Ольга Шумяцкая - Я иду тебя искать

Иногда случались непредвиденные обстоятельства. Гриша по каким-то причинам не мог обслужить Женю. К примеру, приболел, или на работе задержали, или Алена попросила что-то сделать по дому (на что он, кстати, от раза к разу соглашался все менее охотно и даже позволял себе кривить рот, услышав просьбу). Тогда Гриша пытался задействовать кого-нибудь из нас, взывая к нашим дружеским (если не сказать отеческим и материнским) чувствам. Первой, к кому он обратился, была Ольга. Дело заключалось в том, что Женя не могла одна сходить с ребенком в поликлинику. Ей непременно требовался провожатый. За картой сбегать, памперс поменять, место в очереди занять и так далее. А Гриша в это самое время, как назло, был обязан присутствовать на педсовете. Он и позвонил Ольге, давай, мол, спасай. Мы все, оставшиеся в живых после Жениного нашествия, с интересом ждали, что же она ответит. Нет, не так. Мы все думали, что знаем, что именно она ответит, и ждали, когда она с готовностью бросится на спасение утопающих. Потому что Гриша, безусловно, тонул. Он смертельно боялся, что Женя разозлится и уволит его без выходного пособия. А сама Женя усиленно и небезуспешно делала вид, что из-за такого наплевательского отношения не сегодня, так завтра обязательно отдаст концы вместе с ребенком, цинично лишенным врачебной помощи. Ольга, претендующая в нашей компании на статус матери Терезы, по всем расчетам не могла пройти мимо этих обломков кораблекрушения. Так вот, к нашему изумлению, Ольга ни на какое спасение никаких обломков не кинулась. Ее ответ Грише был беззастенчиво лаконичен и недвусмысленно отрицателен.

— Извини, — сказала она. — У меня свои дела.

Свои? Дела? У Ольги? Помилуйте… Быть того не может. А кто часами хлопотал на кухне у Нашего друга, изобретая рецепты супчиков и наворачивая тесто для пирожков? Бегал по магазинам? В химчистку? Первым прибегал на наши посиделки и последним уходил, предварительно перемыв все чашки и выметя все крошки? Забирал из школы Гришиного и Алениного сына, когда Алена (редко, но бывало) снисходила до того, чтобы вспомнить об Ольге? Бегал за билетами на самолет во все имеющиеся в наличии страны Евросоюза для Дениса и Натальи? Кто? Кто? Мы как-то однажды сообща решили, что у Ольги нет и не может быть своих дел. Что она — не физически, а по натуре — как бы старая дева с баночкой крыжовенного варенья за пазухой для любимого племянника. А дела-то были. И еще какие. В текущий момент она, к примеру, переживала роман с Виктором.

Этот роман… О, этот роман! Ольга взялась за Виктора всерьез. Вы не поверите, но и он, казалось, всерьез взялся за нее. Она ходила на все его деловые встречи. «Увязывается!» — как-то презрительно бросила Алена. Не думаю. По-моему, он сам ее за собой таскал. Один раз я был невольным свидетелем того, как это происходило. Виктор встречался с заказчиком в кафе, а я случайно оказался со своей девушкой за соседним столиком и мог беспрепятственно наблюдать за ними украдкой из-за искусственной пальмы. Ольга сидела, вытянувшись в струнку, и не мигая глядела на Виктора. Виктор, развалясь в кресле, вел ленивые переговоры с каким-то кексом в костюме за две тыщи баксов. Иногда он шевелил пальцами. Ольга поспешно вытаскивала из пачки сигарету, всовывала ему в рот и подносила зажигалку. Я одного только боялся: что она спалит ему бороду. Иногда он слегка поворачивал к ней голову. Ольга поспешно подливала ему чай. Когда они уходили, она бежала впереди. У выхода суетливо подала ему куртку, одернула на спине, смахнула пылинки и бросилась открывать дверь.

В те дни — так сошлось — у Виктора открывались сразу две выставки. Одна — в маленькой галерейке на Солянке, другая — в Доме художника. На обе презентации мы были приглашены в полном составе. Впрочем, приглашены — не совсем то слово. Ольга последовательно обзвонила нас (причем Алене с Гришей и Наталье с Денисом звонила не сообща, семейным звонком, а каждому по отдельности), долго бубнила что-то в трубку об уязвимости настоящего таланта и о том, как важно говорить человеку добрые слова, пока он еще жив, и в конце в приказном порядке объявляла сбор у метро с целью коллективного осмотра шедевров Виктора. В процессе этой по форме невыносимо занудной, а по сути пламенной речи я несколько раз порывался прервать ее и спросить: а что, Виктор собирается умирать? Чтобы перед ним так раскланиваться? Судя по тому, как он выглядит, он будет жить вечно. Но Ольга не дала мне вставить ни слова. Высказав все, что наметила, она бросила короткое «Жду» и отключилась.

На следующий день мы встретились на Китай-городе. Ольга ждала нас с цветами в руках. То есть, я уточню: с цветами — значит не просто с цветами — два тюльпана, три розы, четыре лютика. С цветами — значит с букетами цветов. Множественное число. Она держала в руках семь (по числу живых душ) букетов омерзительно одинаковых желтых хризантем.

— Зачем это? — удивился Денис.

Ольга молча раздала нам по букету. Один оказался лишним. Женя не явилась.

— Подарите Виктору, — сказала Ольга. — Ему будет приятно. Сами-то вы никогда не догадаетесь.

К слову: Виктор сунул наши цветы в коробку из-под водки, валявшуюся в углу, и благополучно забыл о них. Водка предназначалась для угощения бомонда. Также подавались бутерброды с копченой колбасой и красной рыбой. Скромно, но достойно. Ольга сообщила нам, что бутерброды для двухсот приглашенных гостей всю ночь строгала сама. Открытие выставки прошло хорошо главным образом потому, что Виктор напился как свинья и пел матросские песни, танцуя посреди зала одновременно «Яблочко» и «Хаву Нагилу». Оказывается, в молодости он служил на флоте и проходил у личного и командного состава под кличкой Жидок, хотя таковым — это мы выяснили при ближайшем знакомстве с его генеалогией — не являлся. Не помню, говорил ли я: он был на одну половину уйгур, а на вторую — грек.

Домой, в мастерскую, мы тащили его втроем — я, Денис и Гриша. Ольга шла сзади со скорбным выражением лица и время от времени просила не ронять его в лужу, чтобы он ненароком не простудился. Гриша усиленно сопел. Денис злился. Я тащил просто так. Виктор смеялся громким бессмысленным смехом и норовил лягнуть кого-нибудь из нас пяткой. Ему это удалось. Он лягнул Дениса и угодил ему в коленный нерв. Денис вскрикнул и непроизвольно выпустил Виктора из рук. Ольга метнулась к нам и подставила под падающее тело руки. Виктор был спасен.

Дома Ольга молниеносно уложила его в постель, поставила на лоб холодный компресс, на пятки — горчичники, в рот влила горячий чай с лимоном, притащила из ванной ведро с водой, половую тряпку и принялась с остервенением мыть пол. Мы как придурки стояли в дверях, не зная, что делать: уходить? проходить? Указаний не поступало. Виктор громко храпел. Ольга враскорячку возила по полу тряпкой, бормоча себе под нос что-то про гигиену помещений и хозяйский глаз. Перед нами мелькал только ее бутылочный зад и чулки с ажурной резинкой на силиконе, которые она надела, видимо, для того, чтобы вместе с Виктором в уединении мастерской отпраздновать открытие выставки.