Игорь Адамацкий - Созерцатель

— Наша служба информации, — отвел он лицемерный взгляд на сторону. — Вы понимаете, в такой сложной социально — неустойчивой обстановке, как сейчас, мы должны знать, по возможности, все обо всем. Надежность информации — фактор стабилизации... Я превосходно осведомлен про ваш СОС, страховое общество сознания или, как считают другие, союз особо сумасшедших, — он улыбнулся добродушно-снисходительно, — я отслеживаю возможную перспективу развития вашего общества-союза, и меня радует, меня действительно радует, что КИДы вашего союза индексируются на достаточно высокий уровень, — он начал жестикулировать, и руки его заметно тряслись, — но удивляет, что ваша ассоциация не использует никаких технических средств для исследования человеческой психики. Кто-то мне говорил даже, что вы — последователи теории старого русского химика Карла Фрайберга...

— Впервые слышу, — небрежно ответила Сюзанна, — но если не возражаете, давайте перейдем к делу. Положите руки на колени. Вот так. Сосредоточьтесь. Смотрите мне в лицо, на переносицу. Постарайтесь ни о чем не думать. В данный момент для вас не существует никаких проблем, потому что в любой точке актуальности не могут существовать проблемы. — Сюзанна с креслом придвинулась ближе. — Я не вдаюсь в причины и анализ вашего состояния, хотя они мне известны.

Он вопросительно приподнял брови.

— Да, да, — подтвердила она, положив свои мягкие и сильные пальцы на его руки, — истинная причина кроется вне вас, она в том идеологическом страхе, который незримо мучает вас, — она со спокойной энергией смотрела в его светло-карие глаза, как будто входила в знакомый мир, теперь настороженный, как зияющая пустота. — В том страхе, который история пытается скрыть как собственное разоблачение. Что вы ощущаете?

— Тяжелое тепло в пальцах и кистях рук, тепло поднимается, — покорно ответил он.

— Разоблачение истории, — продолжала Сюзанна, не отрывая своих ладоней от рук пациента, — наступит не завтра, и потому вам не следует бояться... вот так... теперь лучше, — она что-то невидимое снимала с его пальцев и стряхивала на пол, — еще не все доказательства собраны, не все свидетели опрошены... но чем дальше отодвигается суд, тем бесповоротней будет приговор... ваша коммунистическая партия, несомненно, будет осуждена как преступная организация, это неизбежно, и к этой неизбежности необходимо привыкнуть и успокоиться... я понимаю, это страшно, вешать вас не станут, и расстреливать тоже, тем более, что лично вы не числите себя преступником, ведь так? Тем более, что коллективная безответственность вашей партии лишает вас возможности очиститься раскаянием...

Александр Вениаминович пытался оторвать взгляд, выдернуть его из-под взгляда Сюзанны, но не мог и не в силах был шевельнуть руками, они все более наливались плотной и чугунной тяжестью.

— Ваши руки, — продолжала Сюзанна, поглаживая кончиками пальцев его пальцы, — успокоятся ненадолго, они перестанут выдавать двоемыслие вашей натуры... это спокойствие можно закрепить, если вы произведете в сознании вашем некую операцию... вы должны понять, что ваша партия — партия преступников, даже если каждый отдельный функционер в ней является не злодеем, а покорным исполнителем злодейства, но идеология вашей партии, ее мировоззрение, мироощущение и мировосприятие — это болезнь ума и души, и от этой болезни возможно избавление лишь собственными усилиями, помноженными на стремление в вечности.

Сюзанна откинулась на спинку кресла, крепко сжала ладони, на мгновение закрыла глаза, удерживая душную фиолетовую неприязнь к этому человеку.

— Все, — сказала она, — на сегодня все. На некоторое время вы свободны и от тремора, и от беспокойства совести.

Он держал руки перед собой, сжимал и разжимал пальцы, рассматривал.

— На какой срок вы зарядили меня устойчивостью? — вопросил он, усмехаясь, но как-то кривовато, как привык усмехаться перед публикой и единоверцами партии, и каждый волен был толковать ухмылку по-своему: как синдром вины, как коварство замыслов, как дружескую откровенность или как-нибудь еще.

— Надеюсь, в течение месяца с вами будет все в порядке, — Сюзанна смотрела на него странно ясными глазами с проблесками в глубине глаз.

— Деньги, — сказал он, — всякая работа оплачивается. Сколько я должен за сеанс?

— Переведите на счет СОС.

— Да, конечно. И все же я хотел бы уточнить, — в его голосе проблеснул металл, как перламутровая пуговица в куче мусора. — По моим данным, ваша ассоциация имеет какое-то касательство к одному... очень неординарному феномену. По некоторым вашим словам я понял, что это так... Меня интересует, насколько ассоциация продвинулась в поисках решения проблемы.

— Не понимаю, о чем это вы?

— Я имею в виду вирус Фрайберга, — он пытался поймать взгляд Сусанны.

— А что такое этот вирус? — взгляд женщины был прозрачен.

Александр Вениаминович рассмеялся неестественным образом, — в этом клохчущем звуковом изображении эмоций был и страх, и раздражение, и злость.

— Вашей ассоциации полагалось бы об этом знать, — он наблюдал за лицом Сусанны, сверлил буравчиками глаз, — сейчас многие помешались на этом вирусе. В начале века русский ученый Фрайберг, он из немцев, а не из евреев, это я так, на всякий случай. Так вот, Фрайберг получил, точнее, вывел вирус гениальности. Введенный в кровь, вирус производит потрясающее действие на здоровье и интеллект. Мощность интеллекта возрастает в десятки раз.

— Очень интересно, — равнодушно произнесла Сусанна, — зачем же столько интеллекта? Если нет возможностей применения?

— Еще как! — воскликнул Александр Вениаминович. — Особенно сейчас это архиважно и квазинеобходимо. Генетическая дебилизация в обществе нарастает в сумме и проявлениях...

— Да, да, — подтвердила Сусанна, — мы давно живем в стране придурков, но в этом я не вижу особо тревожащей проблемы, все ко всему приспосабливаются. Жизнь избрала нам такой способ гибели — угасанием разума... Но, может быть, у этого вашего ученого остались последователи или документы...

— Увы, — вздохнул Александр Вениаминович, — самого Фрайберга по ошибке, из-за революционной неразберихи, простите, шлепнули балтийские матросы, а бумаги были разграблены и, скорее всего, погибли. Но я слышал, что профессор успел ввести этот вирус в кровь своих детей. Но и следы этих детей также затерялись.

— Как это печально, — безразлично подтвердила Сусанна, — но я надеюсь, вы или кто-нибудь другой обнаружит это утраченное или затерянное спасение от нарастающего идиотизма.

— А что если ваша ассоциация СОС займется этим? Неофициальные усилия иногда бывают более успешны.

— Боюсь, наших усилий будет недостаточно. У нас в ассоциации три угасающих старичка и две маломощные сенсетивки, считая и меня. Да, кроме того, у нас и другие задачи — духовное воспомоществование личности на основе методики психологического выравнивания биополевых структур человека с помощью аудиовидеопсиходелических структур... Что-то вроде баптистских проповедей с картинками. Почему бы вам самим не заняться этим? Ведь под вашим началом или влиянием могучий механизм профессионалов во всех сферах, — от политических проповедников до сантехников...