Александр Гуров - Короткая зима

В конце полутёмного вытянутого помещения так же, как и в день открытия новой «Планеты», располагались два полукруглых окошка, ничего не изменилось с тех пор, основная касса номер один и касса номер два, дополнительная, которая открывалась только по понедельникам перед последним сеансом в двадцать один ноль-ноль, когда наплыв зрителей был особенно велик. В понедельник в кинотеатре начинался прокат новых картин. Все компании вылезали из кустов, сползали со скамеечек парка и стягивались на премьеру. Сейчас во втором окне было темно. Настольная лампа, свет которой просачивался из-под входной двери на улицу, горела в кассе номер один, и там был Кассир. Он сидел вполоборота, заложив ногу на ногу и, казалось, совершенно не обращал внимания на пришельца, наделавшего столько шума, возясь с входной дверью. Свет от лампы не попадал на его лицо, но хорошо освещал руки и лежащую перед ним раскрытую на середине книгу. Правой рукой он нетерпеливо придерживал уголок страницы, как будто подгоняя захватывающий сюжет и стараясь скорее заглянуть, что же там будет дальше, а в левой держал очки, которыми и водил по строчкам. Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо.

Молчаливая дуэль между Васей и Кассиром продолжалась ещё долгих пять минут. Кассир всё так же был углублён в чтение и, казалось, не собирался отвлекаться по пустякам. Это дало Васе время успокоиться и оглядеться. Четверть века ни он и никто другой не входил в эти стены. Наконец собравшись с духом и готовый ко всему, что могла бы предложить ему вселенная, он двинулся к окошку. Каждый шаг эхом отражался от стен. Пахло сыростью и гарью. После закрытия кинотеатр несколько раз горел, пламя съедало куски интерьеров, но всю картину ему испортить не удалось.

Конечно-конечно, разумно было бы бежать, бояться и не понимать, что же в конце концов происходит, но всё ясно высказывалось о том, что сейчас происходят самые что ни на есть интересные вещи и нужно принять эти правила или всё разрушить. Потому он подошёл к кассе, поздоровался и попросил билет.

«Здрасте!» — достаточно бодро произнёс Вася, одновременно стараясь не переборщить с дружелюбием. Движение очков по строчкам остановилось не сразу, рука, державшая их, совершила ещё несколько челночных движений, видимо, абзац был чудо как хорош, и только тогда замерла. «Здрасте, здрасте», — послышался голос из окошка. Рука исчезла из круга света, наверное, её владелец водрузил очки себе на нос. Другая рука в это время аккуратно захлопнула книгу, Чарльз Диккенс «Жизнь Дэвида Копперфильда» было выведено на обложке.

«Хорошая книжка, — осторожно завел разговор Вася. — Я тоже почитываю Диккенса, когда время становится особенно тягучим». Лица Кассира всё еще было не разглядеть, но Вася почувствовал, что тот сейчас разглядывает его. «Это характеризует вас с совершенно замечательной стороны, — снова раздался голос из окошка. — Но плата, нужна плата. Вы же хотите билет. Я не ослышался?» Вдруг Вася понял, что никакой платы у него в карманах нет, не захватил, выходя ночью прогуляться по району, он виновато развёл руками, мол, нет никаких денег, ночь на дворе. Оказалось, что в левой руке он всё ещё держит донышко от разбитой бутылки, недавно поранившее ему ногу. Он положил его перед окошком кассы: «Вот всё, что есть, и, кстати, у вас здесь небезопасно. Этот предмет чуть не отрезал мне ногу». «Этот предмет именно что подойдёт, — отозвался голос. — Я сам же его и положил туда перед входом». Кассир взял осколок, выдвинул ящик стола, на котором стояла лампа, хорошо освещающая его содержимое. В ящике Вася успел разглядеть ещё дюжину таких же бутылочных донышек с хищно торчащими из них острыми осколками. Кассир положил туда Васин и задвинул ящик на место.

Васю не так-то просто удивить, но этот ход со стороны Кассира был совсем неплох. «Интересно вы мыслите, — сказал Вася, — но разрешите спросить, о чём вы думаете, когда совершаете такие, надо сказать, коварные поступки?» «Оставьте, пожалуйста, этот насмешливый тон, — снова послышался голос из полукруглого окошка, — я вовсе не злодей, как вам могло показаться. Как же ещё я могу проверить, фантом вы или нет? Смешной вы человек. Покинуть пост и лично делать кровопускание стерильной иглой из аптеки? Кстати, не волнуйтесь, осколки я обеззараживаю в чистом кипятке и вам ничего не грозит. Фантомов здесь бродит тьма, и все хотят попасть на ту сторону, но им туда нельзя. Жизнь к жизни». Он снова выдвинул ящик и достал пресловутый осколок, на конце его свернулась капелька Васиной крови. В левой руке снова появились очки, приблизились к осколку, изучили его и снова исчезли в темноте. «Да, вы живой, определённо, — подтвердил свою догадку Кассир. — Плата принята, и вы можете войти». Лампа тотчас погасла, и Вася остался в полной темноте.

«Эй, вы всё ещё здесь?» — спросил Вася в темноту. Заскрипел деревянный стул, и немного недовольный голос Кассира ответил: «Да, я, конечно, здесь, куда же мне деться? Вы же не слышали, чтобы я уходил, здесь очень гулкое помещение. Я здесь, но я уже закончил свою работу. Вы же хотели посмотреть кино, так идите, я ничем вам больше не могу помочь, то, что сейчас идёт, я видел уже многократно. Идите». Скрип стула и голос окончательно стихли. Через мгновение Вася услышал совсем другой голос, уже с улицы из-за входной двери: «Ну сколько можно, опять пробки повыбивало. Поменяйте эту чёртову проводку наконец! Я вам не электрик! Сейчас». Дверь открылась, и мужчина в синем рабочем халате подставил к ней кирпич, чтобы дневной свет беспрепятственно поступал в кассы. И дневной свет поступал, хотя, по Васиным подсчётам, с двух часов ночи прошло не больше получаса. Нужно выходить и смотреть, ведь плату он уже оставил и в его руке каким-то образом был накрепко зажат билет, он, правда, не помнил, когда Кассир ему его отдал. Пора выходить.

Щурясь на свет, он вышел на новенькое крыльцо, облицованное, как когда-то, тёмным красноватым мрамором, на дворе стоял летний вечер, и, если судить по скоплению одетых в старьё молодых людей, теребящих в руках билетики, было где-то около восьми. Память услужливо подсказала ему это и ещё многое. Билеты быстро превращаются в трубочки. Трубочки ещё что, были произведения и посложнее. Как же не любили билетёры эти мятые оригами. Гнали взашей, пока билетик не разгладят до должного состояния. Ещё только через час начнётся сеанс, но жизнь уже кипит вокруг. Вася огляделся. Куцые саженцы, укреплённые дощечками, торчали из вскопанной земли и изображали аллею. Полчаса назад он оставил их вполне себе взрослыми деревьями с кронами выше фонарей. Не обманул Кассир, будет кино, оно уже началось. Словно инопланетянин с трапа он спустился по ступенькам на землю, всё это он уже проживал когда-то, но этот день, вот он, никуда не делся, так и крутится. «Планета» светится новизной, большие стеклянные витрины ещё не закованы в железо, всё не пришло в запустение, и он с новоиспечённым другом Фениксом, может быть, уже ждёт перед входом в фойе, когда же откроются двери и всех наконец-то запустят внутрь. От этого захватывало дух.