Ольга Шумяцкая - Я иду тебя искать

— На похороны… — протянул он. — Ах, молодой человек, если бы вы знали, сколько людей работает в нашем институте! Так с какой кафедры, вы говорите, ваш протеже?

Черт! Вот вляпались-то!

Мы шли по улице молча. Настроение было гадкое. Один Виктор по-прежнему посвистывал и посмеивался. Гриша держал в руках белый конвертик с тремя тысячами рублей. Я искоса поглядывал на Дениса. На лице его было растерянное выражение человека, который ехал в Мельбурн, а попал в Житомир. Я подумал: «Неужели он так заблуждался насчет Нашего друга? Он же не Гриша». А я? Я-то сам? Я ведь тоже считал — ну, конечно, не ученый с мировым именем, но кое-какая величина. Кое-какая значительная единица. Не самое маленькое число среди больших чисел. Впрочем, надо отдать должное Нашему другу: в чем-то Он оказался истинным гением. Гением мести. После своей смерти Он мстил нам за нашу глупую доверчивость. Гением очковтирательства и надувательства. После Его смерти мы по-прежнему оставались в плену Его уловок, влияния, давления, той паутины, которую Он сплел для нас. Меня томили предчувствия. То-то еще будет, думал я. В тот момент я наделял Его поистине мистической силой и способностью влиять на наши судьбы.

Мы дошли до моей машины и остановились. Гриша приплясывал от нетерпения, с тоской глядел на муниципальный транспорт и мысленно уже стирал пеленки.

— Да иди уж, — сказал я. — И из конвертика этого… купи, что ли, младенцу памперсы.

Гриша растворился в толпе. Мы с Денисом и Виктором постояли равнобедренным треугольником, посмотрели друг на друга, покачались задумчиво с носка на пятку, почесали в репах и сказали хором:

— А по пивку?

Мы сели в кафе на Страстном бульваре под красным зонтиком на красные пластмассовые стулья в виду памятника Высоцкому, заказали по пятьсот пива, рыбки и задумались. Не знаю, как у Дениса и Виктора, а у меня было такое ощущение, что это наша последняя встреча. Вроде все дела, связанные с Ним, переделаны, наследники как-нибудь без нас вступят во владение квартирой, лично нас всех ничего такого особенного не связывает, так что же теперь? Вроде как сейчас, под этим красным зонтиком, у нас отвальная друг от друга. Грусти я не испытывал — только удивление. Заканчивался целый период жизни. Неужели — все? И то, что было все эти годы, действительно уже было, а не есть? Мне хотелось оглянуться и посмотреть на отлетающее время. Отлетающее так просто, так обыденно. Так никак. И без предупреждения, вот в чем штука. Как будто обманным путем. Мне казалось, оно похоже на дымчатого ангелочка с прозрачными крылышками за спиной. Мне казалось, улетая, ангелочек смеялся. Мне казалось, отлетающее время, каким бы оно ни было — плохим, хорошим, тяжелым, легким, печальным или радостным — всегда похоже на прозрачного ангелочка. Материя такая, ничего не поделаешь. Невесомая. Старею я, что ли? Да, но где то мгновение, что отделяет прошлое от будущего? Мне хотелось его уловить. Когда оно протекало? Когда Он умер? Когда мы Его похоронили? Когда разошлись после поминок и заперли дверь квартиры на ключ? Или когда квартиру опечатали и стало ясно, что по собственной воле нам больше туда попасть не удастся? Или она еще не наступила, эта минута? Может быть, вот сейчас, сейчас мы расплатимся, встанем, дойдем до метро, пожмем друг другу руки, и… и я опять сразу не пойму, что это навсегда?

Мне всегда казалось — как много мне кажется последнее время, как никогда раньше не казалось, так много, будто я ни в чем на свете не уверен! — так вот, мне всегда казалось, что настоящее — это не «миг между прошлым и будущим». Что это очень протяженный период. Как в английском языке — длящееся настоящее. Иногда оно длится годами, иногда десятилетиями. Потом что-то накапливается в механизме времени, как в организме накапливаются шлаки и токсины, набирается по капельке усталость от повседневности и — трррык! Все неожиданно меняется. Переключается на другой режим. И начинается другое настоящее. Не хуже, не лучше, просто другое. Вот и сейчас у меня было ощущение, что прошлое настоящее закончено и начинается настоящее будущее.

Из задумчивости меня вывел голос Дениса.

— А тебя-то как занесло на похороны? — спросил он Виктора, и по тому взгляду, которым он смотрел на объект, я сразу понял, что сейчас начнется легкий — легчайший, почти незаметный — допрос с пристрастием. Денис будет выведывать у Виктора его подноготную. Он же любит копаться в людях. Начнет задавать тонко выстроенные коварные вопросы, на которые человек волей-неволей, но ответит так, что полностью выдаст все свое затаенное. А не ответить нельзя. Еще хуже получится. Но я ошибся. До коварных вопросов не дошло. Виктор оказался материалом повышенной удароустойчивости. Он не поддался. Он был откровенным, как на исповеди, и непосредственным, как в детской песочнице. По этой причине его ответы полностью выбили нас с Денисом из колеи. А что, неплохая тактика самообороны.

Итак:

— А тебя-то как занесло на похороны? — спросил Денис Виктора.

Виктор, по обыкновению, хмыкнул:

— Так… это… поговорить.

— С кем? — не понял Денис.

— Так… это… с покойником. Когда он был еще жив.

— О чем?

— О девушках.

— О чем?! — закричали мы с Денисом хором.

— О девушках, — невозмутимо повторил Виктор и опять громко заржал. — Что непонятного? Девушка от него ушла. Ко мне.

— Кто?! — еще громче закричали мы.

— Девушка, девушка. А вы что думали, парень?

Да ничего мы не думали. Ничего не думали. Мы еще не успели оправиться от шока, вызванного появлением Жени. А там, оказывается, девушки табунами ходили. А как же высокая нравственность объекта? А как же «Давай-ка, матушка, без проблядовок!», адресованное несчастной курице Ольге? Как же все чудесным образом преображается и переворачивается с ног на голову, когда человек умирает! Как будто смерть — это железнодорожная стрелка, которая пускает жизнь по другой колее.

— С этого места поподробней, пожалуйста, — сказал Денис. — Что за девушка? Рост, вес, масть. Почему ушла? Как познакомились? Сколько встречались?

— Да у меня на выставке и познакомились, — отозвался Виктор, лениво отхлебывая пиво. — Подошла ко мне, комплименты всякие говорила, мол, вы, Виктор Александрович, талант и гений в одном флаконе. Ну, ушли, как полагается, вместе. Хорошая девушка…

— Да не с тобой, не с тобой, дурень! С Ним как познакомилась? — закричали мы с Денисом хором, что уже становилось нашей доброй традицией.

— Точно не знаю, — сказал Виктор. — Кажется, в институте. По-моему, она его студенткой была. У него вообще все были студентки.

— Все?!! Ты говоришь — все?!

— Ну да. Только одна аспирантка и одна — кандидат наук. Так я понял из ее рассказов. Но вообще-то я не слушал. Я девушек не слушаю. Бессмысленное занятие. Я их кушаю. — И Виктор снова дико заржал. Этим своим бесконечным ржанием он уже начинал действовать мне на нервы, и я подумал, что неплохо бы в следующий раз, когда он распахнет свою зубастую пасть, неожиданным быстрым движением засунуть ему в рот кляп из салфеток.