Тамара Стоун - Если бы мы знали

– Ты была права, – сказал он. – Не надо было ей верить.

Я сомневалась, что Ханна способна на подобное, несмотря на то, что история с Твиттером указывала на нее.

Люк впился кончиками пальцев в виски и принялся нарезать круги по коридору. Потом он остановился и ударил по одному из шкафчиков так сильно, что на дверце осталась вмятина.

Я оттащила его в сторону.

– Хватит! Ты порвешь внутренние швы.

Он вывернулся, но тут же снова приблизился ко мне и обнял. Он дышал быстро и прерывисто. Я обвила руками его шею и прижала к себе. Я поцеловала его в шею и сказала, что все образуется, что мы вместе разберемся в том, что случилось.

– У тебя с собой ключи от машины? – спросила я и сунула руку в передний карман его джинсов. Ответа не потребовалось: ключи оказались там. Я вытащила их и крутанула вокруг пальца. – Пойдем. Я поведу.

Я пулей вылетела из кабинета и врезалась прямо в Люка. Эмори стояла за ним. Он молча посмотрел на меня. Вид у него был растрепанный и уязвленный.

– Это не я, – выпалила я. – Клянусь.

Люк не ответил. Лучше бы он сказал хоть что-нибудь. Или Эмори. Их молчание давило на меня хуже любых слов.

– Честное слово. Я сама только что узнала.

Его лицо смягчилось. Наверное, мне следовало бы немного успокоиться, но я все еще страдала от чувства колоссальной вины. Пускай видео отправила не я, но появилось-то оно из-за меня! По сути, виновата именно я.

– Это правда. – Папа вышел и положил руку мне на плечо, но я от него отодвинулась. – Заходите. Я все вам объясню.

Папа оперся на свой письменный стол, Аарон устроился в кожаном кресле. Люк и Эмори сели рядом друг с другом на диване. А я была слишком возбуждена, чтобы сидеть. Я прислонилась к стене в дальней части комнаты, скрестила руки на груди и собрала всю волю в кулак, чтобы не закричать.

Люк был в ярости.

– Почему ребята из моей школы, которых я почти не знаю, увидели запись, которую я сделал для себя и которой ни с кем не собирался делиться?

Он резко вдохнул. Голос у него дрожал.

– Это все из-за меня, – сказал Аарон. – Меня очень впечатлило твое видео. Я поделился им с пастором, которому доверял, но, видимо, недостаточно доходчиво объяснил, что оно не для обнародования. Я не просил его выкладывать видео в Интернет, честное слово. – Он поднял руку. – А потом оно появилось на Ютубе и… Я не ожидал, что оно так быстро наберет популярность.

– Я снял его для себя! – Люк ударил кулаком по столу. – Для себя !

Никто ничего не сказал. Я молча стояла у стены. Мне хотелось взять Люка за руку, увести от папы и Аарона и от этой кошмарной несправедливости, защитить его и показать Эмори, что я больше не овца. Что я изменилась. Но можно ли было говорить о том, что я изменилась, если я не могла сдвинуться с места и не решалась ничего сделать?

– Я согласился выступить на Дне открытых дверей, чтобы оказать вам услугу. Потому что вроде как я был вам должен. Вы с самого начала это задумали?

Я посмотрела на Эмори, но она сверлила взглядом моего отца.

– Нет, – ответил папа спокойным, размеренным голосом. – Клянусь.

Я с сомнением на него посмотрела. Почему-то мне казалось, что он не говорил Люку всей правды.

– Это было не твое видео, папа. – Я говорила тихо и робко, но, по крайней мере, не молчала. – Не Аарона и не мое. Оно принадлежало Люку. – Я повысила голос. – Ты не имел права им распоряжаться. Это история Люка . Это должно было быть его решение.

– Знаю, – прошептал папа. – Мне жаль. Правда. – Он положил руку на сердце. – Но… Я хочу кое-что тебе показать, – добавил он, обращаясь к Люку.

Папа встал с кресла, повернул его к Люку и показал на монитор.

– Открой одно из этих писем. Они приходят к нам со вчерашнего дня. И все адресованы тебе.

Люк сел и начал читать. После первого письма он открыл следующее. А потом следующее.

– Видишь, я был прав – твоя история вызвала у людей отклик. Нам звонят пасторы со всей страны. Спрашивают о тебе.

Я посмотрела, как папа восторженно меряет шагами комнату, и внезапно ко мне пришло осознание. Ему звонят другие пасторы. Впервые за долгое время им нужно то, что есть у него , а не наоборот. Он снова чувствует себя важной персоной. Дело не только в Дне открытых дверей. Благодаря Люку папа снова обрел значимость в их глазах.

– Все хотят с тобой встретиться, – продолжил папа. – Ведь тебе есть что им сказать.

– Мне?! – вскричал Люк и сдавил руками виски. – С чего бы это? Я уже все сказал в своем видео. Мне больше нечего добавить!

– О, в этом я сомневаюсь, – ответил папа. – Слушай, я извиняюсь за то, что твои друзья в школе его увидели. Мне правда стыдно. Но сделанного не воротишь, так что… Почему бы не воспользоваться ситуацией? – Он говорил спокойно, как будто ничего страшного и не произошло. – Кое-какие телевизионные каналы хотят, чтобы ты на них выступил.

Я взглянула на Эмори. Она смотрела на моего отца. Внезапно я посмотрела на весь этот разговор ее глазами. Не похоже было, что папа действовал в интересах Люка. Он разговаривал, как пастух, который пытался загнать одну из заблудших овечек в нужный ему загон.

– Думаю, тебе это пойдет на пользу, – добавил он.

– На пользу? – выпалила я. – Уж точно не Люку.

– Нет, Люку, – ответил папа, повернувшись ко мне. – А еще тем, кто отправил ему письма, тем, кто нажал на «сердечко» под видео, и тем, кто еще не слышал его историю. – Он снова посмотрел на Люка. – Можно провести несколько интервью прямо у нас в кампусе.

Видимо, папа надеялся этим меня заткнуть, но у него не вышло.

– Где именно, пап? – Я фыркнула. – Перед табличкой с названием школы? Может, ему еще в конце выкрикнуть дату и время, когда приходить на День открытых дверей?

Папа открыл было рот, чтобы ответить, но я его опередила.

– Не соглашайся, – сказала я, обращаясь к Люку.

Он неотрывно смотрел на моего отца. Хотела бы я знать, о чем он думал.

А папа тем временем продолжал свой монолог.

– Тебя пригласили выступить на утреннем шоу в четверг на местном телеканале Лос-Анджелеса. Проезд и проживание в отеле оплатят. Конечно, придется пропустить один день учебы, но я могу позвонить твоим родителям и все им объяснить… Если ты, конечно, захочешь.

Люк встал и принялся бродить по комнате.

– Что за безумие? Я ничего не понимаю. Что нужно от меня телевидению? Зачем им говорить со мной ?

– Ты вдохновляешь других. Ты искренний. Ты прекрасный спортсмен, но в то же время – совершенно обычный ребенок, которому довелось пережить нечто необыкновенное. Ты даришь людям надежду.

– Надежду на что?!

– На все.

Как ни странно, Эмори все это время молчала. Она сидела рядом с Люком, сложив руки на груди, и сверлила взглядом меня и моего папу. Наконец она подала голос: