Екатерина Данильчик - Обретая себя

«Он что стоял тут и слушал мой разговор, или наблюдал за мной? Зачем? Странный тип…» — подумала она.

— Не хорошо подкрадываться сзади, — сказала Кристина и тут же пожалела, фраза прозвучала как то иначе, чем она хотела.

— Пошли в машину, ты замерзла, — сказал Костя и прошел мимо.

— А твоя мама?

— Спускается, я вышел прогреть машину, — почему то с ухмылкой сказал Константин, его слегка удлиненные прямые волосы сейчас были в беспорядке и развивались ветром.

Кристина села на заднее сиденье и уставилась в окно, только бы не видеть в зеркале его синих глаз, так часто смотрящих на нее.

«Что он пытается разглядеть во мне? Или кого? Все, что бы он ни искал, во мне нет, я пустая, просто оболочка… лучше бы ему прекратить» — часто думала Кристина.

Нервозность Кристины росла с каждым метром, это было необъяснимо, шестое чувство или интуиция. Она знала, что произойдет что-то плохое, как будто этого мало и Богу захотелось еще «подлить масло в огонь».

В палату Максима то и дело быстро входила и выходила медсестра, как будто от ее скорости зависела чья-то жизнь. Потом вышел и врач.

— Что происходит? — спросила Алина Викторовна, — что с моим сыном? — голос дрожал.

— Мне жаль, но состояние ухудшилось, давление скачет и есть воспалительный процесс.

— О Господи, так сделайте что-нибудь, спасите его! — закричала она и схватила врача за халат, Костя пытался ее успокоить и оттащить.

— Мы и так делаем все возможное, но организм Максима не справляется.

— Должен же быть выход, доктор!?! — включилась Кристина.

— Возможно, есть шанс, если его опять прооперировать, но…

— Что, но? — Костя тоже был взволнован.

— Эту операцию, на мозге, может провести только высококвалифицированный нейрохирург, который уже делал подобные операции. В Крыму, к сожалению, таких нет.

— Понятно. Можно поговорить с вами наедине? — спросил Костя.

— Да, конечно, — доктор указал на ординаторскую.

Мужчины покинули мрачный коридор и вошли в кабинет.

— Кто конкретно может провести эту операцию и где его найти? — сразу перешел к делу Костя.

Доктор рассказал ему о парочке хирургов, работающих в Москве в частных дорогих клиниках. Костя, конечно же, понимал, что заполучить одного из них будет крайне сложно, ведь у таких докторов очереди на год вперед, да и средств на это требуется очень много, но сейчас он думал только о том, что должен приложить все усилия и помочь брату.

Константин вылетел в Москву ближайшим рейсом. Родители и Кристина практически поселились в больнице у кровати бедного Максима, борющегося за жизнь. Если он и слышал их в эти минуты, часы, то вряд ли, их слезы, жалость, нытье и бесконечное чувство вины, как-то помогло ему, а скорее наоборот. Но никто не мог ничего с собой поделать.

Наступил еще один день, мучительный в своем бессилии и ожидании. Кристина совсем поникла, но надежда еще горела в ее сердце, но не в Божью силу, а в Костю, в его старания. Она услышала из разговора Морозовых старших, что Костя возвращается в Симферополь вечером, да не один, а с нейрохирургом. Эта новость грела их всех, хоть и ожидание было невыносимо. Всем было любопытно, как Костя добился этого, но сейчас был главнее всего Максим и его жизнь.

Операцию не стали откладывать и после осмотра пациента и изучения его карты, «хирург — последняя надежда» приступил, ему ассистировал крымский нейрохирург, и лечащий врач тоже присутствовал. Операции на мозге всегда длительные и очень сложные. Шел уже пятый час, но никто ни разу не вышел, даже медперсонал.

Родители, Константин и Кристина ожидали в коридоре, не в силах справится с волнением и беспокойством. Спустя еще час, когда ночь плавно перешла в утро, наконец уставшие и обессиленные врачи вышли из операционной. Лечащий врач Максима снял свою шапочку и пожал руку московскому хирургу, поблагодарил за хорошую работу, сказал, что для него это был великий опыт. Морозовы напряглись, Кристина подошла поближе.

— Все, все, не буду вас томить, — начал нейрохирург из мегаполиса, — операция прошла успешно, ваш парень теперь пойдет на поправку.

— О, Боже, спасибо Вам, — расчувствовавшись, бросилась ему на шею Алина Викторовна.

— Не стоит расслабляться. Впереди у вас долгий путь восстановления и реабилитации, когда он очнется, ему нужна будет ваша помощь и забота, — доктор обращался ко всем.

— Спасибо Вам, огромное, конечно же, мы будем рядом, — пожал ему руку Николай Иванович, Костя же, молча, стоял, давая родителям высказаться.

— Вы меня извините, мне пора, оставляю вашего сына в надежных руках Сергея Борисовича, — московский хирург удалился, а Костя последовал за ним.

Вышел Сергей Борисович, он дольше всех задержался в операционной.

— Так, родные и близкие, все худшее позади, теперь нужно время, будем ждать, пока организм Максима сам пробудится, но это случится не сегодня, скорее всего, сейчас он еще под наркозом, так что нам всем надо отдохнуть. Отправляйтесь домой.

Алина Викторовна хотела было возразить, но доктор заверил ее, что возле Максима круглыми сутками будет дежурить медперсонал.

Как будто груз свалился с плеч, такое ощущение было у Кристины, когда она покидала больницу. Все выглядели вымученными. Родители решили поехать домой в Евпаторию до завтра, а Костя все же не хотел покидать город.

Проходя мимо православного храма, что был при больнице, Кристина вдруг остановилась.

— Милая, что такое, — поинтересовалась Алина Викторовна.

— Вы езжайте без меня, я сама доберусь, уже утро, не стоит беспокоиться, — объяснила Кристина, поглядывая в сторону храма.

— Нет, Кристина, нам будет спокойнее, если мы сами довезем тебя до квартиры.

— Я тоже пойду, — сказала Алина Викторовна и подхватила Кристину за руку, а вы подождите здесь, если не хотите заходить, -обратилась она к мужчинам.

Женщины зашли в храм, в будние дни он был открыт с самого утра, для того, чтоб любой желающий человек мог попросить о помощи у Бога, помолиться о выздоровлении родных и близких или покаяться в собственных грехах. Кристина конечно и так это знала.

Только переступив порог храма, на нее как гром среди ясного неба обрушилось чувство вины. Она каждой частичкой себя осознала, как была не права, что разгневалась на Бога. Так было проще, переложить злость на кого то, обвинить в своих страданиях высшее божественное существо было гораздо легче ей тогда. Сейчас она осознала, что ее злость и даже порой ненависть не принесла ее душе, и жизни ничего кроме боли, пустоты и греха.

Кристина, дрожащими руками поставила свечку, перекрестилась, поцеловала образ Иисуса Христа и начала полушепотом молиться: просила прощения своих грехов, просила помощи для своего друга и конечно же благодарила. Да, ведь все могло сложиться иначе, совсем плохо, но Господь все-таки помог, через людей конечно, но помог. Ей стало легче, впервые за долгие месяцы. Кристина взглянула на Алину Викторовну, та тоже ставила свечу и крестилась.