Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

В свое время кадровики устроили новобранцам ликбез о том, как не сгинуть в тёмных водах приставаний. На зимней стажировке мы узнали, что существует три вида ха-расмента:

- банальный деспотизм, когда начальник или старший товарищ гнобит подчинённого или младшего товарища, заставляет нижестоящего по званию выполнять грязную работу, даёт тому поручения, которые в принципе невозможно выполнить, или поручения, не имеющие прямого отношения к работе;

- сексуальные домогательства;

- харасмент алкогольный, когда начальник пытается споить подчинённого или заставляет подчинённого пить вместе с ним, потому что пить одному ему скучно. 77

Нам показали сотню слайдов с броскими заголовками:

* Что делать, если коллега зазывает тебя в караоке, а ты не хочешь идти?

* Как не позволить сэмпаю тебя споить?

* Куда обращаться, если лидер команды над тобой намеренно издевается, используя своё положение?

* Что делать, если начальник преследует тебя в соцсетях и заваливает любовными сообщениями?

Будто вырезки из женских журналов, слайды были напичканы иллюстрациями, советами психологов и примерами из жизни.

- Все три вида харасмента строго-настрого запрещены в нашей компании. Мальчики не должны пошло шутить в присутствии девочек, приглашать их выпить после работы, настойчиво предлагать сотрудницам свою компанию, -резюмировала кадровичка в конце презентации. - Есть вопросы?

Вопросов ни у кого не возникло.

Мы разыграли десяток сценок в команде. Казалось, что теперь мы готовы к любой непредвиденной ситуации, что теперь мы сумеем дать отпор сэмпаю-алкоголику, сэм-паю-флиртуну, озабоченному начальнику и начальнику-тирану. Мы прошли курс выживания молодого бойца, но к настоящим боевым действиям оказались неготовы. Как часто случается, практика была далека от теории.

Перевод Сэкихары в головной офис застал врасплох даже старожилов. Меньше всего повезло его непосредственным подчинённым: он таскал их за собой по кабакам, а те должны были делать вид, что им нравится проводить вечера в компании неуёмного босса, смеяться над его шутками и следить, чтобы стакан Сэкихары всегла оставался полон. Каждый вечер Сэкихара выбирал пару-тройку жертв, усаживал несчастных в такси у подножия Птичьей башки и задорно кидал старичку-водителю: «В сторону Кабукичо». Сэки-хара не хотел ни в чем уступать менеджерам из фирм-конкурентов, а потому старался как можно скорее восполнить пробелы в теории и практике японской питейной культуры. За пару месяцев большой босс обошёл все забегаловки Восточного Синдзюку. Спрашивал ли он подопечных, пьют те или нет? Ни разу. Интересовался ли он здоровьем сослуживцев? Ни капли. Плевать он хотел на их печень и почки. И наконец, ему было совершенно всё равно, волнуются ли их жёны, плачут ли их дети, скулят ли их псы, ожидая припозднившихся хозяев под дверью.

Вслед за назначением Сэкихары по этажу прокатилась волна репрессий - публичной порке подверглись все, кто по какой-то причине не понравился новому главе департамента: в основном те, кто с ним не пил или пил без энтузиазма. Уехать на последнем поезде домой, а не остаться кутить с краснощёким боссом до утра означало подписать себе приговор. Проблеваться на улице у всех на виду или опасть безжизненным мешком на асфальт по дороге из одного кабака в другой было лучше, чем сидеть с серьёзным видом, цедить бокал пива второй час, давая Сэкихаре повод усомниться в твоей преданности.

Единственным менеджером, кому новый начальник в первую неделю не предложил путешествие в чудный мир восточного Синдзюку, стал мой тучный сосед по столу. Мало того, Сэкихара обращался с Сайто точно так же, как громила обращался со мной - нарочито пренебрежительно. Сайто, заподозрив неладное, начал лебезить и кланяться большому начальнику в ноги. Я и не догадывалась, что громила может настолько виртуозно складываться пополам.

Порой мне было даже жалко бедняжку Сайто. Пусть он и вел себя, как барин, но он был наш барин - к его заскокам мы худо бедно как-то привыкли. Я знала, что должна платить грузному феодалу оброк переработками. Размер дани был фиксирован, а порядки в хозяйстве заучены назубок. Новый владыка стеклянного дворца драл три шкуры с громилы, а холопов пока не трогал. За всю неделю Сэкихара ни разу не наорал ни на кого из первогодок или второгодок, а на Сайто бузил по несколько раз на дню. Каждый раз, когда Сэкихара окрикивал громилу, у того на лбу выступала испарина.

Сайто, чтобы хоть как-то вернуть себе статус самого одиозного менеджера Птичьей башни, начал срываться на крепостных. За несколько часов он довёл до истерики Марико, швырнул отчётом в Бу и, наконец, прямо заявил Шампейн, что видел по телевизору маникюр, как у неё, - на руках танцовщицы кабаре. Выпад в сторону тайки остался бы никем не замеченным, если бы не одно но. Шампейн несколько лет работала с Сэкихарой в Бангкоке и частенько заказывала танцовщиц на его оргии. Она рассказала подругам об инциденте, и радио «На волне Птичьей башни» разнесло весть по всему офису, добавив в историю ярких красок и новых подробностей. В итоге, когда сплетня дошла до ушей Сэки-хары, она была далека от первоисточника, как экранизация «Анны Карениной» с Кирой Найтли от романа Толстого.

Большой босс, услышав с утра, что Сайто накануне назвал Шампэйн «дешёвой тайской проституткой», вызвал громилу в переговорную и устроил тому лекцию по межкультурным коммуникациям.

- Какой мужчина! - прошептала Ирина, наблюдая, как Сэкихара орёт на громилу, размахивая руками.

Большой босс специально не опустил жалюзи. Ему нужно было продемонстрировать всему департаменту, кто стал новым царём офисных джунглей. Лидеры других команд вжались в кресла - никому не хотелось повторить судьбу Сайто. Громила не привык играть роль униженного и оскорблённого: он провёл часа три на обеде и покинул офис ровно в шесть, недовольно бурча себе под нос.

Декабрь подходил к концу, а на Птичью башню надвигалась главная напасть сезона - новогодний корпоратив. Он должен был состояться в четверг, двадцать второго декабря, накануне Дня Рождения Императора 78 .

- А можно я не пойду? - спросила я громилу утром в четверг, когда на почту пришло напоминание о предстоящей пытке. Мне не хотелось тратить ни иены в компании сослуживцев. Скинуться просили по четыре тысячи 79 . На эти деньги можно было купить бутылку скотча, коробку суши и устроить домашнюю вечеринку на просторной кухне Платона. Мы бы полночи вырезали снежинки из салфеток, клеили их на окна, слушали «Нью Ордер» и «Рокси Мьюзик», поднимая бокалы за монарха и сожалея, что его День рождения страна празднует только раз в году. Мы бы танцевали, повязав на шеи гирлянды. Я бы надела всё самое безумное и несочетаемое, что завалялось в шкафу, а может, даже прошлась бы по барахолкам на Коэндзи 80 в поисках вырви-глаз наряда с пайетками и перьями. Я бы нашла сумасшедший прикид и для Платона, например, жилетку с блёстками, как у рокеров из 80-х. Я бы намутила себе высокий начёс и нарисовала ярко-синие смоки айс. А может, раскрасила бы и Платона за компанию.