Анатолий Шестаев - Совершенно правдивые истории об охоте и рыбалке в Колымской тайге и Охотском море

— Прошел я по всему участку, вон, где лес к берегу подходит, стоят мои знакомые ребята. Стоят уже второй день, рыбы наловили хорошо и вот сегодня утром раненько из леса выходит «хозяин» и к ним. Они перепугались: что делать, оружия нет, кинулись в лодки и в море. А он подошел, разодрал все мешки с рыбой, пожрал самок, головы почти у всех пооткусывал и спокойно ушел. Что делать? Ребята и послали одного на машине за охотоведом, благо, поселок-то рядом. Через некоторое время машина вернулась, выходит охотовед с папкой, спросил, где медведь, и спокойно пошел с этой дурацкой папкой в лес. Ребята остолбенели и ждут. Минут через десять из леса прыжками выскочил этот натуралист, а за ним медведь. Бежит охотовед, папкой отмахивается и кричит: «Педераст! Педераст!». Потом медведь отстал, повернулся и ушел в лес, а бледный охотовед сел в машину и уехал, — рассказал Николай.

Мужики вокруг ржали.

— Он что, протокол пошел составлять? — сквозь слезы спрашивал Матвеич.

— А почему «педераст», откуда он так уверен? Штаны-то на нем были? — хохотал Михалыч.

Вдоволь повеселившись, принялись за дело. Николай с Игнатом протрясли сеть от водорослей, Юра занялся машиной, а Синегоров с Михалычем пошли собирать плавник. К вечеру начался прилив и пошла рыба. Пока мужики суетились на берегу, Матвеич сварил уху и затем позвал всех ужинать.

Поужинав, Коля с Игнатом пошли спать в свой «Москвич». Немного погодя ушел и Юра, решивший спать в УАЗике. А Синегоров с Михалычем еще долго сидели у догорающего костра. Уже начал моросить мелкий дождь, а они все сидели, почти не разговаривая, глядели на ночное море и, допив водку, пили чай. И уже когда костер почти догорел, улеглись прямо здесь в своих спальниках. Синегоров. Застегивая свой мешок, подумал, что из него пока выскочишь… Проснулся он от шума. И сразу ничего не мог сообразить. Тьма стояла непроглядная, дождя уже не было, море не шумело, а со стороны машин ктото орал дурным голосом:

— Я на него поссал! Я на него поссал!

Ничего не понимая, Синегоров стал прислушиваться, но услышав «Медведь, медведь рыбу жрет!», мгновенно выскочил из спальника уже с пистолетом в руке. Потом он так и не мог вспомнить, как это проделал.

Выбравшись из мешка, лег на песок и стал смотреть снизу вверх. На фоне неба разглядел машины, и возле одной из них кто-то метался, потом мелькнула другая тень, ближе. Куда стрелять? Кто из них медведь? Щелкнув предохранителем, Синегоров на четвереньках двинулся вперед, напряженно вглядываясь в темноту. Добравшись таким образом до УАЗа, открыл дверь и спросил Юру:

— Ну что здесь? Где медведь?

Тот сидел на заднем сиденье и, также вглядываясь, ответил, что сам ничего не понимает, но кричал Игнат. Засветили фары, но никого не увидели. На «Москвиче» тоже включились фары и оттуда раздался голос Николая:

— Удрал уже!

Синегоров тихо вышел из машины и осторожно подошел к «Москвичу». Оттуда уже вылез Игнат и возмущенным голосом начал кричать:

— Да он, гад, всю рыбу сожрал! Я вышел из машины, отошел немного и только стал отливать, а он, падлюка, прямо передо мной рыбу жрет!

В это время Юра развернул УАЗ и направил фары на мешки с рыбой. Подошли поближе и все разразились матом. Все мешки были разодраны, из них вываливалась распоротая, обезображенная рыба.

— Вот сволочь, он только самок выбирал и икру жрал, всю рыбу испохабил! — заметил Николай.

Обругавшись, переложили оставшуюся целой рыбу в новые мешки и уложили их под УАЗ. Наказав Юре не спать, разошлись по своим местам. Синегоров разворошил угли, подложил сухих веток из-под спальника и улегся снова на песок. Михалыч так и не пошевелился. Утром он долго не мог поверить, что их рыбу пожрал медведь, и только увидев разодранные мешки и рыбу, изумился,

— Как же я ничего не слышал?

— Да ты храпел сам, как медведь, — съехидничал Синегоров.

— А мог бы и нас сожрать, — заметил Михалыч.

— Да, тебя бы первого, вон, какой живот отрастил!

Вконец расстроившись, Михалыч, даже не допив чай, приготовленный Синегоровым, пошел к соседям, которые выбрались из палатки и начали налаживать костер. Вернулся он через 20 минут и уже в другом настроении. Радостно улыбаясь, налил себе чаю и рассказал про соседей. Подойдя к ним, Михалыч поведал про ночного разбойника и спросил, не слышали ли они криков.

Мужики легли спать поздно и ничего не слышали. Вдоволь насмеявшись, они решили показать Михалычу свой улов, лежавший у задней стенки палатки. Обошли палатку и остолбенели! Все мешки были разодраны и вокруг валялась обезображенная, вспоротая и без голов рыба.

— Видели бы вы их! — закончил Михалыч свой веселый рассказ.

— Ну ничего, мужики, за день еще наловим, — успокоил всех Николай.

Но за весь день в сеть влетело пять или шесть кетин, и на этом рыбалка закончилась. Возвращаясь домой, остановились на два часа перед подъемом на перевал и набрали еще по ведру грибов. Всю дорогу вспоминали ночной переполох и веселились от души. Да еще вдруг Михалыч вспомнил анекдот: едет повозка по дороге и останавливает ее на перекрестке человек и спрашивает возницу: «То Таллина талеко?». «Нет, не талеко, часа полтора, сатись». Сел мужик в повозку и поехал. Через полтора часа спрашивает опять: «То Таллина талеко?». «Теперь талеко, часа три».

Хохотали всю дорогу.

— Стой! Стой! Куда тебя несёт? — закричал Синегоров, размахивая руками. Увы, слишком поздно. УАЗик, тяжко взревев, ухнул в яму по самый бампер.

Синегоров схватился за голову: «Всё! Порыбачили». С другой стороны, что-то крича, бежал Казимир. Юра деловито вылез из машины, обошёл её кругом, покачал головой и нарочито бодрым голосом стал успокаивать:

— Сейчас вытолкаем.

— Куда ты её на хрен вытолкаешь, тут ГАЗ-66 в прошлом году месяц выталкивали, — бурчал Казимир.

Синегоров не выдержал:

— Кто тебя просил сюда ехать, сказано же — оставляем маши-ну и дальше пешком. Лень одолела, не видишь, какая трясина!

— А внизу-то вечная мерзлота, он же на льду стоит, — добавил Казимир.

— Порыбачили, вашу мать, теперь долбайся тут суток трое, — ворчал Синегоров, приглядываясь к колёсам.

— Юра залез в машину, попробовали толкнуть, но УАЗ только глубже уходил вниз. В течение часа ещё пытались как-то вытащить машину, таскали гравий с дороги в мешках, подсовывали толстые ветки, но всё было бесполезно.

— Всё, хорош! — наконец не выдержал Синегоров. — Идём с Казимиром на озеро, возможно «Урал» ещё там, следы-то видели на дороге? А обратных нет, сколько тут до озера?

— Километров шесть, — ответил Казимир, вытаскивая рюкзак из машины.

Оставив Юру возле машины, Синегоров с Казимиром спорым шагом двинулись к озёрам. Идти было легко, несмотря на то, что дорога всё время шла вверх и к озеру подошли через час. Но ни возле первого, ни возле второго озера никаких машин не было. Чистые, светлые озёра в обрамлении сопок манили своей свежестью, тишиной, но пришлось возвращаться. Проклиная трясину, лёд, Юру, пошли обратно. Юра, за это время, сделав ещё несколько попыток вырвать машину, понял всю тщету своих усилий и занялся чаем.