Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

Помню, как-то я очнулась в скорой, с капельницей, воткнутой в вену.

- Жива, - сказал врач.

Я и правда тогда почувствовала себя живой. Впервые за долгое время.

Перестала ли я пить и тусоваться? Нет.

Я чувствовала себя живой, только когда была на волосок от смерти.

Несколько недель назад я встретила в клубе мужчину. Мы обменялись контактами в «Лайн» 71 . Он предложил встретиться на следующих выходных. Я согласилась. Мы выпили в баре, а потом решили прокатиться до Камакуры 72 , посмотреть на океан. Я не знаю, как он умудрялся вести машину. Он был вконец обдолбанным и пьяным. Он гнал под двести, а я курила траву, высунувшись из окна, и чувствовала себя живой.

Травка, пьяное вождение, превышение скорости... Мне казалось, я брала контроль над жизнью снова в свои руки, я могла делать всё, что хочется мне, а не сэмпаям и начальникам.

Ещё через неделю он предложил мне кокаин. Я почувствовала, что нахожусь где-то на грани, что подошла вплотную к тонкой линии - стоит её переступить, и назад дороги не будет.

- Есть хоть какие-нибудь наркотики, которые ты не пробовал?

- Я пробовал все.

- Даже героин?

- Да.

Я испугалась. Я взяла сумку и сказала, что иду в туалет. Я заблокировала его номер. Я улизнула из бара. Я вернулась в квартиру. Я залезла в ванную прямо в одежде. Я сидела в ней часа три.

Я поняла, что играю с огнем. Я поняла, что пора завязывать.

Я поняла, что надо просто признаться себе, что не смогла. Не смогла стать салариманом. Так просто. не смогла стать салариманом.

Кира, признать, что работа в большой японской компании тебе не подходит, не так страшно, как кажется. Вообще не страшно. Уж не страшнее, чем изо дня в день кланяться сэмпаям в ноги и сносить их издевательства, опустив глаза в пол.

Я знаю, что ты не сдашься. Ты никогда не сдаёшься. Ты всегда идёшь до конца. Просто я хочу, чтобы ты не ложилась пьяная в джакузи. И не искала приключений, стремясь почувствовать себя живее всех живых. Не надо ждать, когда тебе предложат наркотики, чтобы уволиться с работы, тянущей тебя вниз.

Дно - оно не в барах и не притонах, дно - оно в просторных светлых кабинетах токийских небоскрёбов.

Я собрала чемодан. Я уезжаю с одним чемоданом.

Я надеюсь, мы когда-нибудь где-нибудь встретимся.

Только не здесь. Сюда я вряд ли вернусь.

Прости, что так вышло, и не суди меня строго.

Люблю и обнимаю,

Китти»

Я перечитала письмо три раза.

- Кира-сан, обновить? - спросил бармен.

Я смотрела на него, я смотрела на входную дверь, я смотрела на другой конец стойки. Китти не придёт. Китти уехала.

Ты осталась одна.

- Счёт, пожалуйста.

Я шла по Омотэсандо, кутаясь в шарф, и слушала Элли-фант:

«Мы просыпаемся в куче дерьма,

Вся бухта им полна,

Оно всё льется у нас из ушей,

А мы продолжаем плавать в этом широком океане солёных слез» 7

Китти было ещё хуже. Ей было в миллион раз хуже. Кто бы мог подумать, что такое может произойти с Китти, умницей, красавицей Китти, всегда державшей себя в руках? Я ни разу не видела её пьяной. Она меня - да, я её - нет. Китти всегда умела вовремя остановиться. Моя Китти не просыпалась в лав-отелях. Моя Китти не отключалась в джакузи. Моя Китти никогда не курила траву. Китти вообще не курила. Какого чёрта они сделали с моей Китти?

Почему она не написала мне раньше? Почему она не захотела поделиться со мной? Почему она сбегала из «Колодца», когда видела меня за стойкой?

Это же так глупо. Так неимоверно глупо, что даже не смешно.

Да ладно? Глупо, да? А почему ты не захотела поделиться

74Elliphant, Down on Life с Китти своей болью? Потому что Соррентино устами героев «Молодости» учил «с хорошими друзьями говорить только о хорошем»? 73 Почему ты несколько месяцев не могла позвонить Китти? Почему ты не поехала к ней домой, если так хотела её увидеть?

Разве ты не боялась показаться Китти слабой, точно так же, как Китти боялась показаться слабой тебе?

А если бы Китти подсела на героин? А если бы Китти захлебнулась в джакузи? А если бы Китти напоролась на маньяка?

Стоп.

У тебя никого не осталось, Кира.

Китти нашла в себе силы покинуть офисную секту, а ты - нет.

А ведь если вдуматься, героин не так страшен, как жизнь саларимана. Где интересно, она откопала этого мужика?

Стоп. Чем ты только думаешь? Ты на дне салариманской впадины.

Спасать тебя - некому. Только тонуть.

Я дошла до курилки и достала сигарету. Меня укутало ментоловое облако.

- Кира? - я вздрогнула от неожиданности.

Я смотрела на Платона, Платон виновато смотрел на меня. Я не видела его с апреля, с тех пор, как он сообщил мне, что мой бывший вот-вот женится на барменше.

- Ты что тут делаешь?

- Пила в «Колодце».

- Одна?

- Ага.

Платон покачал головой:

- Кира, зачем ты ходишь в это заведение? Да ещё и одна? Я пожала плечами.

- Я думала, я встречу там Китти, - на щеке заблестела слеза. - Я знала, что она не придёт, но я надеялась. Надеялась, чёрт возьми. Сегодня я узнала, что Китти собрала чемодан и свалила из Японии. Неужели я была настолько фиговым другом? Настолько фиговым другом, что она не нашла получаса, чтобы со мной встретиться? Не нашла пяти минут, чтобы просто мне позвонить перед вылетом? Последний раз я слышала её голос в мае. Последний раз я видела её в конце марта. Почему Китти оставила меня одну в этом болоте?

- Кира. - Платон обнял меня и погладил по голове. -Мне так жаль.

По голове меня не гладили целую вечность. От переизбытка чувств я окончательно разревелась.

- Кира, ну хватит. Всё будет хорошо. Ты не одна, у тебя есть я. Я твой сосед, забыла? Докуривай и поехали домой.

Зябкой декабрьской ночью я потеряла подругу, но вновь обрела друга. Платон появился на пепелище моей жизни, когда я была уверена, что хуже стать уже не может. Словно завалившаяся за комод перчатка, он отыскался как раз вовремя - к аномальным заморозкам.

До досадного инцидента с барменшей мы с Платоном часто тусовались в одной компании, а потом компания продолжила тусоваться без меня. Иногда в ленте мелькали его фотографии: вот Платон сидит в баре на Азабу 75 - слева его лучший друг, обнимающий за талию то ли всё еще невесту, то ли уже жену, вот счастливая троица лежит на клеёнке под пышными ветками сакуры в парке Уэно. Не то чтобы мне хотелось встретиться с Платоном, скорее я о нём вообще не думала. Я не звонила ни ему, ни Китти, ни доброй сотне других людей из записной книжки - устроившись на Птицефабрику, я разучилась пользоваться мобильником, а со стационарного телефона дозволялось набирать только клиентов да поставщиков.

- Кира, о проблемах лучше говорить, чем замалчивать их или топить в стакане, - сказал Платон заботливо, когда мы ехали в электричке домой. - Не надо держать это в себе -тебя разорвёт. На части. В клочья.