Дана Делон - Непрожитая жизнь

– Пройдите в зал, – просит он нас, – я скажу Эдит спуститься.

И мы проходим в зал. Там тоже высокий потолок с огромной хрустальной люстрой, а еще – огромное количество невообразимо прекрасных предметов и деталей интерьера, от вида которых захватывает дух. Я никогда в жизни не бывала раньше в таких домах, где все дышит изысканностью и роскошью.

Эдит входит в комнату в черном элегантном платье. Жемчужные бусы и сережки довершают ее образ.

– Какие вы умнички, пришли без опоздания! – радостно восклицает она, с наслаждением разглядывая внуков. Они все остались в джинсах, сменив майки на выглаженные рубашки. У Пьера рубашка голубая, она очень идет к его глазам, у Квантана – темно-синяя, а у Рафаэля – белоснежная, она красиво оттеняет его кожу цвета светлой карамели и удачно подчеркивает фигуру. Я с трудом отрываю от него взгляд. Капюсин, одетая в серое, простое на первый взгляд, но очень стильное платье, с широкой улыбкой восклицает:

– У вас прекрасный вкус!

– Благодарю, – вежливо кивнув, отвечает Эдит.

Я молча стою рядом с Капюсин и очень сильно нервничаю, вспоминая ее последние наставления: «Запомни, не поправляй волосы, не чеши нос и вообще не трогай лицо, никаких ненужных движений, спину прямо! Ты отлично выглядишь! Штаны как раз, блузка подчеркивает талию. Наконец видна вся хрупкость твоей фигуры, и твоя бледность как никогда в тему. Сегодня мы играем в аристократок!» И, строго посмотрев на меня, подруга вновь напомнила: «Никаких лишних, ненужных движений!» Только сейчас я понимаю, почему она несколько раз это повторила. Мне так и хочется поправить волосы, потрогать лицо или почесать нос. Нервничая, я не знаю, куда деть руки. Глянув в зеркало над камином, я вижу в нем бледную голубоглазую девушку в ярко-красной блузке с горловиной-лодочкой, открывающей ключицы и шею.

– Мам, пап, – голос Пьера выводит меня из задумчивости.

Очень высокая блондинка в серебристом платье обнимает сына с широкой радостной улыбкой.

– Петя! – пищит она на всю комнату. Эдит закатывает глаза. Пьер что-то отвечает ей по-русски, и, разумеется, кроме них никто этого не понимает. Потом блондинка с любопытством поворачивает голову в сторону Капюсин, и я понимаю, от кого Пьеру достались озорные огоньки в глазах. И вообще его мама – идеал красоты, у нее огромные светло-голубые глаза, маленький нос и ярко-красные губы. Мужчина одного с ней роста крепко обнимает Пьера, не прекращая улыбаться, и в голове у меня проносится: «А улыбка досталась ему от отца». Пьер тянет Капюсин за руку, и его отец представляется:

– Жак Делион.

– А это КАПЮСИН? – с сильнейшим русским акцентом пищит на всю комнату женщина. – Я Евгения, его мама! Какая ты хорошенькая! Жак, правда она хорошенькая? – Ее голос звенит и звенит, и мы все волей-неволей начинаем смеяться.

– Эту женщину ничто не исправит, – подходя ближе к нам, тихо говорит Эдит, – ни двадцать лет жизни во Франции, ни могила… Поверьте на слово.

Квантан усмехается, Рафаэль не реагирует никак.

– Ведь как известно, можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки… – продолжает Эдит.

Я неловко кашляю, не зная, что ответить, а Эдит, посмотрев на меня, добавляет:

– Но мой сын с ней счастлив, и это самое главное. Это единственное, что имеет значение, – добродушно заканчивает она.

– А вот и он, – гремит за нашими спинами, мы оборачиваемся, и отец Квантана хлопает его по плечу. Он выглядит точно как Квен, даже странно, до какой степени они похожи. Квантан сразу представляет:

– Леа – моя одноклассница, а это мои родители – Жаклин и Алан.

Жаклин моего роста, милая рыжеволосая женщина с бледными веснушками и ярко-зелеными глазами.

– Приятно познакомиться, – киваю я, и к большому моему удивлению она целует меня в обе щеки.

– Ты уже видел сестру? – спрашивает она у Квантана. Тот не успевает ответить, вытаскивая зазвонивший телефон, и тут раздается веселый женский голос:

– Братец! – бросаясь ему на шею, восклицает худая рыжеволосая девушка. Он улыбается и целует ее, а потом она обнимает всех своих кузенов по очереди, причитая:

– Как же я скучала!

– Стелла, ты меня сейчас задушишь, – театрально хрипит Пьер, и все в комнате смеются.

– А я приехала не одна. Мано, ты где? – оглядывая комнату, спрашивает Стелла.

– Я тут, – тихо раздается за нашими спинами, мы оборачиваемся, и Квантан роняет свой телефон, который с глухим стуком ударяется об пол. Его карие глаза впиваются в молодую женщину.

– Ты беременна? – хрипит он.

Мано неловко улыбается и опускает голову.

– Как ты догадался? – слишком громко кричит Пьер, чтобы снять напряженность, но никто не улыбается. Квантан побледнел и не может оторвать взгляда от слегка округлившегося живота Мано.

– У нас с Алексом все получилось немного наперекосяк, сначала ребенок, потом свадьба, – пожав плечами, с натянутой улыбкой поясняет Мано.

– У вас с Алексом? – переспрашивает Квен.

Она поднимает голову и встречается с ним взглядом. От ее голубых глаз веет холодом.

– Да, Квантан. У нас с Алексом.

– Я думал, вы расстались, по крайней мере, так ты мне сказала перед Новым годом, – хрипло говорит Квантан.

Мано показывает на живот:

– Как видишь, нет.

В комнате воцаряется тишина. Эдит, откашлявшись, улыбается:

– Зато будешь молодой мамой. Сколько тебе будет, когда ты родишь?

– Я на четвертом месяце, а в сентябре мне исполнится двадцать четыре.

Я вновь гляжу на нее. Она не выглядит старше нас; если бы не беременность, она могла с легкостью сойти за школьницу. Квантан тяжело вздыхает, и я вижу, как дергается его кадык. Я не знаю, что именно здесь происходит, но не могу больше видеть Квена таким и достаю свой телефон.

– Квен, смотри, кто мне написал, – зову его я, и мой голос звучит громче, чем мне бы хотелось.

Все головы поворачиваются в мою сторону. Мано тоже оценивающе смотрит на меня, а потом улыбается пустой улыбкой. Что-то в ее глазах настораживает меня. Что-то неприятное и отталкивающее.

Квантан, будто очнувшись от ночного кошмара, молча направляется в мою сторону и устремляет взгляд в заблокированный экран моего телефона.

– Я позвоню ей и все объясню… – подыгрывает он, ничем меня не выдавая. Я киваю. Он забирает мой телефон и выходит за дверь.

– Это наша одноклассница, Леа, – громко представляет меня Пьер.

– Леа? – раздается у входа с сильным иностранным акцентом.

В комнату входят женщина и девушка. Мне хватает одного взгляда на женщину, чтобы понять, чья именно она мама. Рафаэль действительно очень похож на нее. Высокая, стройная, в длинном черном облегающем платье, она проходит через всю комнату и останавливается прямо передо мной. Ее темные волосы собраны наверх, открывая длинную аристократичную шею, на которой поблескивает брильянтовое колье, а огромные черные глаза без всякого стеснения смотрят на меня. Она оценивающе изучает меня, и я вижу, как ее нос морщится от отвращения.