название:Комар живет, пока поет [Повести]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2006
- Город:Москва
- ISBN:5-699-15786-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Попов - Комар живет, пока поет [Повести] краткое содержание
ББК 84(2Рос-Рус)6-4
П 58
Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко
Попов В.Г.
Комар живет, пока поет: Повести. — М: Эксмо, 2006.
— 784 с. — (Красная книга русской прозы).
Валерий Попов, лауреат премий «Золотой Остап» и «Северная Пальмира»; в своих произведениях дарит нам добрый юмор, гротеск и занимательную интригу. Повесть «Чернильный ангел» — о трогательной и смешной судьбе интеллигента в нынешнее бестолково-суровое время. В книге собраны также лучшие повести писателя, где перемешаны добро и зло, трагедия и веселье.
ISBN 5-699-15786-7
© В. Попов, 2006
© ООО «Издательство «Эксмо», 2006
Комар живет, пока поет [Повести] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В ответ — медленно, сипло:
— ...Я же сказал тебе — звони через месяц!
Гудки. Это хорошо! Правда, «звонить через месяц» он мне приказал ровно месяц назад... но и это хорошо!
Я вышел, позвонил в дверь. Тишина, потом — ленивые глухие переговоры за дверью... Тишина. Хорошо!
Вернулся к Вере Афанасьевне.
— Разрешите? — Открыл дверь на балкон. Вышел. К сожалению, у бати в квартире нет балкона. Но и это хорошо.
Перемахнул ногу, сел на перила.
Хозяйка всплеснула руками, метнулась — но не ко мне почему-то, а прочь из квартиры. Это правильно: ни к чему лишние чувства! Хватает своих.
Теперь с ее балкона перекинуться к батиному окну. Метра два всего-то лететь... но, к сожалению, силу тяготения даже на это время не отменишь! Поглядел вниз. Хорошо!
У «стены плача» стоял какой-то знакомый красный «пежо». Странно... Не такой ли я видел у себя во дворе?
Слежка?.. Это хорошо!
Вспомнил, как однажды с такой же высоты, из гостиницы, увидел Фатьму. Тогда, правда, была розовая зима, пушистое утро. За ней, лязгая челюстью, ехал бульдозер, сгребая снег, нагоняя, а она бежала, виляя пышными бедрами, игриво отмахиваясь: «Отстань!» Бульдозер брякал. Как сейчас увидал! «Красавица и чудовище». Вперед!
Одной ногой на краю балкона, держась руками, другую ногу свесил... Холодит!
Подоконник, к сожалению, слишком покат, но зато педантичный батя привинтил с внешней стороны рамы градусник на кронштейне... Молодец, батя! Все предусмотрел!
Из «пежо» что-то длинно блеснуло. Бинокль? Фатьма наблюдает? Молодец.
Теперь — шаг в пустоту. К счастью, не в абсолютную. Батя кое-что сделал и для моей жизни. Вот — оторвал дом улучшенной художественной планировки, не зря его называют в народе «дом с шашечками»... есть куда ступить... Хотя до этого, думаю, нога человека сюда вряд ли ступала!
Надавил ребром ботинка на шашечку, художественно выдающуюся кафельную плитку. Удержит? Я, главное, — удержусь?
Хорошо висим! Раскорячился, как паук. «Паук увидел червяка, и подружились на века!»... Только хохоту мне сейчас и не хватает!
Вот он, градусник на окне. Трех сантиметров не достает пальчик. Заодно и температуру померим... Левой рукой — за градусник, правой — сквозь стекла. Только так.
Оглянулся на прощанье... Автомобиль блеснул. Втахова смотрит? Может, «грант» метнет?
Говорила кокетливо: «Но я другому отдана... Причем — тобой!»
Лихой я парень! Под знаменем Фонда Пауэлла, с грантометчицей Втаховой — вперед! «Человек создан для счастья, как птица для помета!» С этими словами метнулся: левой рукой — за градусник, правой — сквозь звонко лопнувшие стекла, ухватился за подоконник в комнате... Ну что, Оча? Нравится окровавленная рука? Отпустил градусник (красный столбик заметно подрос!), полез в комнату сквозь стеклянные сосульки. Сверзился на ковер.
Ну что, Оча, — не ожидал?
Они как раз сидели на ковре скрестив ноги, когда я к ним присоединился. Многовато их, правда, оказалось, все с сизо-бритыми головами, некоторые с бородами. Совершали намаз? Извините. Не пришлось согласовать: слишком кратко ваш Оча изъясняется. Краткость — сестра таланта, но не его мать.
Сидел, зализывая кровь на запястье. Батя, я думаю, мною доволен был бы. Помню, он рассказывал, как во время войны ехал на подножке поезда, лютой зимой, к нам на побывку, с тяжелым рюкзаком муки за спиной — всю ночь провисел. И не просто провисел, а когда, обледенев, стал стучать в дверку вагона, чтобы открыли, вот так же, как примерно сегодня я, стекло разбили изнутри — еле успел увернуться от осколков — и тут же каким-то острым костылем стали в лицо ему тыкать, желая спихнуть с подножки: в тот момент как раз поезд по мосту шел, высоко над рекой. И всю ночь в него этим острым костылем били, а он уворачивался, но так, чтобы поручней не отпустить. И мешок не сбросил! Молодец, батя! В конце концов умудрился костыль тот железный ухватить и завязать его узлом! Вот так вот! Благодаря тому, что он тогда доехал с мукой, и я выжил. Что же — я хуже его?
Здорово, ребята!
Смотрели они на меня, прямо скажем, недружелюбно. Это естественно. Сквозь стекла вваливается окровавленный тип, без предварительной договоренности. Но и на Очу — заметил я — они как-то злобно глядели. Может, он сказал им, что квартира сия куплена и все в порядке? И вдруг— гость из окна. А может, хозяин? Как-то страстно-вопросительно они смотрели на Очу. Хотя, как увидел я (и вежливо поздоровался), и Хасан тут, прежний жилец... он бы мог, казалось, всем объяснить историю появления Очи здесь. Или мне все рассказывать?.. Сейчас — только отдышусь!
Странно, я пригляделся: Хасан тут (давно вроде исчезнувший), а Зегзы, близкого Очиного друга, почему-то нет. Ответственности испугался? Моральной? Или материальной?
Чувствовалось по их молчанию, какому-то серьезному их делу я помешал.
Но и у меня случаются некоторые дела! Улыбаясь, глядел я на них — но ответной улыбки не заработал. Пошел вдруг колотун в дверь.
Извините — открою.
Никто не шелохнулся. Открыл.
Соседка, с милиционером. Это хорошо.
Мильтон, молодой совсем, оглядел собрание.
— Что тут у вас? Кто в окно в квартиру влез?
Обшее молчание. И я молчу... Говорил же я Втаховой, что я нехороший!
— Документы!
К счастью, вроде бы не ко мне!
Те стали вынимать какие-то потертые грамоты. Милиционер мельком глянул... Не русские... И не голубые. Но — с документами.
— Ясно. Выходим.
Все стали хмуро подниматься.
— И ты!
Оча как-то обособился от своих, но неудачно.
— Я? — удивленно Оча проговорил.
— Ты, ты!
— Я ни при чем! Это земляки мои зашли... Но я их не знаю.
— Вот и не предавай своих земляков. Собирайся!
— Я их тут подожду, — заупрямился Оча.
— Это как хозяин скажет. — Милиционер посмотрел на меня.
— Нет... лучше не здесь, — сказал я...
Говорил же я Втаховой, что я нехороший.
— Обувайтесь! — усмехнулся мильтон. — А ты собирай манатки! — сказал он Оче. Видно, был уже проинструктирован соседкой.
Стреляя в меня взглядами — мол, не уйдешь, отомстим! — гости вышли.
Оча вслед за ними выволок баул.
Отомстят, не сомневаюсь... Я и сам-то жить не хочу. Но буду. Я лег.
Ночь кошмарно прошла — вся почему-то в стихах... но сил, чтобы собраться и уехать, не было у меня. Зато мозг бушевал, даже во сне.
«Кавказ! Далекая страна! Жилище вольности простой! И ты несчастьями полна и окровавлена войной!»
Господи! Зачем я так хорошо учился в школе — и все это до сих пор помню?
«Оседлал он вороного и в горах, в ночном бою, на кинжал чеченца злого сложит голову свою!»
Проклятая эрудиция!
«Подожди немного, отдохнешь и ты!»... Но в каком смысле? «Он спит последним сном давно, он спит последним сном. Над ним бугор насыпан был, зеленый дерн кругом... и... и... и бледны щеки мертвеца. Как лик его врагов бледнел, когда являлся он!»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: