Евгений Мороков - Мыс Плака

— Сейчас? А что сейчас? Я работаю официантом в кафе, обслуживаю людей, сплю в подвале и жду, когда закончится смена. — Глоток вина.

— Что?! Да ты живёшь на море! Работаешь с хорошими людьми, вы вообще тут что хотите, то и делаете. Ещё и получаете за это деньги. Это лучшее, что может быть.

— Ага, я чёртов официант.

— Да какая разница? Официант, менеджер, повар. Наслаждайся своей жизнью, ты — это ты, а не твоя работа. Ты придурок, если не понимаешь, как тебе повезло.

Я знал, что она права, просто алкоголь рождал жалость к себе.

— Может быть, ты права. — Я обнял её правой рукой, она опустила голову мне на грудь, и мы замолчали.

Она умела наслаждаться секундами, в этом была её магия. Не подводить итогов дня, месяца, года, чтобы потом сказать, хорошо всё было или нет. А чувствовать настоящее, держать его на ладони, как кусок кирпича, а не песка. Я же играл в дни, анализируя происходящее. Не мог прикоснуться к ветру во время шторма, а после говорил, что помню его. Но так ли это? Быть свидетелем не то же самое, что быть участником. Мало просто открыть глаза, нужно научиться двигаться и жить в этом времени, которое есть у меня сейчас. Жить настоящим значит создавать прекрасное прошлое.

Под самое закрытие Арчи разлил вино на девушку в белом платье, которая отдыхала с друзьями. Небольшой конфуз, а затем её лёгкая истерика вперемешку со смехом друзей. Она прихватила свободный фартук и побежала в номер, чтобы успеть сменить наряд, не потеряв вечернего азарта.

Перед уходом ребята пожали Арчи руку и оставили пару сотен на чай. Не обязательно всегда должна быть негативная реакция на неприятное происшествие. Он, конечно, извинился перед жертвой, которая могла устроить скандал. Однако через пятнадцать минут она вернулась в компанию с улыбкой на лице. А через полчаса мы встретили их разгуливающими на набережной, обменялись взглядами и разошлись.

Возле «Лотуса» снова был сбор, только на этот раз с гитарой, пивом и песнями. Репертуар у всей страны один, у всего брошенного поколения один: Цой, «Сектор газа», «Сплин», «Жуки», «КиШ», Носков и вся гитарная жизнь девяностых. Эта музыка звучала у нас на подвалах, из магнитофонов, работающих на батарейках или прикрученных к аккумулятору. Слова заполняли разбитые стены, увешанные плакатами наших героев, они давали свет лампочке, прикрученной к шурупу, торчащему из потолка, они зажигали сердца горящих подростков, валяющихся на кровати из кирпичей и дырявых одеял, они наполняли дешёвый алкоголь смыслом. И сейчас, когда кто-то из нас слышит эти тривиальные аккорды, когда слышит прокуренные временем слова, — он плачет, вспоминая то время, он плачет от счастья, что оно было его.

Здесь не требовалось разрешение, здесь не нужен был вокал, дипломы музыкальной школы — только твоя душа, готовая открыться и встретиться с другими душами. Мы запели и запили вино, попутно угощая всех наших друзей на сегодняшний вечер. После исполнения «Это здорово» гитарист сделал паузу, выпил пивка, закурил косяк и начал настраивать гитару на другую тональность. Его чёрные длинные волосы прыгали на лицо, как кузнечики, убегающие от детских ног в траве. Он то и дело поправлял их рукой, забитой татухами. Пока он игрался с гитарой, поэт вышел в центр и попросил внимания:

Мы пили, курили и танцевали, словно не существовало рабства, одна лишь свобода вокруг, и ничего больше. Кто-то кричал с балконов отелей — все посылали их дружно в жопу. Рабство и покорность будет завтра, а сегодня здесь живые люди. Поэт скинул с себя футболку, оголив худощавый торс, предложил покупаться. Недолго думая, все побежали на пирс и стали нырять в воду. Затем кто-то передал бутылки с пивом и вином для прогрева тела. Алкоголь на солёных губах, в дрожащих руках оказался волшебством, созданным звёздным небом над мрачным морем, ставшим зеркалом мира.

Гитарист заиграл «Моё море» Noize MC, и тут все попрятавшиеся жуки на пляже приподняли головы, чтобы запеть вместе с нами припев. Я чувствовал некий симбиоз, дарующий радость и лёгкость. Больше не было усталости, не было рабочего дня. Каждый шлепок ладонью по морской коже давал порцию удовольствия. Прыжок в воду стал прыжком независимости, плавание под водой превратилось в полёт и очищение от проблем, гниющих ран и обид. Звёзды смотрели на нас и улыбались, я был уверен, что в этот миг упала звезда, не устоявшая перед соблазном нашей встречи. Ведь даже у них не было такой свободы, как у нас после полуночи.

Когда все пошли в «Лотус», Арчи с Леной пошли в номер, ведь мой друг снова спасал меня на рабочем месте. Лиза заказала «Пина коладу», а мне две порции виски и банку колы. Она сделала несколько глотков, поцеловала меня и побежала танцевать. Я смотрел на её движения, улыбку, губы, взгляд. Лёгкое опьянение придавало ей сексуальности, небрежной сексуальности, огня в глазах. Только это было опасно. Ходить по канату алкоголя, лишний глоток и выпивка побеждает, сводит с ума, забирает контроль. Я выпил вторую порцию виски, когда подошёл поэт.

— Слышал, вы скоро закрываетесь?

Он устремил взгляд на бутылки, служившие для него мишенью. Волосы на его голове слиплись и клочьями повисли в воздухе.

— Постоянно об этом говорим, правда, точно сказать никто не может. — Сделал глоток, допив виски. — А у вас что? — Я не знал, где он работает, да это было и неважно.

— Ещё две недели. — Он заказал два шота «Б-52». — Выпьешь со мной? Я угощаю.

Никогда нельзя отказываться от бесплатной выпивки.

— А что потом? — Кивнул головой.

— Потом? Да кто его знает. Что потом! — Зажигалка в руках подожгла фитиль.

— Хреново.

— Наоборот! — Пламя уже танцевало в наших шотах. — Заработай сегодня, чтобы не думать о завтра!

Чин-Чин!

Кровать застонала от падения двух тел. Громкий смех и подозрения на сломанную ножку нашей обители. Мы свежевали души друг друга, свежевали себя, скидывая одежду на пол, выбрасывая весь внутренний мир, гниющий, терзающий нас мир. Нам нужно было опустошение, убить старые чувства, которые покрылись язвами. Слишком много эмоций в словах, слишком мало желания в действиях. Я любил её после полуночи.