Анатолий Шестаев - Совершенно правдивые истории об охоте и рыбалке в Колымской тайге и Охотском море

Компания собралась, как всегда, замечательная. Фирсов, более известный, как Ильич, Гречко Юра, Казимир, неутомимый охотник. Суденышко, называемое «Кэжуха» (от букв КЖ), уже покачивалось у пирса. Быстро, так как темнело рано, все таки начало октября, погрузились на борт. Ильич представил всех хозяину «Кэжухи» Дормидонтову и капитану Макарычу. Дормидонтов, в свою очередь, познакомил их еще с одним пассажиром, Леонидом Сетраковым и своим десятилетним сынишкой Илюшкой. Потом показал на толстого румяного мужика, выглядывающего из кубрика, и сказал, что это кок, который будет всех кормить. Взглянув на грязноватого кока, Синегоров проворчал, что они как-нибудь сами. Хозяин пригласил всех в каюту. Первым спустился по железному трапу Синегоров, за ним остальные со своими рюкзаками.

Каюта была очень тесной и компания с трудом разместилась по койкам. Дормидонтов пожелал всем приятного аппетита и поднялся наверх к капитану, руководить погрузкой и отплытием. Ильич достал из рюкзака бутылку водки и, получив одобрение Синегорова, разлил по стаканам. Казимир в очередной раз обратил всеобщее внимание на стакан Синегорова. Ильич и Гречко это чудо стекловарения видели уже не раз, а Леонид заинтересованно поглядел на него, повертел в руках, но ничего особенного не заметил, пока Казимир торжественно не указал, что грани то на стакане не снаружи, а внутри (!) Леонид очень удивился и долго ощупывал пальцами эти грани внутри стакана. Стакан же этот Синегорову давно, лет пять-шесть назад подарил Есаул в заброшенном таежном поселке под чудным названием Арарат. С тех пор Синегоров со стаканом не расставался. Выпили за встречу, потом за 7 футов под килем. Казимир затеял долгий разговор с Леонидом, узнав, что он хозяин оружейного магазина. Леонид напористо доказывал преимущества американского оружия, от винчестера до М-16, Казимир отстаивал оружие Калашникова. Разговор загудел, иногда выходили на палубу покурить. Часам к 24 все угомонились и улеглись спать. А «Кэжуха» почему-то так и не отплыла. Потом среди ночи Синегоров услыхал какието крики, ругань, «Кэжуха» раскачивалась, движок ее рокотал, но движения не ощущалось. Затем она дернулась пару раз, наклонилась на бок и замерла. Уже утром, когда, чуть покачиваясь на небольшой волне, шли в море, узнали, что капитан прозевал отлив и «Кэжуха» ночью села на мель. Ее пытались сдернуть буксиром, но бесполезно. Так и ждали прилива до утра. Дормидонтов уже утихомирился, капитан не вылезал из своей рубки. Кок в крошечном камбузе что-то готовил, резал, шинковал, жевал. Синегоров с трудом добился у него чайник с кипятком и, напившись от души чаю, все выбрались на палубу рыбачить.

Для октября погода стояла изумительная. Довольно-таки тепло, градусов 10, солнце светило, небо почти безоблачное, а вокруг синее море. Вдалеке маячил остров Недоразумения. Чайки носились как оглашенные. Иногда пролетали стайки уток, гагары. Вдали показывались круглые усатые морды тюленей. Леонид достал свое иноземное ружье и несколько раз выстрелил по уткам, но не попал. Казимир покачал головой и сказал Синегорову:

— Матвеич, покажи, как надо влет уток стрелять.

Но Синегоров пригрелся на солнце и ему лень было вставать. Ильич и Гречко о чем-то разговаривали с Дормидонтовым. Но вот судно замедлило ход и остановилось. Дормидонтов объявил о начале рыбалки. Мгновенно разобрали нехитрые снасти и разошлись кто на нос, кто на корму и стали пытать счастье, надеясь выловить самого крупного палтуса. Синегоров тоже взял удочку, это приспособление состояло из дощечки длиной сантиметров 30 и шириной около 10 см, на которой было намотано метров 100 толстенной лески, на конце ее крючок сантиметров 6 в длину и свинцовый груз. Насадив кусок мяса, Синегоров забросил крючок с наживкой в море и стал терпеливо ждать. Но ни у кого не клевало и Дормидонтов дал команду переместиться. «Кэжуха» отошла метров на пятьсот и снова остановилась. Вот здесь появился первый клев. Но попадалась всё камбала длиной не более тридцати сантиметров. Казимир вообще был первый раз в море и всему удивлялся, и уткам в море и косаткам и обилию камбалы. Ильич посмеивался, вспоминая как их с Синегоровым в последний раз вдруг укачало и они чуть живые дотерпели до берега. Гречко таскал камбалу одну за другой забыв про сигареты. Рядом с ним старался Илюшка. Так подошло время обеда. Смотали удочки, «Кэжуха» подошла поближе к острову Недоразумения и решили еще раз забросить удочки. Вот тут Илюшка и утер всем нос! С криком, шумом, помощью отца и одобрительных возгласов со всех сторон он вытащил огромного палтуса, величиной поболее самого рыбачка. Юра тут же вытащил фотоаппарат и все по очереди стали позировать с полутораметровой рыбиной. Леонид принес бутылку водки, кружки, сало и все дружно выпили за успех. И видимо поторопились. Рыба перестала клевать совсем. Потихоньку один за другим рыбаки смотали снасти и собрались в каюте обедать. Матвеич скептически посмотрев на стряпню кока, дал команду доставать свои припасы. Аппетит у всех был зверский. Со стола подмели все, что достали, но запасливый Матвеич вовремя забрал часть продуктов и, сложив в рюкзак, убрал под койку. Водку в обед никогда на охоте и рыбалке не пили. После обеда выбрались на палубу. Синегоров сел на носу, спиной к мостику, рядом уселись Ильич с Юрой, потом подошел Казимир и постепенно завязался разговор. Сначала поговорили о палтусе, потом как всегда разговор переключился на работу и кто-то затронул вечную тему о работающих, наблюдающих и проверяющих.

— А вы замечали как наши прокурорские букву закона соблюдают? — спросил Ильич.

— Не столько букву сколько дух, — поправил Синегоров.

— А какая разница? — удивился Юра.

— Буква есть буква, её не обойдешь, а дух — это что-то эфемерное. Вроде он есть и вроде его нет. А ещё вернее, как сверху подуют, так прокурор и сделает. Скажут, что надо дело возбудить, — возбудит. Скажут прекратить — прекратит.

— Но все-таки они закон блюдут, — возразил Юра.

— Блюдут, конечно, да еще как. Особенно когда себя самого касается. Работал когда-то в конце славных застойных лет в Колымском районе прокурор Бундих. Что неподкупный, это само собой. В те времена в нашей области взяточников среди прокурорских практически не было. Так вот, этот Бундих очень живо напоминал мне чеховского «человека в футляре». Зачастую он ходил в черном, застегнутым на все пуговицы плаще, черной шляпе, темных очках и, конечно, с зонтом. В общем, живая иллюстрация к Чехову. Да и характером он как-то напоминал того же Беликова. Решения принимал всегда с оглядкой наверх. «А как там скажут?»

И вот как-то ребята из ОУР задержали несовершеннолетнего воришку по кличке Мурзик. Причем взяли его с поличным и не в первый раз. Ну, как всегда, милиция ловит, а прокуратура или суд отпускают, воруй дальше, он и ворует, и так бесконечно. Работать он уже никогда в жизни не будет. Таких только на остров Врангеля ссылать на вечное поселение. Так вот, ребята просят прокурора арестовать Мурзика, а тот никак, мол, несовершеннолетний, воспитывать надо. А потом пригляделся, да как вскочит, да как заорет: «В камеру его подлеца, в камеру посадить, в тюрьму, в колонию мерзавца!»