Тамара Стоун - Если бы мы знали

– Надеюсь, ты не думаешь над тем, чтобы согласиться, Люк?

Люк потянулся к ручке двери, но папу это не остановило.

– Я все понимаю, – крикнул он. – И не виню тебя в том, что ты уходишь. Я не удивлюсь, если ты исчезнешь за дверью и больше никогда не заговоришь ни с одним из нас.

Люк не обернулся, но положил ладонь на притолоку и стал слушать, что папа скажет дальше.

– Ты не обязан где-либо выступать, но если тебе понравилось рассказывать свою историю на камеру… если после этого тебе стало лучше, а с плеч словно упала гора или хотя бы камень… если ты в глубине души все же считаешь, что изменишь свою и чужую жизни, если поделишься своей историей с другими, – подумай над моим предложением.

– Люк! – Эмори взяла его лицо в ладони и повернула к себе. – Это не ты. Тебе это не нужно.

Он отстранился.

– Откуда тебе знать, что мне нужно?

Эмори отшатнулась, как будто он отвесил ей пощечину.

Люк посмотрел на моего папу.

– Всего несколько интервью, да?

Папа еле сдержал улыбку.

– Завтра у нас в кампусе и в Лос-Анджелесе. Туда надо будет поехать уже в среду вечером, а в четверг утром выступить на передаче «С добрым утром, Лос-Анджелес!». Домой вернешься еще до обеда.

Люк поджал губы.

– И все?

– И все.

Он скрестил руки на груди. В кабинете повисла тишина. Вдруг Люк повернулся ко мне:

– Я хочу, чтобы со мной поехала Ханна.

Эмори разинула рот от удивления. Она хотела было что-то сказать, но передумала, а затем резко поднялась с дивана и выбежала из комнаты.

Я помчалась за ней, окликая ее по имени, но она и не подумала остановиться.

– Мне нечего тебе сказать! – крикнула она.

Эмори повернула за угол, ускоряя шаг. Мне удалось ее догнать только на парковке.

– Прошу тебя, – взмолилась я, хватая ее за руку. – Поверь мне, я не хотела, чтобы это произошло. Прости меня, пожалуйста. – Она оттолкнула меня и пошла к машине Люка. – Клянусь! Я здесь ни при чем. Я и Люк сняли это видео для него… для тебя . Так он хотел объяснить тебе, что произошло. А я всего лишь ему помогла.

Она выхватила руку и пошла дальше.

– Я все время думаю о том дне! – закричала я. – Постоянно! Я не могу уснуть по ночам и проигрываю наш разговор в голове. Все, что сказал мой папа. И как я за тебя не заступилась. И не помогла тебе. Но я хочу тебе помочь! Я нужна тебе…

Эмори резко остановилась и развернулась.

– Он буквально сказал, что это моя вина. А ты с ним согласилась.

– Я не это имела в виду… Ты не так поняла…

Я растерялась. Вот как всегда. Я не успела подумать над тем, что сказать, и не могла связать и двух слов. Я делала только хуже, если это вообще было возможно.

– Мне не нужна твоя помощь, – отрезала Эмори.

– Прошу тебя! – Я потянулась к ней, но она шагнула назад. – Скажи Люку.

– Нет. – Она медленно помотала головой. – Не скажу. А если ты ему проговоришься, Ханна, то все. Я никогда тебя не прощу. Мы больше никогда не сможем быть друзьями.

Она отвернулась и подошла к машине. Села за руль, повернула ключ и выехала с парковочного места. А потом опустила окно.

– Скажи Люку – пусть напишет мне, когда будет готов возвращаться.

День 299-й, осталось 138

К среде видео Люка разнеслось повсюду. В школе только о нем и говорили. И все задавали мне один и тот же вопрос: что это за девушка обняла его в конце?

Я отвечала, что Ханна – наша общая подруга, и больше ничего не добавляла.

День 300-й, осталось 137

В четверг утром я села на диван в гостиной и включила телевизор на сто шестом канале. Мама принесла две кружки черного кофе, передала мне одну и села рядом.

Зазвучала музыка заставки передачи «С добрым утром, Лос-Анджелес!». Двое ведущих по очереди сообщили о самых важных новостях, а затем камера ненадолго повернулась к Люку и Ханне. Они стояли в фойе, улыбались и махали зрителям. После рекламы они уже сидели рядом на коричневом диване в студии.

Люк был одет в темно-серые джинсы и яркую голубую рубашку, которая хорошо оттеняла его глаза. Выглядел он замечательно. Особенно меня впечатлили волосы. Кудри были мягкими и объемными – наверное, их уложили перед началом шоу.

Что до Ханны, она нарядилась в струящееся белое платье в мелкий серый горошек и выглядела очень прилежной и скромной. Они с Люком словно специально подобрали одежду, сочетающуюся по цвету. Вырез на платье был не слишком глубоким, но обнажал крестик, который Ханна всегда носила на шее.

Она устроилась поудобнее и начала рассказывать, как увидела его машину за окном кухни.

– Так вышло, что я спустилась за стаканом воды.

Она упомянула о том, как его автомобиль въехал в край тротуара.

– Он остановился прямо под моим фонарем. Я сразу выбежала из дома. Люк не двигался и не дышал. Я не понимала, что с ним, и поэтому помчалась обратно, чтобы позвонить в «Скорую» и разбудить родителей.

Потом Люк описал, как плавал в теплой воде.

– Вдруг неизвестно откуда раздался голос Ханны. Она сказала то, что я никогда не забуду.

Тут, как будто они заранее это репетировали, Ханна посмотрела в объектив и произнесла:

– Я сказала ему: «Твое время еще не пришло».

Ведущие одновременно вздохнули в свои микрофоны, а за ними вздохнула вся аудитория. Люк одарил Ханну улыбкой.

Я сделала вид, что сую палец себе в горло.

Когда восторги стихли, Люк продолжил:

– После того как меня выписали из больницы, я чувствовал себя потерянным. Мне было очень… грустно. Я ни с кем не мог обсудить то, что со мной произошло, потому что меня не готовы были выслушать. Все хотели, чтобы я снова стал прежним.

Под «всеми» он имел в виду меня.

Мне вспомнился тот вечер, когда я пришла к нему домой на Калетти-Спагетти и он показал мне статьи про спортсменов. Я попросила его больше об этом не читать. А в тот день, когда он вернулся в школу, я уговорила его сходить со мной в забегаловку и сказала: «Представим, что кафе – это машина времени. Как только мы туда зайдем и сядем за наш столик, мы перенесемся на две недели назад. Ничего плохого не случилось, никто не пострадал и не пострадает». Даже в то утро в больнице, когда медсестра заявила, что он чуть не умер, Люк прошептал: «Не чуть». Я его услышала. Но не стала уточнять, что он имел в виду.

Если бы я его выслушала, возможно, он поделился бы своей историей со мной, а не с Ханной?

Последние несколько недель я винила в их внезапно завязавшейся дружбе те злополучные десять минут, но не я ли на самом деле была виновата?

– Я не мог спать, – продолжал тем временем Люк. – Я боялся закрыть глаза. Боялся, что уже не проснусь. А потом Ханна предложила снять видео, и после этого мне сразу стало намного легче. Я не хотел его никому показывать, но теперь даже рад, что вышло иначе. Теперь я могу выговориться.