Александр Строганов - Стравинский

Еще розги.

Рябит. Рябь – сама по себе, ограды, телеграфные столбы – сами по себе. По кочкам, по дорожкам. Шрифт, провода, следы, кресты. Дороги не помню. Столбы, потом осины, тополя, осинки. Помню. Ракитник так и не попался, врать не буду. Потом тоннель, фонарики. Не помню. Рябь осталась. Ворон много, да. В прорехах и промежутках. У ворон разум трехлетнего ребенка. Подсовывают под колеса грецкие орехи, потом клюют ядрышки. Знают в среднем три-четыре языка. Отдельные полиглоты до шести-семи. Воруют искусно, коллекционируют украшения. Ангелы, как и положено, недоступны. Ангелов не встретил. Ни одного. Марево. И сразу на бережок. Никуда не сворачивая. Змей немного. Встречаются скользкие, ядовитые, но, главным образом, безвредные, покрыты пушком. Питаются ягодами, грибами. Ягоды, грибы. Пара утопленников. Те – поодаль. У них свои дела. Так что не потревожат. Безликие и сиплые. Ступайте уже.

Удильщики.

Или один удильщик. Все равно. Близнецы лишены подробностей. Ограничимся дыханием, точнее его отсутствием. Из марева может выглянуть что угодно. Нос лодчонки, нос самца, рука дающая, рука берущая, палка, зонт, опять этот зонт, крюк, кнут, леденец, власть. Колючая дорога. Канат. Не кончается. Никак не кончается. Никогда не кончится. Берега не видно, другого берега не видно. Или почти не видно. Зрение стремится к нулю.

ноль было бы легче голод какое там тискать заниматься суды дела досужие свирепствует тишина большой уже чтобы одному спать клетчатый плед не спасает яблоко окно коротко жизнь коротка этих бы философов на одного сумасшедшего не спешить послушать услышать да где там женщины промеж ног в головах вымыться с головой и начать все сначала хоть на лавочке хоть в арочке еще сирень белая снегопад не забывайте зима мало ли что я там говорю говоруны в ваших сердцах радиоприемник ловля прусака такие плоские звуки плоские слова убаюкивает онемение так и онемею валик диванный ума палата ангар амбар рытвина диссонанс никто не скучал честное слово никто скучать не будет с удовольствием кукушку вырвать с мясом ходики саранча разменная монета открытки можно забрать залечат хандра разве мало печали уму непостижимо три часа вещи собраны открытки можно забрать там лягушка-бык почему-то белая альбинос наверное дивная открытка полно мусора одежда брата нет никакого брата одни близнецы за газовой колонкой остатки пирога на столе мое место в банке кусочек коры с собой корочку иногда корочки хочется пахнет сигаретки не найдется мои кончились последняя сигарета с невероятной силой умереть но не до конца

Зигмунд, чтобы разобраться, становился в головах. Знаете о каком Зигмунде речь. Он один такой. Головы. В головах. Тоже удильщик. Это я о Зигмунде. Может быть, первый среди удильщиков. Не столько мудростью, сколько наблюдательностью брал. Неспроста. Всё неспроста. Болезни так просто не затеваются.

Случайный поцелуй – смешно. Влечение. Волочение. Мрачный и галантный. Войлок. Головешка. Удильщик. Не успеешь моргнуть. Пропала Настенька. Женщины вспоминаются. Женщины, девицы, барышни, вьюн, тюльпаны. Добровольная обреченность. Язвы учености. Яд целомудрия. Горошек еще. Хорошо, что не запамятовал. Нежность пробивается, пушок. Отдельные слова. Из тех, что редкость. Давайте хотя бы здесь называть вещи своими именами. Девушки, красавицы, где ваши косы, где ваши слезы?

Ид.

Если что, устраивайтесь в головах. Так лучше. Проще глубоководных рыб разглядеть. Ну, кто там нас ждет на дне впадины, пальчики, плавнички облизывает? Хаулиод обыкновенный, Длиннорогий саблезуб, Рыба-дракон, Гигантский кальмар, Мешкорот, Гигантская изопода, Латимерия, эта сама льнет, тянется, Акула-домовой, Акула-счетчик, Адский вампир. Свирели. И вдруг, представьте, небо обрушивается, что твой потолок. Или, предположим, вольтова дуга. Или жердочка надломилась, и вы летите кубарем. Куда?

Дна нет, напоминаю.

Или, из прошлой сонной жизни, – Не слышишь? Тебя к телефону. Или, – Ну, что там, корабля не видать? Или, – Ну, что там, кобеля твоего не видать? Фу. Или, – Сколько это будет продолжаться? Или, – я жду ребенка. Или, – Напоминаю, я все еще жду твоего ребенка. Или, – Напоминаю, это твой ребенок. Или, – Это разве ребенок? Или, – Это тебе не Абиссиния. Или, – Кто тебя звал? Или, – Кисея. Или, – Сдохнешь, вспомнишь меня. Или, – Бесчувственное животное. Жизнь. Или, – Животное. Или, – Разве не по глазам? Или, – Фук – фук. Или, – Закрывай кран, набегает. Или, – Важная птица. Или, – Хоть глаз коли. Или, – А ты сосчитай, считать еще не разучился? Или, – Вздыбилось всё. Или, – Вылитый твой папаша. Или, – Стой! Или, – Считай, считай. Или, – Поживи пока на вокзале. Или, – Что либо, сверх этого. Или, – Потрудись ответить. Или, – Снись на здоровье. Или, – Предположим. Или, – И всех дружков твоих. Или, – Кто надоумил тебя туда забраться? Или, – Одна бы польза была. Или, – Ну же, давай, чего медлишь? Или, – Телок. Или, – Анкор!

Это же такие усилия впустую.

Слава Богу, вся эта общечеловеческая глупость, включая цели, задачи, мотивы, комплексы, материалы и методы исследования теперь в прошлом. Моченые яблочки. О прошлом хорошо или ничего. Перевертыш. Ребеночек. Моллюск. Куколка. И хорошо. Ребеночкам положено рождаться. Восемь или десять. Четыре, одиннадцать, шесть. Разве по головам посчитать? А не лучше ли пальчики? Шесть. От счета уже тошнит. Власть чисел. Тригонометрия – не добрый знак. Впрочем, добрая власть не менее кровава. Что скажете? Согласны? Не согласны? Скажите хоть что-нибудь. Видите ли, я не говорю. Не умею. Считаю правильно, но плохо. Никогда не умел, но еще не разучился, как видите. А вот говорить не умею. Когда речь заходит о близнецах, волнуюсь. Предчувствия.

Почему близнецы?

Осень лучше всего описывать зимой, весну – летом. Взгляд, так сказать, обращенный. Обрящешь так или иначе. Прошлое нежнее, покойнее. Покорнее. Даже если в прошлом том чад. Четвертичная (черная) череда: чад, четверка, чай, чума, чертополох, чага, четверг, чечетка, черт, чресла. Пара в любом сочетании. Например, чай – чага. Или четверг – чечетка. Слова – узоры. Или блики. Это уж как вам заблагорассудится. Лишь бы не угрозы. Страха хватило. Чет-нечет. Пожалуй, не вырваться из этого круга.

При таком морозе всякое слово в кристалл превращается. Говорим петушок, и пожалуйста – леденец. Или колокольчик. Лики пьяные, лаковые. Лоснятся. Недолго. Тотчас корочка. Радость ранит, подмены пьянят. Спутники, провожатые спасают. Немного. Голуби там и здесь. С голубями спокойнее – складывается впечатление, что перемен не предвидится. Существенных перемен, по крайней мере. Знакомые лица, клювы, крылья. Январь. Овал. Голуби, лики – овал. Овалы. Не бездна. И то. Сказал. Вполне твердо. И то. Сам себе удивляюсь. Но в подобных обстоятельствах сомневаться, по крайней мере, глупо.