Георгий Запалов - Эсмеральда

— Смотри боец, такие штуки использовали немцы в Великой Отечественной войне. Надежней прибора еще не придумало человечество. Срабатывает без сбоя. Нажимаешь вот сюда, разбиваешь колбу, и у тебя есть ровно четыре минуты, чтобы убрать подальше свою тощую задницу, — словно учитель НВП в школе, сказал Раздобудько, — главное помни, если колбу не разбить, детонатор не сработает и взрыва не будет. Один отдаешь Тагирову, другой закладываешь возле перегородки и ноги делай оттуда, сынок, сразу и быстро.

Уже в дверях Раздобудько окликнул Квазимодо по имени и добавил:

— Жетон свой береги, а то, как мы потом твой труп опознаем? — Сказав это, прапорщик истерически засмеялся и, подойдя, похлопал Артёма по плечу.

С высоты холма, на котором находилась водонапорная башня, весь военный городок был виден как на ладони. Пожар бушевал во всю мощь, черный дым застилал землю. Квазимодо остановился возле открытой двери и на секунду окинул взглядом эту жуткую картину, после чего три раза перекрестился и, крепко прижав к груди детонаторы, исчез внутри спасительной башни. Тагиров спускался по каменной лестнице и едва не сбил Артёма с ног. В полной темноте его силуэт напомнил Квазимодо приведение из фильма ужасов. Увидев своего товарища, Тормоз скороговоркой взволнованно закричал:

— Я всё сделал, заложил, как он сказал, мне очень страшно, там летучие мыши, я очень их боюсь, я не хочу умирать, у меня мама, у меня младшие братья, давай, Квазимодо, взрывай и побежали отсюда, я на улице тебя подожду.

Артём молча кивнул головой, хлопнул Тагирова по спине и побежал наверх, спотыкаясь в темноте. Задача была сложной. Первый заряд должен был вывести из строя насосы, которые подавали воду, вторым зарядом Раздобудько предполагал уничтожить перегородку отделяющую резервуары с водой от шлюзов. Сотни тонн воды, должны были устремиться вниз и полностью затопить объятые пламенем склады с боеприпасами, тем самым не допустить гибели, мирно спящих и ничего не подозревающих людей. Артём понимал всю глубину ответственности возложенной на него и был готов умереть, но выполнить приказ.

Как учил его Раздобудько, он установил первый детонатор, натянул проволоку от двери к взрывному устройству и взвел пружинный механизм. Квазимодо отбежал к выходу, вытащил штык нож и одним ударом привел механизм в действие. Двести сорок секунд, которые оставались до первого взрыва, он начал мысленно отсчитывать в своей голове. Тагиров причитал на улице во весь голос на своем родном языке. Артему были слышны обрывки фраз, он не понимал их значения, он считал секунды. Все было готово ко второму взрыву, оставалось отбежать на безопасное расстояние и перерубить проволоку, которая была закреплена на взрывном устройстве. Квазимодо вытащил штык нож из голенища сапога и в этот момент раздался мощный взрыв. Отовсюду полетели камни, обломки досок, взрывной волной Артёма отбросило на несколько метров назад. По непонятной причине первый заряд сработал на минуту раньше.

В голове пронеслись слова прапорщика Раздобудько: «Запомни сынок, если хотя бы один из зарядов не сработает, мы проиграем, вода пойдет только тогда, когда оба взрыва произойдут с интервалом в несколько минут. Каждый по отдельности, они бесполезны».

Квазимодо попытался в темноте найти штык нож, но его нигде не было. Через большую пробоину в стене лунный свет попадал внутрь водонапорной башни. В тусклом свете луны Артём увидел, как блеснула спасительная проволока. Он пополз в её сторону, судорожно соображая как действовать дальше. Последнее что осталось в памяти, это страшный грохот рухнувшего прямо на него ветхого потолочного перекрытия. Всё смешалось в голове. Превозмогая боль, Квазимодо попытался выбраться из-под обломков. Окровавленными руками он нащупал на шее свой жетон, крепко зажал его в ладонь и потерял сознание.

— Товарищ полковник, он приходит в себя, — сквозь пелену замутненного сознания Артём услышал женский голос. Он медленно открыл глаза и прищурился от яркого света. Размытые очертания людей, которые склонились над ним, через минуту проявились, в виде начальника политотдела Левченко и прапорщика Раздобудько.

Офицеры тревожно вглядывались в его физиономию.

«Изучают меня, как муравья под микроскопом, чего им надо? Интересно, где я? Ничего не помню. Жив, и то дело. Главное, чтобы ни покалечило. Руки вроде на месте, а вот ног не чувствую совсем», — подумал Квазимодо.

Пышногрудая медсестра, игриво поглядывая в сторону полковника Левченко, подошла к кровати, на которой лежал солдат и, поправив подушку, удалилась из палаты, демонстративно покачивая бедрами. Левченко проводил её похотливым взглядом, снял фуражку и сел на табуретку.

— Ну, что, герой, — торжественным голосом начал полковник, — одно могу сказать, молодец! Настоящий комсомолец, пример для всего личного состава и, понимаешь, армии в целом.

Квазимодо ловил каждое слово, пытаясь понять смысл. Прапорщик Раздобудько стоял рядом с перебинтованной рукой и всем своим видом показывал неподдельную гордость от своей причастности к текущему моменту. Левченко глубоко вздохнул и продолжил свою речь:

— Значит так, боец, ты теперь не рядовой Бородкин, а идеологический символ, пример настоящего русского солдата, образец для подражания, так сказать. Так что выздоравливай, гвардии сержант Бородкин, и отправляйся в заслуженный отпуск домой.

— Тагиров живой? — пропуская мимо ушей тираду спросил тихим голосом Квазимодо.

— А как же, конечно живой, — вмешался в разговор Раздобудько, — гвардии младший сержант Тагиров находится в соседней палате и ждет выписки, ты ему жизнью обязан, это он тебя из-под обломков вытащил и на себе тащил, когда ты без сознания был. Он, кстати, тоже представлен к награде, конечно не к такой высокой, как ты, но герой Тормоз, настоящий герой.

— Какая награда? Товарищ прапорщик, я же не выполнил приказ, я не смог, а вы говорите награда, — взволновано сказал Квазимодо.

— Сынок, ты взорвал эту чёртову башню, расчет оказался верным, два взрыва, вода пошла вниз, пожар был локализован, ты спас тысячи людей от гибели, что ты такое говоришь? — теряя терпение, сказал Левченко.

— Товарищ полковник, не было второго взрыва, я не успел, меня завалило, я не дотянулся до проволоки, потом я потерял сознание.

— Тогда, кто это сделал? Кроме тебя и Тагирова там никого не было, Тагиров был на улице. Саперы, которые работали на башне, написали рапорт, оба взрывных устройства, заложены и приведены в действие, четко по нормативам и инструкциям. Быть может эту проволоку Святой дух перекусил? Или приведение с плоскогубцами? Ты бредишь солдат. У тебя провал в памяти, — закричал Полковник и уже более спокойным голосом попросил Раздобудько оставить их наедине. Прапорщик отдал честь и вышел.