Александр Строганов - Стравинский

– Бывал. Разумеется. У Ивана Ильича. Иносказательно. Я всегда здесь, даже когда меня нет. Ваша больница, в известной степени – мой дом. Не родовое гнездо, конечно, но, все же дом. По крайней мере, с ощущением дома, когда нахожусь там или здесь, вот как теперь или прежде, не расстаюсь. Если я что-то понимаю в этой жизни, Иван Ильич испытывает те же эмоции, чувство дома. Здесь. Во всяком случае, так подсказывает мне моя интуиция. Вас я пока плохо знаю, судить не могу, не имею права, а вот Иван Ильич – это уже часть моего сознания и подсознания. Слава Богу. Это – везение. И спасение… У меня превосходная интуиция. – улыбается, – Знаете, я пришел к вам, точнее, к Ивану Ильичу, с закрытыми глазами. Кстати, Иван Ильич здесь?

– Нет Ивана Ильича, дорогой.

– Вы внимательный собеседник, по-видимому, хороший врач.

– Спасибо.

– Открою вам один секрет. Не думаю что это великая тайна, да если бы и великая тайна, грех держать такое при себе. Скажите, вы знаете, что небо стремительно опускается на нас? В сутки двадцать – двадцать пять километров. Плюс ускорение.

– Слышал. Не так детально, но слышал. Об этом говорят.

– Слава Богу!.. Боялся предстать в ваших глазах трепачом… А от кого слышали, если не секрет?

– От своих пациентов. Нехорошее слово «пациент». От наших постояльцев. Или домочадцев. Вот «домочадцы» – совсем удачное слово.

– Правильно, пациентов своих слушайте. И не сомневайтесь… И вот еще что, учитесь ходить с закрытыми глазами… Пообещайте, что буквально с завтрашнего дня начнете тренироваться. Вы милый человек, и я желаю вам как-нибудь уцелеть.

– Спасибо… А, может быть, вас что-нибудь беспокоит?

– Хотел вас обмануть. Придумал одну безделицу. А теперь совестно.

– Обмануть хотел?

– Обмануть, солгать хотел.

– На вас вовсе непохоже. Не может быть. Наговариваете на себя, голубчик… А как хотели обмануть?

– Ой, даже в голову не берите. Такая глупость!..

– И все же.

– Будто бы хочу покончить с собой. Повеситься, например.

– Зачем?

– Зачем задумал солгать?

– Зачем повеситься хотели?

– Не хотел. На самом деле не хотел… И теперь не хочу… Повеситься – это ужасно. А других способов не знаю. Точнее, знаю, но есть же детали. Если отравиться – чем? Какие таблетки, жидкости? Возможно втирания, лосьоны, керосин, наконец… Нагана нет. Всегда мечтал о нагане в деревянной кобуре, но не сложилось. Поздно родился. И революционеров среди родственников не было… Дзержинским восхищаюсь. Наперекор всему и всем. Из-за деток, деточек. Он детей любил. Платонически…. Думаю, его тоже отравили… Ядов гораздо больше, чем мы думаем. Во всяком случае, намного больше, чем керосинщиков. Помните керосиновую лавку у аптеки горных инженеров? Помните?

– Помню. Я жил неподалеку.

– Правда?!. А вы давно там были? Интересно, цела ли она еще?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Я слышал – все керосинщики обречены. Все буквально… Разумеется, среди них встречаются и сакральные жертвы, с историей, слава Богу, немного знаком, успел познакомиться, пока имелась такая возможность, но в основном, все керосинщики – жертвы отравления… Согласны со мной?.. Наверняка среди ваших пациентов встречались керосинщики… Отравление – искусство. Мучений не хочется, боли, язв, прочих пагубных последствий, неукротимой рвоты, например, парализации полной или частичной… Вот как плохо не быть доктором. Каждый раз себе говорю… У меня была возможность поступить в медицинский, но я боюсь покойников. А теперь выясняется, что живые намного опаснее, но время уже потеряно. Да и покойников полюбил. Точнее покойницу… Да, упустил я свой шанс. Был бы хорошим врачом. Я тоже слушать умею. И люблю. Даже когда глупость какая-нибудь. Молчу и слушаю. Иногда просто голосом любуюсь. Или удивляюсь голосу. Иногда такие голоса попадаются, диковинные. Может быть, композитором стал бы, сложись жизнь иначе. Стравинским, например. Не Иваном Ильичом, а тем, другим. Был еще композитор Стравинский. Вы – человек образованный, наверняка знаете. «Жар-птица», «Садко»…

– Римский.

– Что, Римский?

– «Садко» – это Римский Корсаков.

– Но они же знакомы?

– Кто?

– Стравинский и Римский-Корсаков?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю… Жаль, что я не стал врачом, согласны? В свое время не вышло, а теперь… В моем преклонном возрасте, да с моими наклонностями кто же меня возьмет?

– А какие у вас наклонности, голубчик?

– Я теперь вяжу. Много вяжу. Сутки напролет. Не могу остановиться. Преимущественно английской резинкой. Многие предпочитают французскую, а мне нравится английская. А вам? Вы толк в вязании знаете?

– Нет. В вязании я толка не знаю.

– Вы тоже умеете слушать. Большое достоинство. Берегите его. С годами будет все сложнее, но вы старайтесь не растерять этот дар.

– Хорошо.

– Другой бы на вашем месте уже давно заткнул меня.

– Зачем?

– Скажите, а у Ивана Ильича нет брата? Не обязательно близнеца, брат может быть двоюродным, троюродным. Этот монах такие фортели вбрасывает…

– Какой монах, радость моя?

– Так Мендель же.

– Ах, Мендель? Да, Мендель, Мендель… Не знаю, лично мне он симпатичен.

– Конечно симпатичен, не то слово «симпатичен». Он тоже большая умница… Так что, насчет братьев.

– Каких братьев?

– Братьев Ивана Ильича.

– Не слышал, честно говоря, не знаю.

– Ну, что же, возможно совпадение. Совпадений, на самом деле, много больше, чем мы предполагаем…

– Вы наблюдаетесь у Ивана Ильича?

– Если это уместно, и приемлемо, я бы выразился следующим образом: мы любуемся друг другом. Он – мной, я – им… Еще есть третий человек. Стравинский Сергей Романович, агностик. Но Иван Ильич и Сергей Романович между собой не знакомы. Вот почему я, собственно, и поинтересовался, нет ли у Ивана Ильича брата. Кроме того, что у них одна фамилия, и внешне они чрезвычайно похожи… Вяжу, не могу остановиться. Предположим, вяжу кофту. Все, надо заканчивать, а я остановиться не могу. Все же нахожу силы, беру себя в руки, останавливаюсь. В результате кофта чудесная, но рассчитана на человека ростом в три, а то и пять метров… Кстати ему один из моих свитеров как раз подошел бы.

– Кому.

– Дзержинскому, точнее памятнику Дзержинскому.

– Но он в шинели, насколько я помню, дорогой мой.

– Да, да, конечно… Его снесли, как будто… Некому теперь за ребятишками следить… Скажите, а среди ваших домочадцев нет таких же вязальщиков?

– Не встречал.

– Жаль. Я бы с удовольствием подружился с кем-нибудь… А знаете, у меня теперь жена есть. Возникла совершенно случайно. Неожиданно нашлась. Так что, жена есть, а вот друзей – никого… Стравинские, конечно, Иван Ильич и Сергей Романович. Но, думаю, в полной мере друзьями их не назовешь. Скорее наставники. Учителя…