Ольга Савельева - Ну ма-а-ам! [litres]

Однажды Варвара Владимировна на полном серьезе пожаловалась мне, что дети не болеют в феврале. «Обычно полгруппы выкашивает зимой, а тут полный состав», – с глубоким сожалением сообщила она. Я даже не смогла придумать, как поддержать этот разговор.

Я оставляла сына и каждый день с тяжелым сердцем шла на работу с гнетущим чувством вины. Я шла развиваться в пиаре и маркетинге, пока мой ребенок находился в ауре человека, неудовлетворенного жизнью. Эти депрессивные флюиды могут впитаться в его кровь, и он вырастет недовольным жизнью, ворчащим, неудовлетворенным мужиком. Я накручивала себя все больше.

– Это я должна варить ему кашу и читать Агнию Барто! – говорила я мужу вечером.

– Ну тогда увольняйся, вари и читай, – отвечал муж. У него все просто: жизненный минимализм.

Я прислушивалась к себе и понимала, что соблазн работать у меня пока сильнее чувства вины. Я загоняла это чувство в дальний угол, закрывала дверь и думала о том, что если я, бросив работу, буду варить и читать, то каша будет несъедобной, а стихи – без выражения. Сын был вполне весел в саду, шел туда с настроением. Он был слишком мал, чтобы отследить атмосферу и климат.

Я решила еще подождать – накопить сил перед кардинальными переменами. Наступила весна – пора промокших ног и сопливых носов. «Только двое болеют», – вздыхала Варвара Владимировна, и мне чудился в ее словах упрек мамашам, взрастившим детей с сильным иммунитетом.

Я совсем пала духом. Солнечным апрельским утром я привела ребенка в сад. Ничто не предвещало. Долгожданное солнце подсушило тротуары, на деревьях набухли почки, хотелось гулять по теплой улице и напевать веселые мотивы. Я не усидела на работе, отпросилась у шефа и прибежала в сад забрать ребенка пораньше.

Дети как раз гуляли. Я пошла к знакомому навесу, расписанному почему-то под мухомор, высматривая своего белобрысика. Он сидел в песочнице и самозабвенно орудовал лопатой. Так, а что это у него на голове? Я точно помнила, что привела его в сад без головного убора.

Мой ребенок сидел под мухомором с лопаткой и ведерком в руках. На голове у него были трусы, заботливо натянутые по самые уши. Одна радость – это были его трусы. В песочницу нырнул Данин друг Саша в синих трусах на голове. Они вдвоем стали рыть свой тоннель. Я стояла в оцепенении. Может, это конкурс такой?

– Дааась, а кто тебе трусы на голову надел? – спрашиваю у сына.

– Валвлвлвл… Валвлвллв…

– Понятно.

Я обернулась к остальной группе. Дюжина детей в трусах на голове рассыпалась по детской площадке. Остальные были в капюшонах или кепках.

– Варвара Владимировна, – осторожно спрашиваю я. – А почему у детей на голове – трусы?

– Потому что родители не дали им ни шапок, ни панамок, – объясняет мне Варвара Владимировна.

– Ну и что? Сейчас первые дни, когда тепло. Шапки уже не нужны – не замерзнешь. Кепки еще не нужны – не напечет. Зачем?

– Нам не положено без головного убора! Может, ведра им на голову надеть?

– Да при чем здесь ведра? – Я уже вышла из оцепенения. – Вы если дома панамку забудете, трусы на голову наденете?

– Я нет, но они же дети!

– И что? Когда вчера вечером сын после ванны напяливал трусы на голову, я радовалась его развитой фантазии. Я не знала, что он считает нормальным носить нижнее белье на голове!

– Ничего страшного не случилось. Зато не напечет.

– Что не напечет? Московское апрельское солнце? Они что, в Египте на экскурсии по Сахаре? Я иду к заведующей, – перехожу к угрозам.

– А далеко ходить не надо, – отвечает Варвара Владимировна. – Вот она…

Ко мне подходит холеная высокая женщина с хорошим макияжем. Именно ей мы делали самые дорогие подарки от лица всей группы, то есть самые большие суммы денег, потому что она прямым текстом сказала: «Цветы и конфеты не покупайте, отдайте деньгами. Если мне нужны будут цветы и конфеты, я куплю сама».

Подходит заведующая и улыбается:

– Что-то случилось?

Я отвечаю, еле сдерживая гнев:

– Внимательно посмотрите на ясельную группу. Что вы видите? Все в порядке?

Она оглянулась на детей, не переставая улыбаться.

– Отличные ребятки, очень смышленые. А что не так?

Я внимательно посмотрела на Варвару Владимировну и на заведующую. Все нормально, дорогие воспитатели, все просто отлично.

– До свидания, – вежливо сказала я. – Завтра нас не ждите. В понедельник заберу документы.

Я подошла к сыну и сдернула с его головы трусы: «Даня, мы уходим!» Саша, глядя на меня, тоже снял с головы свои, но подошедшая Варвара Владимировна демонстративно надела их опять и посмотрела на меня обжигающим взглядом. Я выдержала этот взгляд и протянула ей Дасины трусы:

– Это подарок вашей внучке. На случай, если однажды вы забудете надеть ей панамку.

Она развернулась и пошла к мухомору, не взяв подарок.

Я поняла очень важную и простую вещь: оставлять ребенка нужно с людьми, которым доверяешь, иначе там, куда ты уйдешь, ты будешь не в ресурсе.

Мы пошли к калитке. Это был наш последний день в том садике. Будем искать другой детский сад, куда мы будем ходить. То есть не «мы», а «он».

Советуюсь с мужем про школы раннего развития: отдавать туда детей или это баловство?

– Такие школы необходимы детям, – убежденно рассказываю я. – Они там ручки в гречку опускают, трогают грибочки, потом замочки открывают и закрывают, потом в маракасы играют: 500 рублей в час.

Муж, вздыхая, комментирует:

– Камни, палки, червяки на улице и гудрон. Вот моя школа раннего развития.

Однажды я переписывалась с сыном, которому было восемь лет, и он был в лагере. Мы болтали о всякой ерунде, и вдруг он ни с того ни с сего написал мне: «Мама, ты лучше всех на свете!»

Я была очень тронута, зарделась от счастья.

«Правда?» – уточнила я.

Мне хотелось ощутить это еще раз.

«Кленусь!»

Кленусь через Е. Я споткнулась об это Е. Ему восемь лет, наверное, пора уже знать, как пишется слово «клянусь». Этого было достаточно, чтобы заслон мыслей на тему «я плохая мать» был поднят и они хлынули внутрь, наполняя меня раскаянием.

Я слишком мягкая, я не настаиваю на чтении, я нечасто устраиваю ему диктанты, однозначно я плохая мать.

Я думала, такое бывает только со мной – покаянные мысли о собственной неидеальности как мамы. Но чем больше я общалась с другими мамами, тем больше понимала: нет, не только со мной. Практически со всеми.

Любой родитель сомневается в собственной экспертности как родителя, потому что никто не учился в специальной школе для мудрых родителей, потому что ее – школы этой – не существует. Мы все интуитивные родители, родительствуем как умеем.

Недавно в школьном чатике я прочла переписку родителей. Там случился какой-то конфликт, где дети подрались. И одна мама пишет, что ей «позванила учитильница», а вторая, что «прозьба разобратся».