Наталья Галкина - Квартирная развеска

— Они вырежут у нас сердце и печень, — шепнул Джеймс, — такое у них жертвоприношение, об этом тоже было написано в газете.

— Шел бы ты со своей газетой, — отвечал Джойс.

— Но сначала напоят нас дурилкой из вареных мухоморов и шампиньонов, — не унимался Джеймс, — чтобы мы были под балдой и не вопили, а пели.

— Ты лучше послушай это гнусное «вжик-вжик».

— Палач точит обсидиановый жертвенный нож, осыпанный бриллиантами, — бойко сообщил Джеймс.

— Смотри наверх! смотри наверх! прямо над нами!

Прямо над ними красовалось на потолке золотое солнце с изумрудно-бирюзовыми глазами, в волосах солнца братья увидели ту же эмблему со спиралью, что и в инкунабуле.

Палач неспешно приближался вкупе со жрецом, несшим керамическую чашу с дымящимся отваром.

— Быстрее! Начинай! начинай со внешнего конца хвоста спирали, вали к центру, только глаз не отводи, я за тобой, может, успеем.

Братья оказались в музее почти одновременно, голые до пояса, взмокшие и взъерошенные. Перед ними в витрине лежали керамическая чаша и обсидиановый нож.

— А в газете не написали, что к жертвенному камню человека приделывали с помощью трех эргономичных камней, — сказал Джеймс, — там...

— Как Василий говорит, — отозвался Джеймс, — «узнаю брата Колю!» Всем ты хорош, братец, одна у тебя есть привычка паскудная: газеты читать.

К ним приближалась музейная работница. «Молодые люди, оденьтесь, — сказала она, — у нас не бордель».

— Знаем! — отвечали Джеймс и Джойс.

Британия как-то раз выловил из воды русалку размером со щуку средней руки, очень растрогался, назвал ее Фэнтези, купил ей на одном из обитаемых островов большой аквариум, и месяц держал Фэнтези при себе. Каково же было удивление моряков, когда после полуденных склянок на палубу выскочил Британия с аквариумом в руках, каковой и фуганул за борт вместе с содержимым, то есть с Фэнтези, верещавшей напропалую, пока аквариум описывал в воздухе большую дугу, и замолкнувшей, едва он плюхнулся в воду.

— «И за борт ее бросает в надлежащую волну», — запел Перси Китс.

— В набежавшую, — поправил Василий. — Чем она тебе помешала, русалка-то?

— Достала она меня, — сказал Британия, — уж очень влюблена в меня была, кошка похотливая. Так верещала, так выгиналась передо мной за стеклом, сил нет. Всё хотела, чтобы я с ней сношался.

— Ну, и сношался бы, — сказал Перси Китс.

— Ты в своем уме? Она ведь мне не в габарит. Это всё равно что с дошкольницей сношаться. Не, по-честному, дело не в габарите. Деле в тем, что я патологию не люблю. Ведь это полнейшая патология: переть на судне по акватории с аквариумом на борту!

Дизи хлопнул Британию по плечу:

— Слушай, а ты ведь настоящий философ! То ли ты солипсист, то ли экзистенциалист, то ли прагматик.

— Не смей меня обзывать, — сказал Британия, побагровев, — собачий ты сын. Ежели ты такой грамотей, думаешь, тебе всё позволено?

Выйдя под звездным небом по нужде (как назло, в ту ночь всех разбирало одновременно, видимо, из-за пива и из-за порнофильма по видику), моряки наблюдали на ост-ост-зюйде натуральный звездный дождь на небольшом кусочке неба.

— Чего это они? — спросил Василий, имея в виду светила. — Метеоритный поток у них там или метеорный ливень?

— У них там звездные войны, — сказал Джеймс.

— Как звезданут хренометом по звезде, — и звездец, — подтвердил Джойс

«Звезданул бы я тебя, протуберанец фигов, — подумал принявший телепатему хренометчик из дальней галактики, — да и солнечную систему твою с тобой заодно, мало бы вам не было, блины двуногие, ваше счастье, что мне не до вас».

Может, он бы передумал, и мало бы не было, да его вместе с его хренометом аннигилировал мощный вражеский хрононосец с двумя моностопами, тремя полиглотами и одним всюем на борту.

— За что они, интересно, воюют? — спросил Василий.

— Все воюют за родину, — убежденно сказал Британия.

— Говорят, некоторые инопланетяне поголовно одного среднего пола и не рождаются, а почкуются, — заметил Джеймс.

— Какая же у них тогда родина, если они не рождаются? — спросил Джойс.

— Во-первых, — сказал назидательно Дизи, — про почкование придумали педики из женоненавистничества и личного бесплодия, никакого почкования нет и быть не может; а во-вторых, где отпочковался, там и родина.

— А в-третьих? — спросил Василий.

— Я диалектик, — гордо сказал Дизи, застегивая ширинку, — признаю только «во-первых» и «во-вторых».

«Звезданул бы я тебя лично, во-первых, — подумал всюй из хрононосца, — и твою тупую планету, во-вторых, да назначение мое во Вселенной другое. Как это — нет никакого почкования? Всё есть, и почкование, и деление, и сепуление, олух одноразовый одноклеточный!»

И тут зазвенел у Дизи в ушах неведомый нездешний невнятный гимн с абсурдопереводом:

Близнецы были чрезвычайно любопытны, даже и не в квадрате, а в неопределимой степени. Всем членам команды запрещено было капитаном соваться к Сцилле с Харибдою; естественно, Джеймс и Джойс незамедлительно отправились туда вплавь. Три судна, стоящие на якоре, были уже еле видны, когда братья ступили на гальку низкого бережка Сциллы, и тут же услышали выкрики, сопровождаемые звоном клинков на высоком берегу, куда они тут же по скалистой узкой тропке и взобрались; особо, впрочем, поначалу не высовывались.

На обоих фехтующих надеты были тривиальные фехтовальные маски; болельщики пребывали в густых вуалях либо накомарниках, болельщицы в паранджах. Происходящее напоминало не поединок, а тренировку.

— Туше! — вскричал Джеймс.

Сражающиеся замерли.

— Хукеры-нукеры! — вскричал судья. — Бежим, собратья-старообрядцы! Нас выследили!

Подхватив рапиры, придерживая длинные одеяния свои, неведомые собратья исчезли в чаще, кусты сомкнулись за ними, и наступила тишина.

— Пошли налево.

— Лучше направо.

— Стойте и не двигайтесь, — раздался сзади безапелляционный голос.

Пред братьями предстал молодой человек с красными глазами, двумя стрелялками экзотической формы, в двурогом шлеме с петушиным гребнем, в алых сапожках на каблучках. В обтягивающем его переливающемся всеми цветами радуги одеянии имелась некая странность: горло было закрыто, рукава ниже запястий, зато причинные места и зад обнажены. Позже братья смогли убедиться, что у всех жителей Сциллы, именуемой ими Эмбрионом Империи, сия деталь костюма, то бишь ее отсутствие, считалась обязательной независимо от возраста и пола, не было ее только у старообрядцев, преследуемых и прячущихся.

— Вы находитесь на берегах Эмбриона Империи. Скоро все континенты, вонючие государства, сраные острова и полуострова сольются в Империю и начнется благоденствие.