Екатерина Данильчик - Обретая себя

Взглянув на него, Кристина увидела всю боль в его синих глубоких глазах. Костя выглядел уставшим и невероятно печальным, на какой-то миг Кристине очень захотелось подойти и обнять его, но она так и стояла неподвижно у холодной стены. Из палаты вышли родители, очень расстроенные, мама плакала, отец ее увел.

— Мы в машину, — только и кинул он Косте.

Кристина долго не думая вошла в палату. Максим выглядел ужасно: бледное тело было похоже на труп, хоть он был и укрыт, но на руках и лице были зашитые раны и гематомы от ушибов, еще порезы и мелкие кровоизлияния. К нему был подключен монитор, показывающий сердцебиение, давление и температуру тела. Кристина прослезилась, и рукой прикрыла лицо, отвернулась. Перевела дух и подошла к кровати. Села на рядом стоящий стул. Ее дрожащая рука бережно дотронулась до руки Максима и слезы потекли еще сильнее.

— Господи, — отчаянно борясь с чувствами и жалостью к другу, — бедненький мой, все будет хорошо, слышишь, ты поправишься, только борись… Макс, ты должен, я без тебя пропаду, слышишь, ты нужен мне! — чуть громче произнесла Кристина, совсем забыв о присутствии Кости.

В окно стал биться осенний дождь, Кристина вытерла слезы и встала. Она тихонько поцеловала руку Максиму и пригладила. Затем взглянула на Костю, тот смотрел на Максима и на нее. Его скулы были сильно сжаты, он сглатывал, ему явно было жаль брата, и он изо всех сил пытался сдерживать свои эмоции. Кристина тихо подошла к нему и еле слышно сказала:

— Не бойся своих чувств, не прячь их, — и вышла из палаты.

Когда Кристина вышла из больнице, дождь все так же противно лился с неба. Ее сердце буквально было зажато в тисках. Она чувствовала невыносимую боль и сострадание к Максиму и в то же время глубокое разочарование в себе, в том, что она не в силах ничего изменить. Да впрочем, кто мог?

Она хотела поговорить с родителями, выразить свое сожаление и поддержать, но не знала где они и как выглядит их машина, когда из серебристого Ланоса выглянул отец и позвал ее. Кристина быстро пробежалась под дождиком к машине и залезла на заднее сиденье.

— Кристиночка, милая, вот мы, наконец, и встретились, жаль только, что при таких обстоятельствах, — сказала Алина Викторовна, — Костик рассказал, что ты очень переживаешь за Максимку, да и сам Максим не раз говорил о тебе, что ты его единственная лучшая подруга. Мы с ним иногда общались по телефону, жаль, что так редко, — тут она опять расчувствовалась и зашмыгала носом.

Тут в машину сел Костя, рядом с Кристиной.

— Мамуль, у тебя так давление поднимется, успокойся уже, — обеспокоенно начал любящий сын.

— У нее и так уже давление и голова болит, — сказал Николай Иванович.

— Все нормально со мной, мальчики, я просто говорила Кристиночке, как благодарна ей, что она всегда была рядом с Максимкой и была ему другом. Костя посмотрел на Кристину, заметив ее неловкость и смущение, продолжил.

— Давайте поедим на квартиру Макса и там спокойно поговорим. Вечером опять навестим его, и я как раз подвезу еще медикаменты, надо их поискать еще. Российские препараты только недавно начали поставлять в Крым в полном объеме.

— Хорошо, сынок.

Спустя полчаса они вчетвером сидели за столом в гостиной в квартире Макса и Кристины. Было убрано и не стыдно пускать посетителей, хотя сейчас это меньше всего волновало Кристину, слова доктора до сих пор эхом звучали в ее голове.

Кристина внезапно заговорила.

— Простите меня, это я виновата. Мы… мы поссорились. Мы редко ссоримся, но был повод. Хотя вечер начинался хорошо и не предвещал ничего дурного. Мы просто хотели развеяться, вместе провести время, с этой посменной работой вообще не видимся. Я просто не ожидала, что он так напьется, мы этого даже не хотели, но кое-что произошло… и… — Кристина отвела взгляд в сторону, все пристально уставились на нее.

— Что именно? — спросил Костя.

— Скажу прямо, и уж простите, вы должны смириться с этим. Не хочу вас как то обидеть или проявить неуважение. Но Максим очень дорог мне, — Кристина уже плакала, но продолжала говорить, — он имеет право на свои собственные чувства, а не навязанные. Вы же его семья, отталкивая его, вы делаете хуже всем и ему и себе.

Алина Викторовна расплакалась и схватила Кристину за руки.

— Ты совершенно права, милая, мы виноваты, очень виноваты перед ним, жаль, что поняли это только, когда случилась трагедия. Лишь бы наш мальчик поправился, лишь бы очнулся. Мы больше не отвернемся от него.

Даже Николай Иванович признал свою неправоту. Естественно совместное горе меняет людей и их мнения.

— Так что же произошло? — опять спросил Костя. Его лицо было напряжено, а взгляд суров. Его синие глаза обжигали Кристину.

— В общем, Максим сам не свой из-за неразделенной влюбленности к парню, — выпалила Кристина и встала из за стола, — я не ожидала, что он сядет за руль, не ожидала, честное слово. Я не должна была его бросать в таком состоянии, — Кристина уже плакала, не сдерживаясь, отвернувшись к окну. К ней подошла Алина Викторовна и обняла. Этот неожиданный жест понимания и ни капли упрека в адрес Кристины, заставил ее сдаться и отдаться объятиям. Так они простояли, утешая друг друга пару минут.

Спустя час они уже обедали. Хотя аппетита не у кого не было, но силы были нужны.

— Сынок, ты же останешься, не улетишь опять в Москву? — спросил Николай Иванович.

— Конечно, останусь, о чем речь, у меня есть человек, которому я могу полностью доверить свою фирму, справится без меня пока что.

— Хорошо, ты остановишься у нас? — поинтересовалась мама.

— Нет, я лучше сниму что-то здесь в городе, из Евпатории далеко ездить, пока что поживу к гостинице, — сказал Костя, кинув смущенный взгляд на Кристину

— Я могу съехать, это же ваша квартира, а я тут чужая, — перебила Кристина.

— Нет, нет, — вступилась Алина Викторовна, — даже не думай об этом, живи, сколько хочешь, тем более ты же работаешь в городе. Только я, наверное, тоже здесь останусь, раз уж Костя хочет быть отдельно. Я тебе не помешаю, милая?

— Господи, конечно, нет, даже не спрашивайте, вы так добры ко мне, хотя имеете полное право злиться, ну и как я уже говорила, это квартира вашей семьи.

— Но мы не хотим причинить тебе неудобств, — устало сказала Алина Викторовна.

— Да это я скорее вам буду создавать неудобства. Я ведь работаю посменно и возвращаюсь домой под утро, потом отсыпаюсь… сейчас я взяла отгулы, но это ненадолго, все равно придется вернуться, жить то за что-то надо, — стеснительно ответила Кристина.

— Все хорошо, не переживай, живи как жила, милая.

Да уж, как жила ей жить уже точно не хотелось. Кристина поняла сейчас, что случившееся что-то изменило в ней, толи немного пробилась ее броня, с помощью которой она ограждалась от мира и от чувств, толи ей просто больше не хотелось идти по пути саморазрушения. Однозначно, что-то переменилось. «Вот лишь бы Максим поправился и я возьмусь за себя» — то и дело думала она.