Бернис Рубенс - Я, Дрейфус

— Мэтью живет здесь, — сказала она, когда они сели. — Разумеется, мы этого не афишируем. Мальчиков он навещает почти каждый день, но понял, что больше не может находиться в одном доме с Сьюзен. Да, конечно, печально, что так все произошло, но я очень рада, что он с нами.

Сэм Темпл тоже был этому рад. Он не мог рассказать об этом Дрейфусу, но по крайней мере мог сообщить, что у его брата все хорошо.

— Сегодня днем я встречаюсь с вашим мужем, — сказал Сэм. — Какие новости мне ему рассказать?

— Плохих новостей у нас нет, — сказала она. — Похоже, нам удалось переехать без лишнего шума, я уже давно не сталкивалась ни с какими репортерами. И еще скажите ему, что детям очень нравится их учитель. Джин нарисовала папе картинки. Вы можете их ему принести.

— Это его наверняка обрадует, — сказал Сэм.

— Хотите посмотреть квартиру? — предложила она. — Расскажете Альфреду.

Она провела его в гостиную.

— Какая чудесная менора! — отметил Сэм. — Новая?

— Мне отдали ее мои родители, — сказала она, — когда мы с Альфредом поженились. Я раньше никогда ее не доставала. И мезузы тоже. А теперь решила — пусть будут там, где им положено быть. Я думаю, это связано с тем, что Сьюзен от нас отказалась.

Вот и еще новости, подумал Сэм, но их Дрейфусу передавать нельзя. Зато он может рассказать о меноре и мезузах, не объясняя, почему их вдруг решили выставить напоказ.

— Насколько я понимаю, министр внутренних дел знакомится с судебными материалами, — сказал он.

— Не стоит слишком уж надеяться. Когда подают прошение об апелляции, по процедуре надо снова ознакомиться с материалами. Или хотя бы сделать вид, что их перечитывают. Но это хоть что-то. Я только молюсь, чтобы Альфред не ждал слишком многого. Мэтью настроен оптимистично, он ведь никогда не отчаивается. Он так нас поддерживает! Не дает нам терять надежду.

— Вашего мужа держат в курсе? — спросил Сэм.

— Начальник тюрьмы в курсе. Он сам решает, что сообщать Альфреду.

Люси встала из-за стола.

— Я позову детей, — сказала она.

Сэм налил еще кофе. Он чувствовал себя здесь как дома. И все, что он расскажет Альфреду, будет новостями из первых рук.

В кухню прибежали дети. Джин положила на стол лист бумаги. Карандашный рисунок, три обезьянки в клетке.

— Это доказательство того, что мы были в зоопарке, — сказала она. — Папа может повесить его на стену.

— В своей клетке, — добавил Питер без улыбки.

— Дайте-ка я на вас посмотрю, — сказал Сэм. — Посмотрю повнимательнее, чтобы описать все вашему папе.

Они застыли друг рядом с другом, напряженные, словно перед объективом фотоаппарата.

— Вы со времени нашей прогулки здорово выросли, — сказал Сэм.

— У меня еще один зуб выпал, — сообщила Джин. — Передайте ему, он мне должен еще пять пенсов. И поцелуйте его от меня, — шепнула она.

Питер поцеловать папу не просил. Он был весь в отца, изо всех сил сдерживался, чтобы не разреветься.

— В Баттерси-парке ярмарка, — сказал Сэм. — Сходим туда?

— Да! Сходим, пожалуйста, сходим! — обрадовалась Джин.

— Тогда я приду пораньше, мы разрисуем лица и отправимся на парад. Маму и дядю Мэтью тоже возьмем.

Отличная возможность изменить внешность, подумал Сэм, и не бояться наткнуться на репортеров.

— А можно, Тим с нами пойдет? — спросил Сэм.

— Кто такой Тим?

— Мой друг.

Сэм взглянул на Люси: та улыбалась. У Питера наконец появился друг. Лучшая из новостей для его отца.

— Конечно, — ответил Сэм. — Мы и ему лицо разрисуем.

В тюрьму Сэм отправился в прекрасном расположении духа. У него были новости, обычные домашние новости, они наверняка поднимут настроение его друга. Но, увидев его, Сэм засомневался, что известия из дома и пара детских рисунков его оживят. Сэм ужаснулся тому, как Дрейфус похудел. Он заметил на столе нетронутый поднос с обедом и был поражен его столь удрученным видом.

— Альфред, — сказал он, осмелившись его обнять, — вы не должны сдаваться. Просто не должны. Надо надеяться на апелляцию. На то, что ваша невиновность будет доказана. Все так и будет. Я знаю. Так надо, вот и все… — проговорил он, запинаясь. — Ради себя самого, ради Люси, ради детей. Ради Мэтью. — Он сделал паузу. — И ради меня, — добавил он.

В этот момент Дрейфус перестал быть клиентом Сэма. Он нуждался в нем, как в друге.

Они подошли к койке. Сэм усадил Альфреда, подложил ему под голову подушку. А сам придвинул стул и сел рядом.

— Вот что я принес от Питера и Джин. Они хотят, чтобы вы повесили это на стену.

По губам Дрейфуса скользнула тень улыбки — чувствовалось, что улыбаться он почти разучился. Сэм протянул ему рисунок Джин.

Дрейфус долго его рассматривал.

— Как они сейчас выглядят? — спросил он. От улыбки не осталось и следа.

— Очень хорошо. Я только что от них.

Сэм собирался сказать, что они так быстро растут. Но прикусил язык — это только подчеркнуло бы, как грустно, что отца нет рядом.

— Они растут без меня, — сказал Дрейфус.

Сэму нечего было возразить.

— Они скучают по вам так же, как и вы по ним, — сказал он. — Да, у них замечательная новая квартира, — быстро продолжил он и стал описывать дом, где только что побывал. Но Дрейфус этого словно не слышал. Он всё рассматривал детские рисунки. Сэм закончил рассказывать о квартире, и Дрейфус положил оба рисунка на койку.

— Я писал о своих родителях, — сказал он. — О том, как они умерли. — Он впервые посмотрел на Сэма. — И понял, что меня это до сих пор потрясает.

Сэм снова не знал, что сказать, но теперь понял, отчего его друг впал в депрессию.

— Это естественно, — проговорил он. — Я потерял своих родителей несколько лет назад. Думаешь, что время лечит, а потом проживаешь это снова, и все это как будто вчера случилось. И снова начинаешь горевать. Ваша койка — это все равно что табуреточка в шиву.

Дрейфус улыбнулся — он был благодарен за общность переживаний.

— Это пройдет, — продолжал Сэм. — Время лечит, но ему, времени, нужно время. Вот в чем трудность. Некоторым из нас нужно держаться за свое горе. Чуть ли не культ из него сотворить.

— В моих нынешних обстоятельствах меня именно к этому и тянет.

— Но это может быть опасно, — сказав Сэм. — Так можно впасть в апатию, в отчаяние. Альфред, там, снаружи, идет борьба за вас. Мэтью настроен очень оптимистично.

— Милый Мэтью… — сказал Дрейфус.

Сэм выдержал паузу, прежде чем спросить, как продвигается книга.

— Все шло отлично, пока я не дошел до смерти родителей, — сказал Дрейфус. — И тут мне показалось, что больше уже и сказать нечего. Я подумал, что если я опишу свой крах, они каким-то образом об этом узнают. Я не только не хочу об этом писать, я и думать об этом не желаю. — Он посмотрел Сэму прямо в глаза. — Пожалуй, будет лучше, если я верну деньги.