Александр Строганов - Стравинский

Семен Семенович оживленно, – Сергей Романович?! Я не ослышался, речь пойдет о Сергее Романовиче? О Сергее Романовиче спрашиваешь ты меня?.. О, это такой… О-о, это не философ. Куда философам до него! Философы табак нюхают, мелочь считают. Философу не только что винтовку, палки доверить нельзя. Да философ и пристроить ее должным образом не сумеет. Примется тыкать ею, куда не попади, вертеть, да крутить. А Стравинский от палки откажется. Она ему только в тягость. Да он и не поймет, что это палка. Это ниже его достоинства. О, Стравинский! Такое явление! Выдающийся человек! О, это такой выдающийся человек! Выдающийся, выдающийся! Мы цены ему не знаем! Никто цены ему не знает! Он сам цены себе не знает!.. Вот уж где высоко, так высоко! Не достать, да! Тут такая Джомолунгма!.. Я вообще… мы с Арктуром вообще сомневаемся в том, что это человек. На первый взгляд, как будто человек, но если приблизиться, всмотреться… О-о! Это требует мысли! Чувств хватает, чувств достаточно, мысли бы поддать, дабы хоть на полшага продвинуться и приоткрыть. О-о-о!

Петров, выдержав почтительную паузу, продолжает, – Согласен, полковник, разделяю всецело. Не меньше вашего поглощен и очарован учителем. Но, всё же, давайте, попробуем немножечко выглянуть из его тени. Попытаемся все же подать собственный голос, сформировать и сформулировать. А вдруг из нашего щебетания вылупится какая-никакая польза?.. Согласны?..

– О-о-о!

– Так вот. Если всерьез погрузиться в те субстанции, что они, философы… Канта тревожить не будем пока… Если всерьез погрузиться в те субстанции, что они, философы, предлагают, а, подчас, и навязывают… Только так, давайте начистоту, здесь нас никто не слышит, можно без обиняков… Внимание, сейчас я попытаюсь провести мысль до логического завершения. Итак. Если всерьез, только именно, что всерьез погрузиться… Прошу несогласных заранее меня простить и забыть мои слова… Итак. Если всерьез погрузиться в те субстанции, что они, философы, предлагают, а, подчас, и навязывают… либо тронешься, либо смех до икоты… Не спешите роптать! Это еще не вывод. Всего лишь заявка, завязка! А завязка, вы знаете, может содержать парадокс!.. Истоки подобного рода умозаключений берут свое начало в далеком прошлом. Еще в отрочестве довольно долго бродил я… разумеется до четвергов, до просветления… еще в отрочестве довольно долго бродил я как раз в философских лабиринтах, вавилонах и беспробудных болотах. Пытался, так сказать, нащупать ориентиры. Силился понять, где же, черт возьми, та ниточка, та шелковая нить, что прямиком доставит меня в космос?.. Долго бродил. Или мне так кажется. Бродил безрезультатно. Знаков, хоть сколько-нибудь приближающих спасение, так и не нашел. Возможно, не по Сеньке шапка, ибо я, признаюсь, в большей степени интуит, с логикой и геометрией нахожусь в противоречии. Возможно. Но что-то же должен был я почувствовать и ухватить? Ан, нет… Что же, однажды путешествия мои закономерно закончились. Я вернулся к обыденности. Даже, признаюсь, испытал некоторое облегчение. Но вот один вопрос долго не давал мне покоя. Теперь переадресую его вам… Это не я, теперешний Петров, спрашиваю вас, это тот неискушенный, исполненный девственности и надежд отрок Петров в прыщах и лопухах спрашивает вас… Скажите на милость, кого они хотят раззадорить?.. Кого все эти философы, за исключением Канта, хотят раззадорить?.. Ловцов жемчуга? Медвежатников?.. А, может статься, никого? Переворачивают и взбалтывают просто так? Ради иллюзий?.. Лабиринты, вавилоны, болота и всё такое просто так? Без умысла и перспективы? Я извиняюсь, но в таком случае мы имеем дело с пороком космических масштабов… И это страшно, друзья мои! Гораздо опаснее, чем может показаться. Напоминаю, бесследно ничего не проходит. Ведь если слово произнесено… слово и то… а ну, как фраза? да замысловатая? да с двойным дном? Чем сей хиероглиф обернется? Где потом искать тех кудесников мысли? И кто будет их искать? И, наконец, зачем?.. Ну, что? разве я не прав?.. Прав, несомненно, прав!.. Но мне не верят! Вот, мой же соратник, можно сказать, самый близкий на данный момент человек не верит. Мало того, противодействует и в своем противодействии упорствует.

Веснухин недоумевает, – О ком речь?

– Хотя бы этот ваш Лель. Называет себя моим другом. Ходит за мной по пятам.

– Игорь? Не может быть! Игорь, скажи, что это не так.

Игорь, который к тому часу, было, прилег, приподнимается на локтях, – Что, да как, точнее, каким образом… Я, по-видимому, должен что-то объяснить? объясниться?.. Но я не знаю, не готов… не совсем в теме… словом, придремал я, товарищи, скрывать не стану, придремал немного. Минуту, не больше, но, видимо, упустил главное…

Петров желчно, – А у нас, молодой человек, не бывает второстепенного. Мы, видишь ли, временем не располагаем на второстепенное. Мы, видишь ли, время ценим, так как очень хорошо понимаем, жизнь коротка.

Игорь растерян, пытается понять, – Вы укажите, что я должен?.. каким образом?.. укажите, как будет лучше для всех? И я, конечно и непременно…

Полковник пытается помочь, – Да ты не тушуйся, ничего особенного не произошло. Ты запросто скажи другу своему, старшему товарищу скажи, дескать, был неверно истолкован, что-нибудь в этом роде. Ну, или, если хочешь, объяснись. Займи диспозицию. И так можно. Займи диспозицию, а дальше наступай или обороняйся. Если пороху хватает, почему нет? Если хочется рассказать, высказаться, озвучить, обозначить…

– Я про невольный обман хотел бы…

Петров лукаво улыбается, подмигивает Веснухину, – Ну, ну, посмотрим. А Лель-то наш непрост. Вона откуда зашел. Да, тебя, брат, голыми руками не возьмешь. Ну же, говори, мы слушаем тебя…

– Хотел бы заметить, не все так просто.

– Да-а?

– Безумие, смех, все такое, согласен, следует и проистекает. Но только ли? А жалость?.. А мысль?.. Не всегда, конечно, но случается. Бывает, и не одна. Взять хоть врачей или юристов. За ними школа. А что такое школа? Картонная коробка. Мокрая картонная коробка с улиткой на дне. Никто не спорит, улитка – создание исключительное, высокоорганизованное, погруженное в себя. С намеком на космос, которого, вероятнее всего нет, который, вероятнее всего, декорация. Есть такое ощущение?

Петров принимает игру, – Ну, допустим.

– Так вот. Сколько угодно можно расписывать загадки и достоинства моллюска, однако улитка так и останется улиткой, а коробка – коробкой. И наяву, и в памяти. Напоминаю, коробка – школа, глобус, следовательно – улитка.

Петров язвительно, – На память покуда не жалуемся.

– И в мыслях не было обидеть, честное слово.

– Ты продолжай.

– Но вот, настал долгожданный час. Перешагнули. Перешагнул, перешагнула, перешагнули. Покинули тару. Ступили, аккуратно выражаясь, в самую лужу повседневности. Ноги немедленно промокли. Солнце куда-то спряталось. Солнца в коробке было столько, что щурились, руками небо закрывали. А тут как-то разом, как будто свет выключили. И такая резкость наступила. Тревожная, прямо скажем, резкость. Ну, вот, ты, допустим, врач или юрист. Или и то и другое. Даже лучше, если и то, и другое. По-моему, удачный пример. Итак, я врач и юрист. Что я умею? Умею оперировать, а также защищать и обвинять. Готов действовать в пределах своих знаний. Я уверен, что могу быть необыкновенно полезным. Могу, и, даже, несомненно, подарю кому-нибудь жизнь или счастье. Прекрасно! Засучил рукава. Вымыл руки. Сосредоточился. Пошел народ. Один, другой, третий. Поговорил с одним, другим, третьим. Как-то что-то не складывается. И вдруг до тебя доходит. Знания твои не нужны. Им не важно, что ты умеешь. Чуда им надобно. От тебя ждут чуда. Ни больше, ни меньше.