Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

– Разумеется, я несколько раз всесторонне обсуждала этот вопрос с Джеком Харпером, – говорит Артемис по телефону, пока я привожу в порядок шкаф с эскизами. – Ну да. Он, как и я, считает, что концепцию необходимо изменить.

Ну что за чушь! Никогда и ничего она с Джеком не обсуждала! Меня так и подмывает немедленно послать ему сообщение и доложить, что она козыряет его именем!

Правда, это было бы немного подло.

Кроме того, Артемис не единственная, кто так делает. Всякий, так или иначе, старается упомянуть о Джеке. Стоило ему уехать, как буквально каждый клянется, что именно он-то и стал лучшим другом Джека Харпера. И что именно его идеи Джек посчитал блестящими, следовательно, достойными воплощения.

Каждый... кроме меня. Я сижу тихо, как мышка. Вообще не произношу его имени.

Отчасти потому, что, если и произнесу, тут же покраснею до ушей, или выдам идиотскую улыбочку во весь рот, или еще что-нибудь. Отчасти потому, что в душе уверена: уж если начну говорить о Джеке, то не смогу остановиться. И это ужасное чувство не дает мне покоя. К счастью, никто не дает себе труда заговорить со мной о Джеке. И это понятно. Что может знать о нем какой-то мелкий стажер?!

– Эй! – внезапно восклицает Ник, отрываясь от телефона. – Джек Харпер будет выступать по телевидению.

– Что?! – громко вскрикиваю я.

Джек будет выступать по телевидению? Почему же ничего не сказал мне?

– Интересно, телевизионщики приедут сюда, в офис, или как? – спрашивает Артемис, приводя в порядок волосы.

– Не знаю.

– О'кей, ребята, – объявляет Пол, выходя из сноего кабинета. – Джек Харпер дал интервью «Бизнес уоч». Начато в двенадцать. В большом конференц-зале установлен телевизор. Кто хочет, может посмотреть. Только кому-то нужно отвечать на звонки. – Его взгляд падает на меня. – Эмма, ты можешь остаться.

– Что? – переспрашиваю я, растерявшись.

– Можешь остаться и отвечать на звонки, – терпеливо объясняет Пол. – Договорились?

– Нет! То есть я тоже хочу смотреть, – в отчаянии отбиваюсь я. – Пусть посидит кто-нибудь другой! Артемис, ты не можешь остаться?

– Только не я! Эмма, в самом деле, нельзя же быть такой эгоисткой! И тебе это вовсе не интересно!

– Интересно!

– Тебе? С чего это вдруг? – закатывает глаза Артемие. -• С того! Он и мой босс тоже!

– Ну как же! – ехидно хмыкает Артемие. – Смею надеяться, между нами все-таки есть некоторая разница! Не говоря уж о том, что вы с Джеком едва ли перемолвились двумя словами.

– Неправда! – вырывается у меня, прежде чем я успеваю прикусить язык. – Я... я... – И тут мое лицо предательски краснеет. – Как-то меня позвали на совещание и...

– И ты подносила ему чай? – издевается Артемие, многозначительно переглядываясь с Ником.

В этот момент я готова ее разорвать. Кровь так сильно бьется в ушах, что я почти ничего не слышу. И только лихорадочно пытаюсь придумать остроумную уничтожающую реплику, которая бы поставила ее на место.

– Довольно, Артемие, – вмешивается Пол. – Эмма, ты остаешься, и на этом точка.

Без пяти двенадцать офис стремительно пустеет. Никого, кроме меня, залетной мухи и жужжащего факса. Я уныло роюсь в ящике стола, достаю шоколадку и. пропадай все пропадом, пачку «Флейкс»[36]. Едва успеваю развернуть шоколадку и откусить кусок побольше, как раздается звонок.

– Все в порядке, – доносится голос Лиззи. – Я поставила кассету и включила видео.

– Спасибо, Лиз, – отвечаю я с набитым ртом. – Ты настоящая подруга.

– Какая обида, что тебя даже не пустили посмотреть!

– Да, ужасно несправедливо, – вздыхаю я, откусывая шоколадку.

– Не обращай внимания и не расстраивайся! Вечером вместе посмотрим. Джемайма тоже собралась записать передачу на видео, так что в любом случае мы ничего не упустим.

– Что это она делает дома? – удивляюсь я.

– Притворилась больной и решила оттянуться дома. Да, знаешь, твой отец звонил, – осторожно добавляет Лиззи.

– Вот как? – морщусь я. – И что он сказал?

Мне становится не по себе. После того скандала я еще не разговаривала с родителями. Не смогла себя заставить. Все это слишком болезненно и неприятно, а кроме того, насколько я понимаю, они полностью на стороне Керри.

Поэтому, когда папуля позвонил в понедельник, я отговорилась ужасной занятостью и пообещала перезвонить позже, хотя, конечно, и не думала это делать. И вот теперь опять.

Рано или поздно все равно придется с ними поговорить. Но не сейчас. Пусть ничто не омрачает моего счастья.

– Он видел анонс насчет интервью, – продолжает Лиззи. – Узнал Джека и спрашивал, слышала ли ты о передаче. И еще... – Она замолкает, потом продолжает: – Еще передал, что очень хочет о многом поговорить с тобой.

– Вот как?

Я упрямо смотрю в блокнот, где уже успела обвести спиралью телефонный номер, который мне предлагалось записать.

– Во всяком случае, он и твоя мама хотели посмотреть. И дедушка тоже.

– Отпад. Просто отпад. Всем на свете больше делать нечего, кроме как смотреть Джека по телевизору. Все прилипли к экранам. Кроме меня.

Кладу трубку и иду налить себе кофе из нового автомата, который послушно выдает очень неплохой cafe au lait[37]. Возвращаюсь, оглядываю притихшую комнату и поливаю апельсиновым соком паучник Артемис. И для пущего эффекта добавляю немного проявителя для фотокопировального аппарата.

Мне тут же становится стыдно. Ну в чем провинилось несчастное растение? Тьфу ты, глупость какая!

– Прости, – громко говорю я, касаясь листочка. – Беда в том, что твоя хозяйка – настоящая стерва. Но ты, вероятно, это понимаешь.

– Беседуешь со своим таинственным незнакомцем? – гремит саркастический голос. Я испуганно оборачиваюсь и вижу стоящего в дверях Коннора.

– Коннор! Что ты здесь делаешь?

* Кофе с молоком (фр.).

268

– Иду смотреть интервью. Вот, хотел по пути перекинуться словечком.

Он входит в комнату, и я немного ежусь под его осуждающим взглядом.

– Итак, ты лгала мне!

О черт! Неужели догадался? Или что-то заметил во время Дня семьи?

– Я только что потолковал по душам с Тристаном из отдела дизайна. – Негодование в голосе Коннора нарастает с каждым словом, достигая угрожающих размеров. – Он гей! Ты встречаешься вовсе не с ним, верно?

Он что, спятил? Неужели кто-то может всерьез поверить, будто я встречаюсь с Тристаном? Ведь этот самый Тристан не мог бы выглядеть голубее, даже если бы носил леггинсы с леопардовым рисунком, пользовался помадой и напевал при этом хиты Барбры Стрейзанд! Да каждому за километр видно, кто он такой!

– Нет, – подтверждаю я, умудряясь сдержать смех. – Я не встречаюсь с Тристаном.

– Ну что ж... – Коннор кивает с таким видом, словно выиграл тысячу очков и теперь не знает, что с этим делать. – Что ж. Только не понимаю, зачем тебе понадобилось мне лгать. – Он с видом оскорбленного достоинства вскидывает подбородок. – Это все. Просто я думал, что мы могли бы быть немного честнее друг с другом.