Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 2

— Я понимаю, что вы не хотите моей встречи с вашим мужем, Пэмпренель.

— Почему вы меня… — Голос у нее прервался, и она замолчала.

— По существу, — продолжал Сент-Ив с полным спокойствием, — ваш муж и вы ревнуете к одному и тому же человеку. Ваш муж — собака на сене: сам не гам и другим не дам. А вы ревнуете, потому что хотели бы быть похожей на мадам Рошто.

На первую консультацию Пэмпренель нарядилась в костюм, надеясь стать похожей на Луизу.

— Вы, когда были маленькой, восхищались своей мамой?

— Мамой все восхищались, — вздохнула Пэмпренель, шмыгнув носом. — На нее на улице оборачивались.

В голосе у нее слышались восхищение и горечь. В тени своей матери-красавицы эта девочка так и не повзрослела.

— Ваша мама жива?

— Она умерла, когда мне было шестнадцать.

Пэмпренель заплакала. Спаситель протянул ей коробку с бумажными носовыми платками.

— Вы про меня расскажете? — спросила она тонким сиротским голоском.

— Вы моя пациентка. Я обязан все держать в тайне.

— Вы ее любите? — спросила она, кивнув на фотографию Луизы.

— Это моя личная жизнь.

— Ей повезло, — вздохнула она.

«Повезло? — подумал Сент-Ив. — Повезло, потому что вы отобрали у нее мужа? Повезло, потому что вы разрушили ее семейную жизнь?»

— Ну-у… — Но это было все, что он сказал вслух.

Провожая Пэмпренель, он посоветовал ей лечиться под своим именем и обратиться к психологу-женщине.

— Если хотите, я дам вам адрес, — сказал он и пошел было к письменному столу.

Но Пэмпренель, стоя на пороге, повернулась к Спасителю, положила ему руку на грудь и протянула губы. Она его обольщала.

— НЕТ, — сказал он тоном, каким говорят с упрямыми детьми.

Зазвонил телефон, и оба они невольно вздрогнули.

— Она, да? — ревниво спросила Пэмпренель.

— Главное — это вы, Пэмпренель. Станьте главной в своей собственной жизни.

Телефон продолжал звонить. Сент-Ив специально не брал трубку, не проявляя ни малейшего нетерпения.

— Шанс есть у каждого, и свой вы заслужили.

— Спасибо, — с чувством сказала она. Телефон перестал звонить, и ей показалось, что последнее слово осталось за ней.

Спаситель подождал, когда входная дверь хлопнет, и набрал номер Луизы.

— Это ты сейчас звонила?

— Прости, пожалуйста. Консультация еще не кончилась?

— Да, еще не совсем. Ты приедешь завтра с детьми?

— Если ты не против. И я хотела бы тебя кое с кем познакомить. С одним очень милым старичком, о котором уже рассказывала, месье Жовановиком.

Уж не дедушкой ли Фредерики, исчезнувшим на полях сражений? В любом случае проверить это Спаситель не сможет.

В субботу утром Юсеф решил проводить Дину и Райю до дверей доктора Спасителя. Нельзя отпускать жену одну ходить по улицам. Здесь нет отрядов ИГИЛа, зато есть мужчины.

— Мы пришли, — сказала Дина. — Хочешь познакомиться с доктором?

Юсеф нахмурился и отрицательно покачал головой. Он не понимал людей, живущих здесь, даже если они говорили с ним по-английски. Он взглянул на свою маленькую дочку. Вот ее он понимал. Ей было страшно, ей было грустно. Она никогда не улыбалась. А Дина? Иногда она казалась счастливой. Как можно быть счастливой, если убили твоего брата? Если мертвого Хилаля бросили на улице? Юсеф не мог понять Дины. Может быть, он ошибся и плохо выбрал себе жену? Она слишком молода… Но, кроме нее, у него ничего не осталось от прошлой жизни. Ее и троих детей.

— Здравствуйте, Дина! — приветствовал ее Спаситель. — Прекрасно выглядите, джинсы вам очень идут!

— It’s a gift [52] Это подарок (англ.) . , — ответила она, словно бы извиняясь.

Юсефу сразу не понравились эти слишком узкие брюки, но их подарила старенькая учительница, которая обучала их французскому языку, она принесла их в подарок его жене. Дина с золотистой кожей, с перекрашенными в медовый цвет волосами, подведенными глазами, в обтягивающих джинсах была чудесным воплощением союза Востока и Запада. Спаситель поманил к себе маленькую Райю, по-прежнему жавшуюся к матери.

— Посмотри, Райя, на маленьких хомячков.

Девочка застыла перед клеткой, немного напуганная шевелящейся кучкой крошечных младенцев. Спаситель переставил клетку на этажерку и разложил на столике бумагу и карандаши, пригласив Райю порисовать. И все же маме самой пришлось усадить дочку, а потом осторожно вернуться на место, повторяя, что она здесь, совсем рядом, сидит на кушетке. Спаситель наблюдал за молодой женщиной, ставшей опытной матерью, повзрослевшей в испытаниях.

— Как Райя? — спросил он ее.

В школе Райя по-прежнему молчала, сидела одна и красила черным раскраски. Она ничего не усваивала, учительница за нее беспокоилась. Мешая английский с французским, Спаситель объяснил Дине, что у ее дочери посттравматический синдром: днем она думает о тех ужасах, какие видела, а ночью они ей снятся. Существует особая терапия для таких случаев: перепрограммирование эмоций путем концентрации на движении глаз. Пациенту предлагают рассказывать то, что он помнит, а врач время от времени прерывает его и водит рукой у него перед глазами. Пациент должен следить за ней, не двигая головой. Его глазные яблоки двигаются ритмично, как у спящего человека. По причине, до сих пор остающейся неизвестной, эти движения воздействуют на мозг, причем на самую древнюю его часть — ромбовидную, — и помогают излечиванию травмы. Спаситель посоветовал мадам Хадад и ее дочке обратиться к психологам из Французской ассоциации жертв терроризма.

Дина внимательно слушала объяснения, время от времени вставляя «I understand». Но она была очень огорчена: она прониклась доверием к доктору Спасителю, и вот теперь предстояло начать все сызнова с кем-то другим. А Спаситель, вечно готовый в чем-то себя обвинить, спрашивал себя: он отправляет малышку Райю к другому специалисту из профессиональной добросовестности или потому, что хочет вернуть себе свободную субботу?

— Если хотите о чем-то меня спросить… — обратился он к Дине слегка сдавленным голосом, протягивая ей листок с телефоном Ассоциации.

— No, thank you, Doctor, thank you for all [53] Нет, спасибо, доктор, большое спасибо (англ.) . .

Оба они встали одновременно, но Спаситель невольно взялся за спинку кресла, так у него закружилась голова.

— Я оставлю одного хомячка для Райи, — пообещал он, подходя к девочке.

Услышав свое имя, она подняла голову. В руке она держала красный фломастер. Взрослые только сейчас сообразили, что, пока они разговаривали, Райя рисовала. Она нарисовала дорогу, по обеим сторонам дома, на дороге черные человечки с оружием, а посередине дороги, занимая всю середину листа, лежал человечек со скрещенными руками, из шеи у него текла красная кровь. Дина прижала руки ко рту, чтобы не закричать: «Хилаль! Хилаль!» Райя протянула рисунок доктору Спасителю. Это для него. A gift. Что подумал бы Юсеф, увидев, как его жена плачет на груди Спасителя, а его дочь повисла у него на шее?