Александр Гуров - Короткая зима

Всю прекрасную и наполненную яркими событиями жизнь Вася пребывал в безысходном состоянии физического лица и выбор ему не предоставлялся, а если и предоставлялся, то как-то вяло. Так сразу и не разберёшь. В конце концов, что ждёт лицо физическое впереди? Да не стоит и гадать, только нелепая гибель и никаких радужных перспектив насладиться многообразием вселенной. Ну, разве что, только отчасти. Вы, наверно, не придали значения маленькой оговорке, оттеснённой звучным заявлением о нелепой гибели на второй план, что отчасти насладиться вселенной всё-таки представляется возможным, а Вася уцепился за эту возможность как за последний шанс, и, если уж говорить начистоту, не так уж он оказался и неправ.

Сейчас его можно застать на море, где прибой равнодушно поглощает тела двух мёртвых чаек. Вода обкатывает их о прибрежный песок и тянет назад, обкатывает и тянет, превращая в бесформенные комки. Вася следит за ними в последний закатный час, и он уверен, что это не конец птичьей любви, а, напротив, отличное начало. Солнечная стрелка на воде указывает на два тельца, в которых уже не бьётся жизнь, но они движутся, подчиняясь биению моря. Они движутся. Невыполнимо говорить о «сейчас», не успеваешь записывать, и нет никакой гарантии, что текст не оборвётся на полуслове, а потому мгновенно перенесёмся к тому, что уже было.

Шестнадцать лет и женщины — это синонимы в том случае, конечно, если вы молодой парень и не заняты жонглированием хромосомами в угоду моде. Чтобы вы ни предпринимали, чтобы казаться глупым, неловким или недостойным внимания, всё равно вы угодите в эти силки, потому как шестнадцать лет и парни — такие же распространённые синонимы и для девочек. Всё сходится, и Вася тоже вступил на этот скользкий путь влюблённости.

В те времена, о которых пойдёт речь, шестнадцать лет считались несколько запоздалым возрастом для вступления в какие-либо стоящие отношения. Запоздалым, но ещё не критичным, мало ли что могло вас отвлечь, болезнь или экзамены, но в целом тянуть не рекомендовалось. Вася, по своему обыкновению, возведённому им в правило, не обращал внимания ни на какие рекомендации извне, просто так совпало, что всё приходило к нему естественным путём, а если и запаздывало, то тоже по вполне понятным причинам: болезнь или экзамены.

Нет, он не встретил её на пустынной дороге американского штата Техас, голосующую в джинсовых коротеньких шортах с бахромой по кругу, и не разглядел её между двумя стаканчиками виски, одиноко сидящую у барной стойки с грустными глазами, размазанной по лицу тушью и католическим крестиком в правом ухе, нет, они познакомились на даче.

Дачное лето в средней полосе — одно из великолепных изобретений человечества, которое без сомнения можно поставить в один ряд с изобретением письменности, даже несмотря на то, что в полной мере дачей могут насладиться только старики и дети. Если всмотреться, это и есть самые лучшие люди, но всматриваться некому.

Вася тяготился необходимостью через день вставать в пять утра и наперегонки с соседями отправляться с бабушкой по грибным местам. Единственным развлечением в этих сонных прогулках было гадать, заслышав в лесу треск сухих веток, это сосед встал пораньше или дремучий кабан жаждет молодой крови. К его разочарованию, это всегда был сосед с полной корзиной грибов и азартной улыбкой на лице, или это были другие соседи, имён которых Вася и не старался запомнить, хотя бабушка, Елена Георгиевна, зачем-то помнила их всех. Соседа звали дядя Гриша, и бабушка тоже посмеиваясь звала его так, хоть и был он младше её на четыре года.

Сегодня с самого утра моросил мелкий дождичек. Неприятно, когда он так моросит. Для отмены похода за грибами нет повода, и мокрая листва льёт воду за шиворот. Плелись мимо туманной речки к берёзовой роще. Ну, как сказать, плелись, бабушка шла бодро, то, что она что-то знала о жизни после шестнадцати, у Васи не вызывало сомнений, но он не разделял её утренней непреклонной бодрости, тут они не сходились. Хотя азарт просыпается с первым грибом, если уж он показался, пиши пропало, ты незаметно для себя уже вовлечён, тело настраивается на поиск, а мысли немедленно отлетают в далёкие края, где параллельно развиваются более захватывающие сюжеты. Утреннее пробуждение было забыто. Вася как раз задумался о чём-то животрепещущем, как вдруг справа послышался громкий треск. «Лось!» — обрадовался Вася. Почему он так подумал, никому неизвестно. Потому, наверно, что дядя Гриша обычно создавал меньше шума, как самый заурядный дикий кабан. Но это был наверняка лось, и он шёл напролом, цепляя ветвистыми рогами ветки деревьев, дробя в труху попавшие под копыта упавшие стволы. Спятил лось что ли? Вот сейчас Вася и спасёт бабушку-нейрохирурга со всеми её знаниями о жизни, и будет наконец весело. Вася уже приготовился отвлечь обезумевшее животное на себя, но из подлеска буднично вышел Дядя Гриша, смахивая с синего прозрачного плаща остатки коры и древесных жуков.

«Елена Георгиевна, спешил к вам!» — сходу объяснил своё эффектное появление дядя Гриша. Они обменялись взглядами, как два дуэлянта на Чёрной речке. Бабушка как обычно исполняла роль Пушкина, у неё в корзинке болтались два подберёзовика и свинушка, причём свинушку подложил Вася, так, больше для количества и красного словца, у Гриши-Дантеса, напротив, корзина доверху была наполнена благородными грибами, и он, как патронами, расстреливал ими бабушкино самолюбие. Чтобы корзина не сильно оттягивала руки, он пропустил через неё брючный ремень и повесил на шею. Посмотреть было на что. «Туда не ходите, — торжествующе, но на этот раз и как бы извиняясь, сообщил он, махнув рукой туда, откуда он только что вышел. — Там я всё нашёл. Но я не за этим вас искал, Елена Георгиевна. Ко мне вчера дочка приехала, совершенно больная, кашель, температура тридцать восемь, и не спала до утра. Приехала всего на неделю подышать нашим воздухом, покупаться, по грибы походить. Сейчас заснула, и я сразу к вам, вы же доктор, лучше вас здесь всё равно никого нет. Я к вам, а вы, смотрю, уже ушли по грибы-грибочки». В этих «грибах-грибочках» у него снова явственно засквозили нотки превосходства, несмотря на то, что сейчас он временно выступал в роли просителя. От Васи, да и от бабушки это не ускользнуло. «Кем он себя возомнил? — подумал Вася, радуясь хоть какому-то происшествию. — Королём грибов? Но, надо признать, на шее у него висит полная корзинка результатов. Такими темпами я тоже с ними скоро стану старичком и меня начнут заботить грибные бега и ставки». «Так вы зайдёте, Елена Георгиевна? Я побегу домой, корзинку оставлю у вас на пороге, пожарите на обед. Побегу и буду ждать. Надеюсь, она ещё спит. Поздно заснула. Так вы зайдёте?» Человеколюбие и профессионализм уже давно взяли над бабушкой верх, и она благосклонно кивнула. «Зайду. Мы уже и так собирались возвращаться. Думаю, ничего страшного, дядя Гриша, и она улыбнулась как доктор, которому ты безоговорочно доверяешь». Дядя Гриша заметно повеселел и исчез в кустах.