Антон Быковский - Меньше нуля

— А что за операция? — тихо поинтересовалась Света.

— Об этом вам сообщат в свое время. Пока, дорогая, не грусти, — произнес я и, не слушая ответа, нажал на кнопку «отбой».

Самолет пробился сквозь пелену туч, нависших над аэропортом. Солнце уже готовилось опуститься за горизонт, но небо по-прежнему оставалось ослепительно-синим, только ближе к земле разливался алый свет, окрашивавший величественные башни облаков. Я откинулся в кресле и развернул газету. В тот день вся деловая пресса склоняла новые подробности в деле коммерсанта М., некогда сыгравшего роль в разделе крупного нефтяного холдинга. На актив претендовала группа «Гамма», которая из-за ряда судебных ограничений была вынуждена передать М. крупный пакет акций спорной компании. Бизнесмен обещал через некоторое время продать акции обратно реальному владельцу, но природная склонность к авантюрам сыграла с ним недобрую шутку. М. заключил сделку, по которой акции за 200 миллионов долларов отходили конкурентам «Гаммы», оспорить транзакцию не удалось, но сам незадачливый коммерсант через несколько недель таинственным образом исчез. Его поиски длились почти год, но никаких результатов не дали. Пару дней назад тело М. обнаружилось в одном из провинциальных городов в Испании.

— Да помню я эту историю, — произнесла Кристина, кивая на лежащую у меня на коленях газету. — Меня знакомый попросил помочь ему с одним из судов «Гаммы». Я взяла отпуск, и мы с ним полетели на слушания, они их вели на Британских Виргинских островах. Мы такие все модные прилетели, я в костюме с папочкой, приятель мой тоже весь в Brioni, летели при этом на каком-то древнем «кукурузнике» — я думала, мой последний час настал. В общем, прилетели, взяли такси — и в суд. Приехали — стоит такой сарай деревянный под пальмами, рядом какие-то свиньи в луже лежат, идиллия, в общем. На сарае вывеска — «Международный арбитраж», и ни одной живой души. Мы, наверное, час искали хоть кого-нибудь, в итоге нашли какого-то местного. Спросили его, что и как, он говорит, мол, было у них два судьи, один на родину в Британию уехал, а второй — нормальный мужик, только запил немного. «Через неделю заходите, — говорит, — он ваше дело по-быстрому решит…»

— Ну и чего, решил?

— Да кто его знает, я повернулась и поехала обратно в аэропорт, ну их на хрен с такими судами, — Кристина улыбнулась и вернулась к изучению материалов будущей пресс-конференции.

В аэропорту Чанги мы встретили группу русских журналистов, погрузились в автобус и нырнули в беспокойный поток машин на автостраде. За окном проплывало огромное поле, тесно заставленное экскаваторами, подъемными кранами и другой строительной техникой. Желто-черные стрелы, похожие на искореженные человеческие руки, торчали до горизонта. Я закрыл глаза и постарался заснуть.

Пресс-конференция была назначена на девять утра, группа сонных журналистов вознеслась на скоростном лифте на семидесятый этаж нашего отеля, где ожидали представители китайской стороны. Главным среди китайцев был среднего роста мужчина, склонный к полноте, с лицом, казалось, полностью лишенным отличительных черт. Звали его Юй, фамилия была так сложна, что нечего было надеяться даже ее разобрать, не то что запомнить. Юй и Кристина, которую я представил как руководителя нашей делегации, уселись на стулья, повернутые спинками к панорамному окну, — это место согласно китайской традиции должны были занимать самые важные люди за столом. За их спинами в голубом мареве лежали кирпичики жилых высоток и несколько безликих темно-синих небоскребов. Юй заверил собравшихся, что китайская сторона крайне рада видеть гостей из России. Российская экономика почти такая же могучая, как китайская, уверил собравшихся хозяин. Затем он рассказал, что окружающие нас небоскребы были построены за последние пару лет. Темпы строительства достигали двух этажей в день, заверил нас Юй. Я почувствовал себя несколько неуверенно, мне показалось, что башня, в которой расположился наш отель, начала раскачиваться от ветра.

За всю конференцию не произошло ничего примечательного, журналисты уплетали горячие блинчики, Юй что-то рассказывал про свою компанию, наша переводчица, украдкой заглядывая в свой iPad, исправно расписывала, как китайская сторона счастлива создать совместное предприятие с «Радиотехом». Закончив свою речь, Юй кивнул одному из своих помощников, который извлек откуда-то несколько белых коробок с инновационным планшетом. Его компания счастлива подарить журналистам из России первые экземпляры инновационного устройства, которое скоро окажется у каждого российского школьника. Все оживленно кивали и улыбались.

Отделавшись от остальных членов делегации, мы с Кристиной взяли такси и поехали к морю. Местный пляж представлял собой причудливое зрелище: у самого берега при помощи желтого каната была отделена узкая полоска воды, в которой плескались сотни китайцев. Набегавшие темно-зеленые волны взбалтывали этот человеческий суп, выбрасывая часть купальщиков на берег — те незамедлительно снова бросались в теплую пахнущую йодом воду. Я сидел на пластиковом кресле, которое обошлось мне в полтора доллара в час, и задумчиво прихлебывал пиво. Кристина только что искупалась, крупинки соли белели на ее загорелой коже.

— Хорошо, — потянулась Кристина. — Жизнь пиарщика полна трудностей и лишений…

— Ну, так! С китайцами это ты хорошо придумала, не забудь только завтра по блогосфере отработать. Свету подключи, а то она у нас наказана, пусть реабилитируется.

— Да, нормально мы так всё разрулили, в духе «мечта обгоняет действительность». Я вот знаешь, о чем подумала? — Кристина отхлебнула из моей бутылки пива. — Хочется верить, что никто из наших клиентов не участвовал в строительстве самолета, на котором мы завтра полетим.

— Я работал с авиакомпаниями когда-то, можешь мне поверить, то, чем мы тут занимаемся — это детский сад, младшая ясельная группа. Да и вообще, чем ты недовольна, дети получат, в принципе, неплохие компьютеры, а деньги эти всё равно бы кто-нибудь освоил… Я когда-то работал с одним парнем, который с еще парой человек фактически создал всю индустрию пиара в нашей стране в том виде, в котором она сейчас существует. Он мне говорил: «Самый страшный грех для пиарщика — это гордыня». Мы все хотим думать, что мы стоим в тени и делаем наш мир хуже, чем он был. А мир и так настолько плох, что хуже его сделать не в силах ни мы, ни кто-либо другой.

— Петя, крошка, да ты романтик, — Кристина засмеялась и, запрокинув голову, проглотила последний глоток пива. Солнце стремительно падало в объятья разморенного жарой моря, откуда-то сзади ветер доносил сладковатый запах костра, китайцы готовили какие-то немудреные закуски в специально отведенной зоне для пикников.