Сергей Комяков - Запрещенная Таня

— С телефона начальника понятно, — быстро сказала мама, — как у вас дела?

— С папой все в порядке. Работает. Снабжение у них хорошее.

— Поняла, — ответила мама.

— У нас тоже снабжение хорошее, — сказала Татьяна, — но здоровье мое не очень хорошее.

— Что такое, — растерянно произнесла мама.

— Тоже самое, что было, когда я ездила в последний раз в Переделкино. Вернее то, что было в начале отдыха.

— Ты беременна, — спросила мама.

— Да, — ответила Татьяна, — но нам нельзя больше говорить. Разговоры лимитированы.

— Хорошо, хорошо, я все поняла, — ответила мама, — тебе надо ближе к семье. Ты главное не волнуйся. Не переживай мы попробуем тебе послать продукты с оказией это получиться.

— До свидания мама, — сказала Татьяна.

— Береги себя дочка.

Татьяна повесила трубку. Ее руки вспотели и дрожали.

Натан Яковлевич посмотрел на нее и улыбнулся:

— могли бы и мне сказать. А то у вас какие-то ритуалы, как в средневековье.

— Что? — не поняла Татьяна.

— Поздравляю вас, — опять улыбнулся Натан Яковлевич, — вы со здоровьем не балуйтесь сейчас. Видите, какое время. И не курите. А то все радио знает, что вы как паровоз курите.

— Я бросила, — отвлеченно ответила Татьяна.

— Ну и хорошо, — Натан Яковлевич углубился в бумаги на столе.

— Как поживает наш ребенок? — поинтересовался на очередной консультации Сергей Васильевич.

— Ребенок? — не сразу поняла Танюша.

— Да. Вы ведь решили завести с Бертольц ребенка.

Танюша удивленно посмотрела на преподавателя.

— Уже забыли, — укоризненно покачал головой Сергей Васильевич, — ну хорошо. Не вы решили. Я решил, чтобы вы сделали ребенка с Бертольц. Вы тогда согласились, а потом вот взяли и забыли. Так нельзя любимую женщину не забывают. Особенно в таком интересном положении.

— Да, не забывают, — машинально согласилась Танюша.

— Вот и прекрасно, что хоть это вы понимаете, — Сергей Васильевич посмотрел в окно, наверное, ему было еще боле скучно, чем Танюше.

— Я работаю. Я как вы мне сказали, думаю, над тем как тогда жили.

— Думаете? — вернулся в беседу Сергей Васильевич, — хорошо, что хоть думаете. И куда завела вас жажда познания?

В словах преподавателя был очевидный сарказм, что было нормально для филфака. Хотя его преподаватели жалели студенток. Как смачно выразился один из преподавателей на прошлогоднем праздновании дня факультета: «Конечно, все они дуры! Но ведь они не для этого!» поэтому такие слова Сергея Васильевича показали крайнюю степень его раздражения. Конечно, вместо того, чтобы жить, он не только вынужден высиживать положенное время в университете, но и учить этих дур. Которые, конечно не для этого, но которые могут хотя бы запоминать его указания. Или хоть какие-нибудь из них.

Дверь неожиданно распахнулась. В кабинет вошел человек практически копия Сергея Васильевича, только чуть выше и шире в плечах, его ясные голубые глаза выдавали полное сходство с отцом.

— Извините, девушка, я на секунду украду немного вашего драгоценного времени.

Танюша улыбнулась, она была бы рада, если бы он забрал его все. Но она отметила как помягчело лицо Сергея Васильевича и как внимательно смотрел он на сына.

— Папан, — сказал сын, — дело такое твою машину продали. Сейчас звонили из салона. Дальше как договаривались. Ты берешь мою «Каптиву» и катаешься, а я беру новую с учетом стоимости твоей.

— Ну конечно, — ответил Сергей Васильевич, — сколько можно говорить. Все, так как обговорили.

— Да нет, — ответил его сын, -я просо предупредить, что теперь началась активная фаза смены автотранспорта в нашей семье.

— Хорошо, что продали, я уже думал, что так и развалиться она там, — сказал Сергей Васильевич.

— Продали, гора с плеч. Ну, я побежал. Надо и машину брать и успеть сегодня в ГАИ.

— Успехов.

— Хорошо, — сын Сергея Васильевича положил перед отцом брелок с ключами, — держи и владей. Машину я на тебя уже переоформил. Побежал.

Дверь за сыном закрылась. Танюша подумала, что ее позор будет длиться и дальше.

Но преподаватель уже не был настроен серьезно.

— Милая, Таня. Нам с вами надо сделать вот, что. В первую очередь не мешать друг другу. Вам надо защитить диплом, а мне надо, чтобы ваш диплом не был пустой болтовней. Понимаете?

— Да, — тихо сказала Танюша.

— Ну вот. Я не должен краснеть на защите слушая ваш лепет. Как это было сегодня. Вы должны произвести впечатление, если не глубиной мысли, но хотя бы необычным подходом. Охватите взглядом эпоху. Поймите, как там было бы вам. И как вы жили бы тогда. И смогли бы вы с Бертольц быть подругами. Это, в крайнем случае. Представьте, что вы живете с ней, погрузитесь в ту, советскую жизнь.

Танюша обреченно кивнула.

— Я понимаю, что сейчас это сложно, — продолжил Сергей Васильевич, — сейчас это очень трудно. Сейчас, когда мы ходим в итальянских штанах и ездим на американских машинах это очень и очень трудно. Но поймите, у нас с вами нет иного выхода. Ваша цель слиться со временем, пропитаться эпохой.

Танюша опять кивнула.

— Ну вот, — преподаватель бросил взгляд в окно, потом на брелок, — я все же жду от вас большего. Я надеюсь, что вы сможете сотворить свой диплом. Ну, или хотя бы родить пару нетривиальных мыслей. И не забывайте про нашего ребеночка. Я понимаю, что требую от вас невозможного. Но можно, же напрячься хоть раз за пять лет.

— Я читаю как она, они тогда жили, — тихо сказала Танюша.

— И это хорошо, — настойчиво сказал преподаватель, — но этого мало. Только читать всегда мало. Это начало осознания реальности. Теперь вам надо начать думать. Почему они действовали так, а не иначе. Чем это было вызвано и к чему привело. Это очень сложно, наверное, и невозможно. Но простите меня, что только в предельных ситуациях проявляется качество человека. Его лучшие качества.

— Уважаемая Татьяна Васильева, — третий секретарь обкома посмотрел на Бертольц сквозь опушенные очки, — вы требуете от меня невозможного.

— Почему?

— Понимаете, я вот вижу ваш ордер на эвакуацию. Вижу, что вы отсидели ко мне большую очередь. Но поймите и вы меня. Транспорт мне взять не откуда. Транспорт нам дают военные и специальный комитет эвакуации.

— Дайте мне пропуск в этот комитет, — настойчиво сказала Татьяна.

— Товарищ, Бертольц, — устало сказал секретарь, — ваш ордер на эвакуацию подтверждаю. Вот моя виза на нем. Вы можете выехать хоть сейчас. Хоть на самолете, хоть автомашиной. Но я вам не могу дать направлении, ни на самолет, ни на машину. Все расписано. Если вы сможете сделать это самостоятельно, то нет никаких препятствий к вашему выезду. Вам нужен паспорт и этот вот ордер. Вас вывезут. Но транспорта нет.