Таня Д Дэвис - Полёт фантазии, фантазии в полёте

По возвращении домой радостное настроение от проведенного вместе безмерно счастливого, но такого короткого отрезка времени сменилось тревожным предчувствием предстоящего на следующий день расставания. Дэвид перестал шутить и все больше молчал, обоим стало ясно, что так увлекшая их игра в предсвадебное путешествие заканчивается, а наступившая после моцартовской фантазии новая, совершенно отличная от той, в которой они прежде вполне комфортно существовали, реальность требует новых решений. Первым отреагировал на изменившуюся ситуацию Дэвид:

— Ты все-таки собираешься завтра улетать? А почему бы не поменять твой билет на более позднюю дату?

— С чего бы это?

— Как с чего? По-моему, понятно, с чего.

Какой бесцеремонный. So direct. Конечно, она понимает с чего, и чувствует то же, что и Дэвид: неожиданное, невероятное совпадение двух людей, мужчины и женщины, пути которых на мгновенье пересеклись, и у обоих возникло редкое ощущение «момента истины». Подсказка судьбы в жизненном квесте: вот он, твой главный человек, пойдешь с ним, будет тебе счастье, упустишь шанс — отвернется удача. Но как узнать, какой выбор правильный, вдруг это не подсказка, а как раз наоборот, искушение, если поддашься, то свернешь со своей настоящей дороги и пропадешь. Сомнения, сомнения. «Таня, не торопись, Таня, подумай», — сколько раз она слышала от отца, вот и сейчас, наверное, с небес ей подсказывает, поэтому ответила:

— Мне пока еще не совсем понятно.

Ночью Дэвид сделал все, чтобы рассеять Танины сомнения, и с утра возобновил разговор:

— Давай поменяем твой билет на более позднюю дату.

— Нельзя, у меня билет с фиксированной датой.

— Не проблема, куплю тебе новый, на какое число захочешь.

— На сколько еще дней, ты хочешь, чтобы я осталась? На три дня, на неделю?

Длинная пауза, как в моцартовской фантазии в исполнении Гленна Гульда.

— Навсегда, — наконец произнес Дэвид. — Forever.

Forever. Навсегда, if only it were that simple. Если бы все было так просто.

— И как ты себе это представляешь? У нас через месяц свадьбы: ты женишься, я выхожу замуж.

— Но ведь все можно изменить. Тем более ты понимаешь, что нам невероятно, невозможно повезло. Мы встретились, совпали так, что ясно, это судьба. I feel you and I know that you feel me. Я чувствую тебя, ты чувствуешь меня, как никто другой.

— А может быть, все это просто Моцарт? — попыталась возразить Таня.

— Тем более, Моцарт всегда прав, — в свою очередь попытался пошутить Дэвид. — А если серьезно, вспомни, как настойчиво сводила нас судьба, три раза: два в Лондоне и, чтоб уж наверняка, в Торки. Такое часто в жизни бывает? Очень щедрый подарок, разве можно от него отказываться? Я уверен, что мы просто должны быть вместе и у нас все будет хорошо.

Дэвид говорил так убедительно, что Таня впервые поверила в реальную возможность резко повернуть ход уже практически неизбежных событий. Вот новый поворот, что он нам несет? Вдруг именно это решение — верное, и стоит попробовать?

— И как же нам это осуществить? — неуверенно спросила она.

— Ну как, сначала мы объясним своим… твоему жениху и моей невесте, что вот так все получилось, потом… потом будем жить долго и счастливо.

— Хорошо, — наконец согласилась Таня. — Только давай поступим так. Если уж рубить концы, то честно и грамотно. Ведь наши (тут Таня чуть замешкалась, сомневаясь, какое слово по-английски лучше употребить, наконец выбрала нейтральное «partners») партнеры — хорошие люди, и было бы неправильно их обманывать. Даже короткое время. Вот что я скажу Владу, если останусь с тобой еще на какое-то время? Соврать, что дела какие-то? Во-первых, он сразу определит по моему голосу, что что-то не так, во-вторых, если сказать правду, то по телефону такие вещи не сообщают. Согласен?

Дэвид кивнул.

— Поэтому, — продолжила Таня, — я улечу в Москву сегодня, как и планировалось, и уже на месте скажу Владу, что да как. Влюбилась по уши, встретила свою половинку, страсть неземная, в общем, сам все знаешь. Ты здесь разберешься со своей подругой (Таня намеренно сказала «girlfriend», а не «bride», подсознательно желая увеличить дистанцию между Дэвидом и его невестой), и… и если ты меня действительно любишь, то прилетишь в Москву, и мы вместе поговорим с Владом, потому что он никогда меня не отпустит, не зная с кем. Он такой.

На самом деле Тане прекрасно знала, как Влад может убеждать и уговаривать, и просто боялась, что одна не сможет противостоять его натиску. Дэвид тоже понимал, что Таня права, и нужно все сделать именно так, как она предлагает, но ему так не хотелось ее отпускать, тем более, что между ними все еще так хрупко, вдруг этот ее русский жених настоит на свадьбе и не отпустит Таню. Поэтому он сделал еще одну попытку.

— Хорошо, согласен. Только если ты меня действительно любишь, то давай я полечу в Москву с тобой. Взять билет на ближайшие рейсы — не проблема.

— Взять билет, конечно, не проблема, а виза? Чтобы ее получить нужно время. Кроме того, как же твоя невеста? Ведь она прилетает, кажется, сегодня, ты ей по телефону из Москвы все объяснять собираешься?

Все верно, придется действовать так, как предлагает Таня, других вариантов нет.

Дэвид отвез Таню в гостиницу «Grange Park Hotel» и поднялся с ней в номер, чтобы помочь отнести вещи в машину. Присев на диван, он молча смотрел, как Таня собирает чемодан, складывая все ловко и аккуратно, по порядку. «А Джейн, собираясь уезжать, всегда торопится и бросает вещи без разбору», — невольно отметил Дэвид.

— Ну вот, кажется все, даже зубную щетку не забыла, как это обычно со мной бывает, — сказала Таня, оглядев пустые шкафчики. — Теперь по русскому обычаю надо присесть перед дорогой.

— Это зачем? Что за обычай такой? — спросил Дэвид.

— Чтобы дорога была легкой и приятной и ничего с тобой не случилось. Просто сядь и пожелай мне счастливого пути, думай о хорошем.

Она села рядом с Дэвидом, но думать о хорошем почему-то не получалось, в висках все настойчивее стучал болезненный вопрос: что же теперь со всеми нами будет? Если получится все, как мы с Дэвидом решили, то больно будет его невесте и Владу, если останусь с Владом, то как я смогу после всего с ним быть, как ни верти — всем плохо, все несчастны. Что же я натворила. Все из-за Моцарта, из-за этой «Фантазии ре минор». Пытаясь сдержать слезы, Таня задрала голову вверх, чтобы они не выкатывались из глаз, но бесполезно.

— Tanya, don’t, please don’t, — Дэвид прижал к себе плачущую Таню и, стараясь успокоить, поцеловал. Все остальное случилось само собой, довольно быстро и совершенно спонтанно, такая последняя «любовная судорога», вызванная страхом перед неизбежным расставанием, тщетная попытка продлить и запомнить ощущения от «физики любви».