Вильям Козлов - Дети ада

Аня Журавлева стояла у дверей парадной с мусорным ведром в руке и не решалась его вывалить в бак, а мусороискатели продолжали копаться в них и не торопились уходить в следующий двор. Глядя на них, молодая женщина чувствовала себя виноватой: ей вот есть еще что высыпать из пластикового ведра, а у них уже, по-видимому, и мусора не осталось...

В правый бок ощутимо толкнуло, шевелится человечек, просится на Божий свет... Через месяц ей ложиться в роддом. Аня прекрасно помнит ту ночь, когда забеременела. Хотя она и была тогда совсем неопытной девчонкой, сразу почувствовала, что в ней зародилась новая жизнь. Это случилось 24 сентября 1991 года. Ивану же она сообщила о беременности лишь через три месяца, а почему не сразу — она и сама не знала. Может, еще не верилось, что она способна произвести на свет другого человека. Живот у нее огромный, даже в злой длинной очереди за продуктами ее пропускают к кассе. Муж запретил ей стоять в очередях, знал по себе как это нудное стояние выматывает и здорового человека. Иногда в гастрономах выбрасывали колбасу со скидкой, так же мясо, кур. И как только люди узнают? В мгновение ока выстраивается длинная очередь. Но такое случалось все реже и реже. Было такое ощущение, что некто гнусный и расчетливый внимательно следит, как население Петербурга реагирует на повышение цен? Следит и делает свое черное дело, готовя новый скачок цен. Раз люди не возмущаются, не громят магазины и ларьки, значит, все в порядке. А болтовня, возмущение словесное в очередях — этим можно пренебречь.

Взглянув на старика и пожилую женщину, Аня подумала, что эти в очередях не стоят, раз докатились до помоек. Вернее, их довели до такой жизни. По телевидению сообщали, что пенсии при растущей дороговизне хватает лишь на неделю, как бы человек не экономил. Политики из оппозиции открыто говорят, что правительство «мальчиша-плохиша», то есть Гайдара, ограбило народ, а сейчас физически голодом убивает его, то и дело слышится слово «геноцид» — это по отношению к русскому народу. Сами политики и члены правительства иногда с изумлением говорят, что нигде больше в мире нет такого странного народа, как русский! Все терпит, все прощает, всему верит, что ему преподнесут в печати и с экрана!

Старик и женщина, наполнив сумки, наконец, ушли и Аня опорожнила ведро. Наблюдавшие за ней кошки лениво потянулись к бакам. Дождь вроде утих, лишь из водосточных труб брызгали белые струйки, да звонко капало с крыши на железный навес. С громким смехом влетела во двор стайка подростков-школьников. Расположились под навесом и сразу дружно задымили. По 10—12 лет, а смолят как взрослые, правда, неумело. Особенно усердствуют девочки, что уж совсем им не идет. Одна из них посмотрела на идущую к двери Аню, что-то произнесла и грянул дружный смех. «И вас, дурочки, эта чаша не минует!» — без всякой злости подумала Аня.

На маленькой кухне живот ей мешал: задевала им за газовую плиту, углы старинного буфета, за столом тоже стало неудобно сидеть. Иван уже вторую неделю не трогает ее. Неужели его все еще влечет к ней, такой «уродине»? А приятно, что муж с вожделением смотрит на нее. Грудь стала полной, тугой, соски оттопыривают блузку, иногда проступает сквозь материю молоко. Врач-консультант успокаивает, говорит на осмотрах, что беременность развивается нормально, даже не предложил лечь для сохранения плода, а многие задолго до родов ложатся. Вспомнилось, как одна беременная женщина сетовала в приемной консультации на улице Маяковского, что вовремя не сделала аборт, а теперь вот придется рожать...

— Ну, принесу в мир еще одного несчастного? — монотонным голосом говорила она. — Хорошо, если сохранится в грудях молоко, а если нет? Какое у нас сейчас питание? Чем кормить буду? А одевать? Пеленки-распашонки стоят тысячи, а подрастет чадо, вообще волком взвоешь. Не пустишь ведь на улицу голышом? У нас не Африка... А вырастет, так или торговать будет или воровать...

— Напрасно вы так, — не выдержала Аня. — Может, ваш ребенок будет ученым или поэтом.

— Ученый, поэт! — усмехнулась женщина. Живот у нее был острый и выпирал немного в сторону. — Вся наша интеллигенция сейчас обнищала и зарабатывает куда меньше мальчишек, протирающих на перекрестках стекла машин... Да и наследственность, милая дамочка, у нас худая: муж-пьяница, ни на одной работе больше месяца не держат, дрался со мной, раза два ребра сломал, пока я ему молотком башку не проломила...

— Убила? — ахнула женщина, что сидела напротив.

— Оклемался, подонок, но не успел выйти из больницы, напился какой-то дряни и снова кулаки распустил, но тут Бог помог: попался на товарной станции за кражей из контейнера немецких консервов и сухого молока. Срок получил. Тут только я спокойно и вздохнула.

Хотя муж и просил ее не выходить из дома — на работу Аня уже две недели как не ходит — она не могла весь день торчать в комнатах.

После ужина они с Иваном гуляли в любую погоду по набережной Робеспьера. От Невы веяло свежестью, закатное солнце блестело на шпилях Петропавловки, темная вода посередине тоже золотилась, чайки бесшумно летали над Литейным мостом. Рыболовы, как всегда, окруженные любопытными, взмахивали удочками с парапетов. Иван поддерживал жену за локоть, впереди трусил золотой спаниель. В конце апреля муж принес его домой на руках. У собаки с печальными глазами отнялись обе задние лапы. Он страдальчески смотрел на Аню, она пощупала лапы, ребра — муж сказал, что спаниелька, по-видимому, попала под машину — но явных переломов не обнаружила. Собака ей сразу понравилась, она отнесла ее в ветеринарную лечебницу, там сказали, что песик поправится, выписали лекарства. Иван обнаружил спаниеля на улице Восстания во дворе дома, когда ходил по своим делам. Пес лежал на асфальте у клумбы и жалобно повизгивал, перед ним на клочке газеты белели рыбьи головы. Девочка, нагнувшись, гладила собаку по гладкой голове. Она и рассказала Ивану, что спаниелька сегодня утром попала под грузовик, кто-то принес ее с улицы сюда. Странно, что хозяева его не забрали. Один мальчик видел, как девочка в вельветовых брюках, не уследившая за выскочившим за кошкой на проезжую часть спаниелем, завизжала и с плачем куда-то убежала, наверное, подумала, что песик погиб под колесом грузовика.

Спаниелька явно была породистой и ухоженной, словоохотливая девочка сообщила и то, что этого песика она раньше не видела, значит, он не из их дома. Во время этого разговора пес такими несчастными глазами смотрел на Ивана, что он, не раздумывая, взял его на руки и понес домой. На всякий случай он несколько раз повторил девочке номер своего телефона на тот случай, если вдруг обнаружатся хозяева, но вот уже прошла неделя, а звонка не было. Аня и Иван быстро привязались к ласковому, почти с человеческими глазами, песику. Буквально на третий день после лечения он стал самостоятельно передвигаться, а, через неделю уже бегал, правда, чуть прихрамывая. На прогулках он трусил впереди новых хозяев, будто пританцовывая.