Алена Некрасова - Зарисовки одной дамочки

— Они практически без одежды. Им не холодно?

— Их согревает своим дыханием эта голодная толпа женщин, — пошутила Маня.

Тем временем в центр зала вышли четверо молодых парней, одетых в форму почтальонов, и начали раздеваться под бравую музыку. Вернулся наш официант с напитками.

— Скажи, мой милый друг, — обратилась Елена к обслуживающему нас мальчику. — Как бы заказать приватный стриптизик?

— Я передам, — ответил он и удалился.

— Эх, молодежь, щас разгуляемся! — весело прощебетала Маня и потянулась. — Дарья, ты готова?

— Вы что, я даже не знаю, что должна делать!

— А тебе ничего и не надо делать, — продолжала веселиться Маня. — Ты просто сиди и смотри.

К нам подошел усатый мужчина лет пятидесяти в черном строгом костюме и в бабочке. Наклонившись, он услужливо спросил:

— Мне передали, что дамы нуждаются в приватных кабинетах?

— Да. Нужда двоих одолела, — ответила ему Маня. — Меня и вот эту молодую леди, — и она указала пальцем на Дарью.

— Будут ли пожелания? — поинтересовался мужчина. — Вы хотели бы кого-то определенного?

— Нет-нет, — ответила Маня, — на Ваше усмотрение…

Спустя десять минут Маня и Дарья, сопровождаемые двумя молодыми пареньками лет двадцати, поднимались на второй этаж.

Первой, минут через тридцать, вернулась Маня, довольная, как удав, только что откушавший своего кролика.

— Жизнь хороша, девчонки, хочу я вам сказать, — весело пропела она и плюхнулась на свое место. — И почему я всегда после полученного удовольствия есть хочу? А где наша «святая невинность»?

— Вон идет. Вернее, ее ведут, — ответила ей Полина и начала хохотать.

Со второго этажа спускалась Дарья, которую вел стриптизер, придерживая за талию и руку. У Дарьи были пунцовые щеки, а в глазах стоял первобытный ужас от чего-то пережитого. Она шла на полусогнутых ногах, судорожно хватая ртом воздух.

— Батюшки, что с ней там сделали? — спросила Полина, глядя на то, как Катину домработницу сажают на подушки и прислоняют к стене.

— Дама немного возбудилась, — улыбнулся молодой человек и, поцеловав Дарье руку, удалился.

Дарья сидела неподвижно, продолжая судорожно глотать воздух.

— Так, сто грамм, — быстро сообразила Елена и влила в Дарью немного водки.

— Боже мой, — слабым голосом произнесла та, — он… он… — и она слабо вытянула руку, показывая куда-то вдаль. — Он разделся полностью.

— А ну, рассказывай! — приказала Елена, подкладывая ей под спину подушку.

— Мы поднялись туда, — Дарья перевела затуманенный взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, — и зашли за невысокие загородки. Он меня усадил, а сам начал танцевать и раздеваться (она судорожно вздохнула, и Елена влила в нее еще немного горячительного), а потом он снял с себя и трусики. И у него — стояло! — Дарья с выпученными глазами замолчала.

— Дальше! — потребовала Елена, опрокинув в себя небольшую стопочку водки.

— Он начал в меня тыкать своим … — Дарья замолчала, подбирая слова.

— Это мы пропустим, — подсказала Полина. — И что? Куда тыкать-то?

— Ну, не тыкать, а как бы водить по щекам, волосам, ушам, рукам. Ой, я чуть сознание не потеряла. Я его весь рассмотрела. Он такой…

— Не волнуйся. Дыши носом. Это пройдет, — посоветовала Маня.

Елена, выпив еще немного, мудро изрекла:

— Ничего, дорогая. Ты должна знать. Ласкать можно и пенисом. Как трогательно видеть этого неустрашимого пирата внутренних морей, отважившегося выйти за пределы своей стихии…

— И неловко пытающегося исследовать континент, — закончила за нее Полина.

— Дело не в этом, — пролепетала Дарья. — Дело в том, что мне понравилось! Я хочу еще!

— Ну вот, тест пройден. Она мужиков любит, — и Полина зачмокала губами.

— Для первого раза достаточно, — заметила Маня. — Хорошего понемножку. Ну что, сексуально озабоченные, потащили ее домой, что ли? А то Катька нас убьет, если она завтра работать не сможет.

Разумеется, на следующий день то ли от выпитого, то ли от увиденного (переборщили мы, старые дуры!), Дарья даже не шевелилась. Екатерина, вызвав утром Елену, поручила ей (не только как медику, но и как главной совратительнице молодых домработниц с пути истинного), привести Дарью в чувство любыми средствами. Сама же она упорхнула отобедать со своим редактором в одно милое и уютное местечко в самом центре Москвы, в котором любят сидеть, пить, жевать и болтать те, кто может позволить себе выложить за обеденный перерыв приличную сумму денег и чей кошелек от этого никак не пострадает. Правда, есть и те, у кого «финансы поют романсы». Их сразу можно отличить не только по одежде, от которой веет дешевыми торговыми рядами «Лужники» («Тушинский рынок», «Динамо» и т.д.), но и по их, как им кажется, непринужденному поведению. Приходят они сюда только ради одного — посидеть в атмосфере роскоши и богатства и увидеть тех, чьи имена частенько мелькают в светской прессе. Что не сделаешь ради того, чтобы чуть позже, как бы невзначай, среди своих коллег или знакомых небрежно бросить что-то типа: «Ах, я сегодня обедала там-то и там-то и, ах, напротив меня сидела эта (или тот) и, ах, я должна вам сказать, что на экране он (или она) выглядят намного моложе», — и понеслось…

Я тоже люблю иногда, посетив это местечко, выпить в нем чашечку-другую ароматного чая и послушать разговоры, которые обволакивают со всех сторон. Вот напротив восседают три дядечки. Обсуждают нас, женщин.

— Я ее вызвал к себе и спрашиваю, — говорит один из них, вытирая салфеткой рот. — «Вы каждый день собираетесь опаздывать, дорогая, или как?» А она мне отвечает: «Ну, так ведь рабочий день только начался». А я ей говорю: «Начался. Два часа назад». А она в ответ: «Все равно все женщины сначала марафет наводят, новостями делятся. Как раз два часа и уходит. Так какая разница, здесь я буду свое лицо в порядок приводить или дома?».

— Это мне знакомо, — соглашается второй и скользит взглядом по своим ручным часам «Patek Philippe». — Только у меня они почему-то марафет целый день наводят. Хоть вешайся.

— Во-во, — поддерживает третий, — одна на звонок не может ответить, видите ли, ногти накрасила, другая курит все время, третья из бутиков не вылезает, а четвертая затычки по сорок минут в туалете меняет. Я, между прочим, женат и знаю, сколько на это времени требуется. А работать кто будет?

Да, я всегда догадывалась, что мужчины только делают вид, что не понимают женщин. Просто им это дешевле обходится. А вот столик справа. За ним восседают две полногрудые блондинки неопределенного возраста. Одна из них, вынув из сумочки под «Pollini» зеркальце, громко вещает:

— Ты представляешь, он ей заявил, что у всех женщин после естественных родов там все растянуто и у мужчин из-за этого не бывает прежних сексуальных ощущений! Ну не дурак ли?!