Сергей Ленин - Анютины глазки. Первая любовь и последняя

Он все-таки восстановил связь, предотвратив тем самым большие потери живой силы Красной Армии на этом участке фронта. Когда санитары под шквалистым огнем противника вынесли бойца-героя с поля боя, фронтовые врачи долго боролись за его жизнь. В результате жизнь-то спасли, а одну ногу пришлось отнять, иначе гангрена и смерть. Комиссовали Ивана и отправили домой в Сибирь. Ивану еще повезло, он остался живым. А вот его младший брат Игнат погиб в бою 23 августа 1943 года, защищая Ленинград. Игнат был награжден Орденом Отечественной войны I степени.

Но тогда Иван не считал себя счастливчиком. Как ему, безногому инвалиду, возвращаться в родной колхоз? В мирное время он был лучшим механизатором на всю округу. А сейчас он кто? Обуза всем, и в первую очередь, семье и его любимой жене. Не хотел он быть иждивенцем. Запил горькую и промышлял подаяниями в поездах. Ездил на самодельной деревянной тележке по вокзалам вдоль стоянки поездов или на перегонах внутри пассажирских вагонов. Колесики смастерил из подшипников. Мастер он был на все руки. Ему подавали сердобольные люди. Денежки, кто сколько мог, бросали в нагрудную сумку. Да не только ему одному. Таких бедолаг в послевоенное время было немало. А государственная машина еще не имела отлаженных механизмов социальной защиты. Государство и весь народ восстанавливали страну после военной разрухи. До одиноких инвалидов руки не всегда доходили. И не просили они, эти гордые люди, герои и простые бойцы, потерявшие здоровье на войне, к себе какого-то особого внимания и отношения. Они сами, своими силами, пусть и попрошайничеством да людской жалостью, но зарабатывали себе на хлеб.

Люди в деревне часто вспоминали Ивана. Уж больно приметным он был мужиком. И в деревенской жизни нужным человеком для всех. Помощник, одним словом. А как он раньше плясал — просто загляденье! Все девки считали за счастье, если Иван брался их провожать до дома с вечеринок. Провожал он многих. А вот в жены выбрал Марью Иваненко — голубоглазую русскую красавицу.

Жили они дружно, деток растили. Вот только проклятая война их разлучила. Марья после окончания войны искала своего Ивана. Глаза все проплакала. Во все военкоматы и другие инстанции письма писаны да переписаны. Никто не знает, где Иван Тимофеевич Солнышко. Никто не видел его убитым. Следы солдата затерялись после госпиталя в 1943 году. А что там было, какое ранение, информация в архивах не сохранилась. Некогда было тогда писаниной заниматься. Людей надо было спасать. Время шло, а вестей от Ивана так и не поступало. Извелась вся Марья, да только ждала она своего мужа, надеялась, что свидятся еще. Сердцем ощущала, что он живой.

«Похоронки-то не приходило. Значит, живой наш Ваня», — думала жена и односельчане, и не ошиблись.

Крутились вокруг нее мужички, но все получали от ворот поворот. Не было для нее мужика краше мужа Ивана. И вдруг сарафанное радио приносит новость, что на станции Нижнеудинск по поездам просит милостыню безногий мужик, очень похожий на нашего Ивана. Бросила Марья все дела и заботы и помчалась на перекладных в Нижнеудинск на железнодорожную станцию. Три дня она расспрашивала людей, проводников поездов о муже. Три дня не ела толком и не пила. Три дня моталась из поезда в поезд. Отъезжала на одну две станции и на встречном поезде снова возвращалась назад. За билеты с нее денег не брали. Все, и проводники, и контролеры, относились к Марии с сочувствием и пониманием. И вот наконец ей повезло. Она, измученная и изнуренная, сидела на лавочке в поезде Москва — Владивосток. От усталости глаза ее закрывались. Очень хотелось спать. Как вдруг она услышала до боли знакомый голос. Он был похож, как две капли воды, на голос ее Ивана. В сознании Марьи запели львовские соловьи, и, одновременно, закаркали нижнеудинские вороны. Она как бы летела по небу над украинскими и сибирскими полями и лесами. Она очень хотела вернуться на землю, но ничего не получалось. Что-то неведомое не давало ей прийти в себя, очнуться.

— Люди добрые, подайте, Христа ради, герою войны, — снова зазвучал хрипловатый голос.

По проходу вдоль вагона на самодельной тележке ехал искалеченный безногий человек. На груди у него блестели боевые награды, ордена и медали. В руках он держал две деревянные колотушки, похожие по форме на гантели. Они служили ему толчковыми инструментами. Руки и ладони были все изодраны, в царапинах, а эти палки помогали отталкиваться как на лыжах. Только они, эти палки, были короткими и толстыми, а вместо лыж — маленькая тележка. Зато в толкучке никто ладошки не оттопчет ненароком. Марья думала, что это ей только снится. Но голос звучал все ближе и ближе.

Вдруг Марья из грез вернулась на землю в горькую и одновременно радостную реальность. Она быстро соскочила со своего места. Она упала на пол. И так неуклюже на коленях поковыляла навстречу искалеченному войной мужу. Иван не сразу признал свою жену. Они некоторое время продвигались навстречу друг другу. Потом, разглядев Марью, Иван опешил. Затем они долго и пронзительно смотрели друг другу в глаза.

Сапфировый, небесной голубизны, взгляд Марьи был переполнен добротой, сочувствием, любовью и хрустальными слезами. Синий, с бирюзовым отливом, взгляд Ивана был напряженным и в то же время каким-то печальным. Они, встретившись после долгой разлуки, разговаривали друг с другом молча — одними глазами, только взглядом. Слова в этот момент были просто не нужны. Они были лишними.

Весь вагон замер в ожидании развязки этого драматического события. Потом пронзительным, навзрыд криком Марьи разметало, как взрывом гранаты, воцарившуюся в вагоне мертвую тишину. Тишину, которую модулировало безразличное к происходящему монотонное постукивание колес железнодорожного состава, бегущего равнодушно по своему обычному и неукоснительному расписанию движения поездов.

— Иванушка, миленький, родненький мой. Живой! Живой! Ты живой, и это самое главное. Мы с детками соскучились, истосковались по тебе. Я все глаза проплакала. Я за два года после окончания войны, разыскивая тебя, обошла все инстанции. Наконец, наконец я тебя нашла. Дорогой ты мой, самый любимый и родной. Поехали домой, Ванечка. Тебя там все ждут не дождутся. Поехали, не противься, мой милый. Ванечка-а-а. Как я тебя ждала-а-а. Как я страдала-а-а. Любимый, дорого-о-ой.

Она обняла своего Ивана и горько, горько заплакала. Прерывисто и жалобно рыдая, сбивчиво дыша, она прижимала к груди своего искалеченного войной мужа. Рыдала она от боли разлуки и от радости встречи. Она была счастлива и не могла выразить свои чувства словами. Да разве можно найти нужные фразы в такую минуту. Ее глаза, ее слезы, ее объятия говорили больше, чем любые слова. Через минуту уже все женщины в вагоне рыдали. Эта сцена встречи двух людей, разлученных войной, не могла оставить равнодушным никого. Иван не выдержал и тоже разрыдался. Он крепко обнял свою жену и сквозь слезы срывающимся голосом прохрипел: