Александр Гуров - Короткая зима

Подбежали ко входу, когда до начала сеанса оставалась всего пара минут. Феникс протянул билетёрше свой билет. Вася в это же время усиленно хлопал себя по карманам, как будто бумажный билет может отозваться, обнаружив себя, глухим звоном. «Что ты там копаешься, идём же!» — торопил Феникс. «Чёрт, я, кажется, случайно выбросил свой билет там во дворе». «Вот ты растяпа, Васёк!» Карманы были ещё раз вывернуты, проверены и перепроверены, и всё безрезультатно. «Ты заходи, — обратилась билетёрша к Фениксу, — а твой друг, к сожалению, останется на улице, подождёт». «Ладно, — выдохнул Феникс, выскакивая из гонки, — я тоже тогда не пойду. Спасибо, мадам, и простите за беспокойство». Он иногда любил выражаться так высокопарно, на него находило, это всё от начитанности, слишком много книжек. «Мадам» смерила его высокомерным взглядом — уж не издевается ли этот худой высокий подросток над женщиной со стажем — и, расценив всё неверно, уже приготовилась дать достойный ответ наглецу, как вдруг её кто-то позвал: «Зоя Михайловна, вас требуют к телефону, дочка звонит, может случилось что?» «Ой, Пётр Константинович, постойте, пожалуйста, тут за меня, умоляю, я мигом», — заторопилась билетёрша. «Конечно-конечно, не о чем говорить, — подтвердил своё намерение помочь пришедший. — Я постою на страже, никуда не торопитесь». «Да, и у одного из них нет билета, так что примите меры, не пускайте, кассы всё равно уже закрыты, пусть завтра приходит, как положено», — бросила она на ходу и упорхнула, хоть и веса в ней было наверно центнер. «Да — да, — бурчал себе под нос пришедший сухощавый мужчина в очках, на глазах ставший Петром Константиновичем, — без билета никак нельзя, именно для этого и существует кассир и порядок, чтобы у всех были билеты, а других надо гнать, повадились ходить, как будто так и нужно. Так и без работы можно остаться». Пробурчав всё это и выпустив пар, он уже совсем другим, любезным голосом обратился к Васе и Фениксу: «И что мы стоим, молодые люди? Сеанс-то начался, я уже вижу, как на экране появились заглавные буквы: «В ролях Жан-Поль Бельмондо «Le Professionnel»». А я уважаю профессионализм и пунктуальность, тогда всё работает как часы. Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, тик-так — он закачал головой, отмеряя ритм, потом внезапно остановился, встряхнулся, словно освобождаясь от какого-то наваждения, и уже без всякого нервного тика продолжил: «Но мы отвлеклись. Вот ваш утерянный билет, дорогой зритель, а вам, молодой Феникс, я верю на слово, вы птица иного полёта». «Но позвольте, — запротестовал Феникс, — у меня есть билет, и не нужно ничего принимать на веру, вот он!» И Феникс уже во второй раз протянул свой билетик. «И откуда вы меня знаете? Вы телепат?» Пришедший с улыбкой принял билет из рук Феникса, демонстративно снял с носа очки, приблизил их к бумажке и внимательно всё изучил. Удовлетворённый увиденным, он сложил оба билета вместе и оторвал контроль. «Не смею вас больше задерживать, идите же». «Так вы не ответили!» — продолжал настаивать Феникс. Вася давно узнал в Петре Константиновиче Кассира, эти руки, голос, очки и манера запоминаются, они успели обменяться короткими взглядами, и Кассир отвернулся, изображая, что его в данный момент больше всего на свете занимает косяк входной двери. Но Феникс не собирался отступать, твёрдо вознамерившись выяснить, чем вызвана такая осведомлённость какого-то там очкарика в их делах. Вася остановил его, потянув за рукав, из зала уже слышалась знакомая музыка. «Я потом попробую объяснить. После сеанса. Давай же, заходим».

Зал был уже заполнен, так что им пришлось согнать со своих мест парочку хиляков, попросту не сумевших послать их как следует. Вообще-то в этих краях в то время считалось дурным тоном сидеть на своих местах согласно купленным билетам, это было страшным занудством, вызывало негодование и чаще всего получало отпор. Мол, вам что, места мало? Идите ищите свободные, раньше надо приходить, и это ещё мягко сказано. Но свободных мест уже не было видно, свет погас, так что Феникс с Васей с полным правом согнали жалких пятиклашек, и те нехотя покинули насиженные места, по дороге очень образно угрожая братом-боксёром.

И фильм начался: «Ты должна понять меня, они послали майора Жосслена Бомона в Африку и сдали его».

«Ты знаешь, раньше у меня были глупые представления о чести, о необходимости жить с высоко поднятой головой. Наверно, я был очень наивным. Ты знаешь, Жанна, я кое-что приготовил для них».

«Господа журналисты, рад сообщить вам, что я нахожусь в прекрасном здравии. Я только что вернулся из отпуска. Меня радостно встретили мои друзья. Так что у меня нет никакого повода кончать жизнь самоубийством. Я это говорю на всякий случай, если вдруг вы увидите меня неподвижно лежащим на половичке».

«Зачем ты сделал это? Потому что хочу быть уверенным, что не получу от тебя пулю в спину».

«Розен убит, Нджала убит, что касается меня, то этот вопрос решается в данную минуту».

«Хочешь, я отвезу тебя в Париж? Нет, я бы не хотел, чтобы вы оказались на линии огня».

«Я жду вашего приказа, вертолёт уже готов к взлёту, сейчас Бомон сядет в него. Мы можем убить его или позволить ему уйти, но решение должны принять вы».

«Его нужно остановить, я приказываю вам остановить его».

Раздались короткие сухие автоматные очереди.

Сеанс закончился, шли финальные титры. Открылись двери на улицу. Большой зал выдохнул. Притихшие, возмущённые, утирающие слёзы зрители двинулись к выходу. Вася и Феникс шли вместе со всеми. Молчали. Сделав шаг за порог «Планеты», Вася вдруг явственно ощутил, что у него уже больше не получается быть здесь. Свет стал меркнуть. Сжульничать не удастся. Он почувствовал, как Феникс подхватывает его. Кругом их обтекают люди, кто-то пытается помочь, но толпа напирает. Кое-как его всё-таки оттаскивают в сторону и кладут на газон. «Васёк, да что ж ты сегодня!» — слышит он голос Феникса. Из открытых дверей кинотеатра льётся в микрорайон музыка Эннио Морриконе, по обе стороны от порога лежат двое: на траве поместья замка Ментенон, что близ Рамбуйе, простреленный предательской автоматной очередью Жан-Поль, здесь же, на этой стороне, на газоне лежит Вася. Камера поднимается вверх, охватывая перспективу всего района. Вася окончательно теряет сознание.

Круговая панорама. Всё вне фокуса. Ночь, только яркие сгустки фонарей. Камера ускоряется, дольщик уже не успевает за своим оператором на тележке. Всё быстрее мелькают фонари. Центрифуга раскручивается. Тележка сходит с рельс, оператор ловко отскакивает в сторону, и камера заваливается на бок. Мы видим Васю её перевёрнутым глазом. От удара о землю фокус наконец наводится, как следует. Хорошо видно освещённое фонарём лицо, зрачки, в них мелькают картинки. Впереди ещё две недели прогулок с Харрисом. Ровно две недели теперь уже без одного дня.