Александр Гуров - Короткая зима

Домой шли в приподнятом настроении, по дороге обсуждая личность дяди Гриши и его выдающиеся способности на совершенно разных поприщах. Как утверждала бабушка, он был специалистом не только по грибам, но ягоды и рыбалка тоже были ему не чужими. Рыбы приходили на его зов и без лишних уговоров сами бросались на крючок, не слишком большие, но и не слишком маленькие, в самый раз. Бросались они тоже не оголтело, а выдерживали нужную паузу, дав дяде Грише почувствовать рыбацкий азарт, но одновременно и не заскучать. Тонкой настройки рыбы. Что до ягод, то ягоды тоже с чистым сердцем падали в бидоны, ещё пахнувшие парным утренним молоком. Чудесный человек, дядя Гриша, полностью приспособленный для жизни на даче. Стихия.

Обнаружив на пороге обещанную корзину с превосходными грибами, позвенев язычком уличного умывальника, бабушка с хирургической тщательностью вытерла руки вафельным полотенцем и, не заходя в дом, направилась к соседу оказывать помощь тёмным поселянам, как иногда в шутку она называла дачников. Сидя в беседке и провожая бабушку сонным взглядом, Вася подумал, что бабушка хоть давно уже не практиковала и не гремела с трибун научных конференций, но так никогда и не снимала с себя белый халат доктора. Он и сейчас был на ней, невидимый, спасительный и строгий. Бабушка скрылась за соседскими яблонями, и Васю перестала интересовать вся эта история с заболевшей дочкой дяди Гриши. Ей, наверно, уже полсотни лет, и зовут её, к примеру, тётя Таня. Сейчас поспать, а потом на речку. Совершенно счастливый, он задремал в тенистой, обдуваемой лёгким ветерком летней беседке. Ему снились прекрасные сны о силе, молодости, бесконечности и воде.

«Васёк, Васька! — пробрался в сон бабушкин голос. — Эй, бесхребетное межпозвоночное. Вставай и зайди в дом, Алесе нужно отнести лекарства. Хватит уже дрыхнуть, нет сил на тебя смотреть, день только начался, а ты уже опять спишь! Ты где это успел так устать?» Пришлось вставать и идти в дом, с бабушкой спорить не стоило, на её стороне была полная свершений жизнь, в то время как Васе ещё нечем было похвастаться, ну, разве что парой незначительных пустяков. Тем более что на кону стояло здоровье поселянки Алеси, а Вася, как-никак, сын и внук врачей. Нужно соответствовать. Хотя бы фрагментарно. Пока он шёл к дому, сознание уже размотало эту героическую ниточку до самого конца. Тётка Алеся будет спасена и ввергнута им назад в привычный круговорот дачной жизни, где всё измеряется бидонами и кошёлками, а не скорыми смертями и продолжительными болезнями. Лекарства ждали его на краю стола: несколько облаток с таблетками и один пузырёк. Бабушка уже восседала во главе и точными движениями отделяла грибные шляпки от ножек. Пахло сырыми грибами, сосновой смолой и бабушкиными сигаретами. Бабушка, как и мама, дымила как паровоз, и Вася вырос, уютно укутанный в одеяло из сигаретного дыма. «Васёк, беги к дяде Грише, отдай эти лекарства его дочке и возвращайся помогать, через часок проедим наш гонорар с картошкой».

И Вася пошёл, пошёл сквозь пролом между заборами, сквозь яблони, крыжовник, смородину и сливу и вышел к окну, а в окне Алеся. Вася почувствовал, как чья-то рука без всякого спросу пришпилила флажок центра мироздания к этому окну, наверняка сняв его перед этим с какой-то менее важной точки. На вид Алеся была Васиной ровесницей. Несмотря на надвигающуюся дневную жару, она сидела за закрытыми ставнями и, не поднимая головы, читала книгу. У Васи было достаточно времени её изучить, по крайней мере, по пояс. Она была так мило и по-детски одета в пижаму с рассыпанными по ней маленькими смешными медвежатами. Каре тёмных волос на манер Софи Марсо и бледное лицо. Через несколько минут наблюдений Вася уже был уверен, что всё прекрасное должно выглядеть именно так, и волновался только, нет ли подвоха в том, что именно его идеал каким-то чудом забросили прямо в дом дяди Гриши. Но всё ещё может развеяться, ведь он не видел пока второй половины. Алеся сидела недвижимо, наполовину скрытая стеной от посторонних глаз. На седьмой минуте Вася понял, что его идеал вопреки логике не переворачивает страницы, и в нём закралось робкое сомнение, уж не тугодум ли она. Вася привык читать запоем. Прошлым летом в дачной ссылке, условно помогая бабушке по хозяйству, он за один присест проглотил всего Чехова. «Ну, даже если и тугодум, — успокоил он себя, — она же старается».

Алеся почти сразу заметила высокого парня, застывшего в тени яблонь, но решила не подавать виду, а немного понаблюдать за ним краешком глаза, притворяясь, что читает. Парень вовсю поедал её глазами, у неё даже мурашки пошли по коже, болезнь уже выветривалась из молодых клеток, а парень был хорош. Правильные черты лица и сложение, и он взволнован, и он таращится на неё, и эти мурашки. Она подняла глаза на Васю, в этот момент на пересечении их взглядов пролетал беспечный комар, бедолага — расплющен и стёрт. Ещё с утра у комара было нехорошее предчувствие, но уже некому рассказать, что всё сбылось. Она помахала Васе рукой, в ответ он показал зажатые в ладони таблетки и пузырёк. Кажется, он совсем не был смущён от того, что так бесцеремонно разглядывал её в окне. Так пусть разглядит получше. Она встала на стул и открыла маленькую форточку Вася подошёл и, уже не таясь, продолжил рассматривать её снизу-вверх. Пара мурашек, проскользнула вдоль шеи и вылетела через макушку в потолок. Под пижамным верхом вполне закономерно располагался пижамный низ. Люди, носящие пижамы, очень педантичны в этом вопросе. Маленькие кувыркающиеся медвежата облепили стройные ноги, этого пижама скрыть не могла. «Привет, ты принёс лекарства от нашей соседки? — спросила она. — Папа очень переживает, но мне уже лучше». «Какая она тебе соседка? — подумал Вася. — Бабуля, или Елена Георгиевна». Он даже думать не хотел, что для кого-то его великолепная бабушка с её захватывающей историей жизни может быть безымянной соседкой по даче. Бабуля, или Елена Георгиевна. И точка! И вообще, как можно говорить «папа» о дяде Грише, постоянно выныривающем из кустов, как чёртик из табакерки, и имеющем неопределённый старческий возраст, где всё одно. Как вообще у такого старика может быть молодая дочь? То есть, в принципе, понятно, как, но как именно у него. Стоя на табуретке, она протянула руку через форточку: «Давай!» Вася схватился за раму, упёрся одной ногой о фундамент и, оттолкнувшись, повис на уровне окна. Лицо его уткнулось в Алесину грудь по ту сторону стекла, он протянул руку с лекарствами, её рука заскользила навстречу, слабая пижамная пуговица расстегнулась, и, как потаённое опасное чудо, приоткрыла маленькую совершенную грудь.

Быть может, кто-нибудь поспорил бы о совершенстве, предложив свою единственную форму прекрасного, но только не сейчас и только не с Васей. Дайте остудить горячую голову. Итак, растянув этот миг до бесконечности, Вася отпрыгнул от окна и снова ощутил твёрдую почву под ногами. Алеся будто ничего не заметила и, сойдя с табуретки, просто машинально застегнула пуговицу, вышвырнула через форточку «спасибо» и скрылась в глубине дома. «Как же она недостижима и неприступна!» — восхищённо подумал Вася. Он часто выражался так высокопарно и вслух, и про себя. Хорошее воспитание и мифологические друзья делают своё дело. «Точно таким же образом она могла бы вышвырнуть в окно и маленького котёнка, и даже щенка», — продолжал размышлять он, но это уже не имело абсолютно никакого значения.