Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 2

— «Литература — свидетельство того, что просто жить для нас мало». — Спаситель процитировал Пессоа [54] Фернандо Пессоа (1888–1935) — португальский поэт, прозаик, драматург, символ португальской литературы Нового времени. . — Что происходит в мире твоего воображения?

— Ничего. Я хожу по кругу. Начинаю историю и бросаю. Начинаю другую и тоже бросаю. У меня истории без конца.

— А что тебе мешает продолжать их?

— Я не вижу продолжения.

— У твоих историй нет продолжения?

— Нет. — Элла пнула носком темно-синюю морскую сумку. — Все застопорилось.

Ее физическое развитие тоже застопорилось.

— А почему бы тебе не вести дневник? — предложил Спаситель.

— Дневник? Нет, это сплошная скука.

— Конечно, интереснее, если бы каждый день случалось что-то из ряда вон, но мы все-таки что-то переживаем, у нас возникают непростые чувства. Исследование внутреннего мира — тоже своего рода приключение.

Элла молчала, потом губы ее тронула слабая улыбка, скорее даже усмешка.

— О чем ты подумала?

— Что? А-а… О Call of Duty.

— Джимми. И что?

— Ничего. Говорит, что в меня влюбился. — Элла подавила смешок.

— А ты что чувствуешь?

— Он лох.

— Ясно. Но я спросил, что чувствуешь ты.

— Я как раз хотела с вами посоветоваться. Я не знаю, может, это ненормально?

— Что именно?

— Когда он меня при встрече целует в щеку, мне хочется умыться. Я как будто испачкалась.

— Испачкалась, — повторило эхо.

— Мне противно. Он сам мне противен. Я не хочу быть в его мыслях. Помните, я когда-то вам говорила, что хотела бы иметь волшебное кольцо? Становиться невидимкой. Есть люди, для которых я хочу быть невидимкой. Не хочу, чтобы они на меня смотрели. Обо мне думали. Хочу, чтобы меня для них просто не существововало.

— Какие мы в чужих глазах, в чужих головах, в чужих мечтах… — забормотал Спаситель.

— Если бы я однажды пришла в школу и мне сказали: «Представляешь? Джимми попал под автобус!», я бы, честное слово, подумала: «Супер, он больше не будет меня целовать!» — Элла взглянула на Спасителя, и взгляд у нее был испуганный.

— Это потому, что он навязывает тебе то, чего ты не хочешь: свои прикосновения. Ты хочешь, чтобы между вами была дистанция. Ты можешь протянуть ему руку при встрече.

— Могу, — обрадовалась Элла.

Спаситель задумался — может, стоит развить эту тему дальше? Спросить Эллу, как она относится к контактам с другими людьми? С отцом? С другими мальчиками? Вообще со всеми?

— Мне нравится, когда меня вдруг нечаянно принимают за мальчика, — сказала Элла, по-своему ответив на молчаливые вопросы Спасителя.

Главным просчетом Джимми было то, что он требовал от Эллы быть девочкой.

— Вот и хорошо, с завтрашнего дня буду пожимать ему руку, — заключила Элла. — Хорошо, что я к вам пришла. Со мной так часто бывает, сижу в приемной и идти в кабинет не хочется. А когда ухожу, будто камень с души свалился.

— Пиши, пожалуйста, — посоветовал Спаситель.

— Да. У меня появилась одна идея, пока я вас слушала.

Элла поспешила сказать, что, конечно, она внимательно его слушала, но при этом думала еще о чем-то другом.

— И о чем же ты думала?

— Это будет история девушки, которая носила мужскую одежду, и все будет происходить в Средние века.

Элла постоянно обыгрывала один и тот же сюжет, но теперь она уже не перевоплощалась в рыцаря Эллиота, она была переодетой в рыцаря девушкой.

— Ей придется жить среди мужчин, участвовать в турнирах, носить доспехи, сражаться мечом… Э-э-э-э, — недовольно протянула она, — это слишком похоже на Жанну д’Арк.

— Но все может кончиться не так плохо, — предположил Спаситель.

— Ну да, она выйдет замуж за епископа Кошона! — насмешливо отозвалась Элла.

— За епископа Кошона, — повторил Спаситель.

— Вы же знаете, он приговорил Жанну д’Арк к костру.

— Все мужчины свиньи [55] Кошон по-французски «свинья». , — процитировал Спаситель расхожее мнение.

— Вы про Джимми?

— Который побывал у нас сначала лохом.

— Бедняжка.

Оба рассмеялись. Шуткой можно все расставить по местам, пошутишь и поймешь: огорчаться было не из-за чего. Прощаясь, Спаситель и Элла пожали друг другу руки, глядя в глаза.

— Для вас мне никогда не хотелось быть невидимкой, — сказала девочка.

Когда Элла ушла, Спаситель вспомнил, что они не поговорили о Джеке, хомячке, которого она попросила ей оставить. Может быть, родители даже слышать не захотели о хомячке. Спаситель со вздохом взял клетку с мадам Гюставией и двинулся по коридору с ощущением, что волочит за собой пушечное ядро.

Вошел в кухню и очень удивился: Габен, Жово и Лазарь чистили картошку.

— Наряд на чистку картошки, — буркнул старый легионер.

— Мы сделаем картошку фри, — радостно сообщил Лазарь.

— У нас нет фритюрницы, — охладил его радость отец.

— У меня в хозяйстве есть тазик из нержавейки, — сказал Жово.

— А я купил подсолнечного масла, — прибавил Габен.

Военный отряд встал в кухне лагерем.

— Жово научил нас маршу легионеров, — похвастался Лазарь. — Он смешной.

И, стараясь добавить воинственности в свой голосок, он запел:

— Мне… Мне пора на работу, — едва выговорил потрясенный Спаситель. — Еще одна консультация, и я присоединюсь к вашему батальону.

Последние пациенты понедельника — пожилая пара. На старости лет супруги возненавидели друг друга. Стоило ей начать говорить, как он ее прерывал. Только он пускался в объяснения, она заглушала его громким голосом. Что можно было понять в этой какофонии? Только то, что какофонией стала вся их жизнь с тех пор, как муж ушел на пенсию и расположился на территории жены. В голове у Спасителя неотвязно звучал марш легионеров:

За ужином Лазарь поделился с отцом замечательной идеей Жово — она принесет им много экономии.

— Мы купим кур и пустим их в сад, у нас будут свежие яйца.

— Безусловно, — процедил Спаситель.

— Видишь, он согласен, — сказал Лазарь, поворачиваясь к Жово.

— Это ирония, — уточнил Спаситель. — И означает безусловно нет.

— А почему?

— Потому что мне вполне достаточно хомяков.

— Да, но они же не несут яйца.

— Неизвестно. Мы их еще не просили, — ответил Спаситель, потворствуя абсурду, грозящему затопить его жизнь.

Мадам Дюмейе далеко продвинулась в чтении «Маленьких радостей».