Ольга Савельева - Ну ма-а-ам! [litres]

Мы идем читать, и через десять минут дочка уточняет:

– А когда буим мутики мотлеть?

Ей тоже интересно там, в интернете, и бесполезно этому сопротивляться. Интернет проник в нашу жизнь и, как вода, напитал собой все сферы. Ну так и не стоит с этим бороться, нужно это возглавить. Чтобы не чувствовать власть интернета над собственной жизнью, нужно его планировать, как приход любимых гостей, и не допускать ситуаций, когда заглянул в интернет на минутку, а утонул на три часа. Тогда приходит ощущение подконтрольности ситуации, я это называю: «Я за рулем».

Это моя четвертая книга, все четыре написаны в телефоне, и я дирижирую с помощью интернета процессом их создания и издания. Какие невероятные, стремительные, непривычные, но потрясающие времена! Хочется встать на табуретку и спеть песню из «Электроника»:

– До чего дошел прогресс!

У Кати сломалась кукла – отвалилась нога. Дочь безутешна, хнычет. В итоге примотали кое-как изолентой, но нога болтается на волоске. Дочь сначала обрадовалась, а потом приуныла, глядя на изоленту.

– Что случилось? – спрашивает Миша у хнычущей дочери.

– Ампутация, – поясняю я.

Видя, что примотанная нога – мучение похлеще, чем ее отсутствие, муж говорит:

– По-моему гангрену вы вылечили, а геморрой создали…

Я люблю готовить, но для других. Для себя – не хочу. Раньше я думала, это проявление нелюбви к себе. Я себя с детства недолюбливаю. Какая-то нескладная, толстая, нелепая, болезненная. Я смотрела на себя глазами взрослых и не считывала ни грамма восхищения – только усталость и раздражение. То меня надо опять лечить, то меня надо опять худеть, то водить куда-то, то развивать, то кормить. Дети – сплошное обременение.

Я очень старалась быстрее вырасти, чтобы перестать докучать взрослым. Я так старалась, что годам к шести уже практически состарилась: сидела, читала, ворчала, сосала пряничек. Я умела замечать лишь свои несовершенства.

В итоге я выросла во взрослую тетю. Нескладную, толстую, нелепую, болезненную. Такая тетя не заслуживает личного борща, сваренного для нее одной.

Потом я училась себя любить: понимать, слышать, беречь. Я хотела восполнить дефицит любви, отлюбить себя про запас, наварить себе борщей наперед. Я стала резать овощи, тереть свеклу, варить бульон и быстро поняла, что делаю что-то не то. Я не могу наварить борщей в прошлое, а в будущее не хочу, мне не надо.

Я очень прислушиваюсь к своей интуиции, она как бы мой внутренний навигатор. Если я иду не туда, она всегда скажет строго: «Вы ушли с маршрута», – и погрозит пальцем.

Я поняла, что мои несваренные для самой себя борщи – это не про нелюбовь, это что-то другое. Я стала думать, что. Вот борщ, вот я его варю. Что я чувствую? Радость, что моим родным и любимым людям будет вкусно.

Однажды я прилетела из командировки поздно вечером, а в другую улетала уже утром следующего дня. И вот ночью, вместо того чтобы спать, я режу морковь и лук, жарю, парю, тушу… Значит, самое главное – это кто будет есть мой борщ.

Так, уже теплее. Все люди эгоисты и всегда делают то, что хотят в данный момент. Той ночью я хотела спать, но варила борщ. Потому что борщ – это как семейный тотем. Он оберегает семью от недовольств, ворчаний и скучаний.

Мне хотелось сварить его, чтобы завтра, когда я снова улечу, мои любимые люди ели вкусное и наваристое блюдо и не забывали, что я их люблю.

Все люди эгоисты, просто не все готовы это признать. Слово «эгоист» имеет отрицательную окраску, поэтому мы стесняемся этого. Но эгоизм бывает разный – здоровый и нездоровый.

Здоровый – это когда ты, уставшая, после командировки варишь в ночи борщ, чтобы завтра твои дети его поели, но в этот момент отдаешь себе отчет, что варишь его для себя. Чтобы потом не попрекать любимых нездоровым эгоизмом: «Да я на вас всю жизнь положила, да я из-за вас всю ночь не спала». Не из-за них – из-за себя.

Я, например, тот час, что варила борщ, работала хорошей мамой и женой, а эта работа нужна для счастья, для ощущения нужности, для чувства самореализованности в вопросе материнства. Значит, я варю очень эгоистичный борщ. Он мне нужен даже больше, чем мужу и детям.

А еще готовка – это творчество, а в любом творчестве важно признание. Никто не хочет писать картины, которые никто не увидит, сочинять симфонию, которую никто не услышит, писать книгу, которую никто не прочтет.

Я, например, веду блог. Выложила пост – и через десять минут там уже сотня комментариев, и я уже знаю, понравился мой текст людям или нет. Такая мгновенная доставка признания, сахарок тщеславия.

После блога сложно писать книгу, потому что написала – и жду целый квартал, пока ее отредактируют и издадут. А потом жду, когда начнутся продажи, когда люди купят и прочитают. А первые комментарии вообще случатся через полгода. Невыносимо полгода ждать того, что привыкла получать мгновенно.

Так вот, готовка. Я делаю лазанью и смотрю, как мои пупсики ее уплетают и нахваливают. В этот момент счастлива, потому что это как бы чавкающие аплодисменты мне.

Я люблю готовить: чувствую продукт, его вкус, созвучие с другими продуктами. Никогда не готовлю строго по рецепту – 220 граммов того, 340 граммов сего. Каждый мой рецепт – авторский. В любое блюдо я добавляю 200 граммов заботы, 300 граммов хорошего настроения и полкило любви.

В блоге я часто пишу про борщ. Читатели спрашивают:

– А ты вообще кроме борща что-нибудь готовишь?

– Неее, – шучу я. – Сегодня компот варила, а получился опять борщ. Свекольный компот. Свекомпот.

Борщ – образ. Мне нравится, что это слово короткое и емкое.

– Но ведь «суп» короче! Или «щи»! – не сдаются читатели.

– И правда, короче, – смеюсь я. – Как-то не подумала.

На днях написала сыну в ватсап сообщение и спросила, что приготовить на обед. А он ответил: «БОРЩЬ!» Я так обрадовалась! Во-первых, у меня в холодильнике было все необходимое для борща. А во-вторых, этот трогательный мягкий знак на конце помог мне обыграть название этого рассказа.

Дася сидит на стульчике для кормления и беззастенчиво размазывает кашу по столу. При этом ни ложки полезной тыквенной каши так и не попало непосредственно в ребенка. Зная, что с отцом такие капризули не прокатывают, я зову мужа, чтобы он помог накормить сынулю.

– Миииш, иди покорми – у меня не получается…

Пока Миша идет из соседней комнаты, совсем распоясавшийся сын встает на стульчик и поворачивается ко мне попой, обтянутой голубыми в уточку ползунками. Вошедший Миша комментирует:

– Не получается, мам? Так ты просто не с той стороны его кормишь…