Ольга Рыкова - Я объявляю Джихад…

В Пулково мы приземлились под песню Высоцкого «о двух красивых автомобилях.»

И, не спеша, пошли получать свои вещи, до самолета в Мурманск у нас еще было почти четыре часа.

Ночь прилета.

Я разбирала вещи, когда зазвонил телефон.

— Алле, вы долетели? — взволнованно спросил Гарик.

— Ой. Да! Уже давно, извини, я забыла позвонить.

— Слушай, у тебя какая фамилия-то? — смеялся в трубку Игорь. — Как вас в Skype-то искать?

— А у тебя? — засмеялась я.

— Я Гаспар Кавелье.

— О, ты же русский?

— Эта фамилия одного из маминых мужей, она три раза замуж выходила.

— Понятно, а я Ольга Иванова.

— Редкая у тебя фамилия, — засмеялся опять Гаспар.

— Ага. Но по фамилии ты меня не найдешь, я тебе пришлю SMS с логином.

— Хорошо, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Я разобрала вещи и сувениры. Дарья с собакой и с Саске спали в своей комнате.

«Как же все-таки хорошо дома!» — подумала я. И, стоя у окна, дышала северным июльским воздухом. Как обычно, в это время года в окно светило солнце.

Утром позвонила Светка, чтобы спросить, как съездили, и сказать, что в один отдел в «Волне» требуется продавец. Рассказывать про Игоря я ей, конечно, не стала.

В большой светлой гостиной старинного загородного дома в креслах с высокими спинками сидело двое мужчин. Они смотрели на большие стеклянные двери которые, были открыты. В саду текла своя жизнь, отделенная от этой комнаты.

Двое мужчин, совершенно не похожих друг на друга внешне. Один одет в элегантные черный костюм и идеальные кожаные туфли, в левой руке у него дымится сигарета, но он ее не курит.

На втором мужчине, втянувшем голову в плечи и с засунутыми руками в карманы потертых джинсов, надета совершенно новая черная футболка и неприлично стоптанные кроссовки. Глаза у него были красные.

По их отстраненным выражениям лиц было невозможно определить, что творится у них внутри.

Им казалось, что из открытых дверей в сад не доносится ни звука, обычный августовский день. Не солнечно и не пасмурно. Лучше бы шел дождь, но его не было.

Мужчина с дымящейся сигаретой судорожно цепляется за цифры. Так, они познакомились в девяносто восьмом, тогда был чемпионат мира по футболу, сколько им было? По шестнадцать. Наши обыграли бразильцев со счетом три ноль. Радости не было конца!

Луи, мальчик, носящий аристократическую фамилию и своими корнями уходящую к Людовику Бургундскому. Он твердо решил стать актером.

Вот они втроем на чемпионате Европы, Полетт с Луи смеются и пьют пиво.

А когда появился Дидье? На какой-то вечеринке в две тысячи третьем или четвертом? Он не мог вспомнить.

В пятом году они уже все вместе выпили и рванули в Диснейленд. Полетт и Дидье все время ходили, держась за руку, мы с Луи катались на машинках.

Что объединило нас тогда? Мальчика-аристократа и мальчика из бедного пригорода, который, хотя и думал по-русски, уже давно считал себя французом. Просто мы были два человека, очень похожих друг на друга. Нам нравились одинаковые фильмы, одинаковая еда, мы читали одинаковые книги, одна и та же музыка, мы болели за одну команду. Только мне нравились женщины, а он любил мужчину.

И одевались мы очень по-разному, почему он ходил все время в старых кроссовках? Они менялись, но неизменно были старыми. Он что, их такими покупал уже? Я как-то спросил его, он отмахнулся и сказал, что так удобнее.

Мужчине, который опустил окурок в пепельницу, очень хотелось знать, о чем сейчас думает Луи.

— Во сколько у тебя самолет?

— В четыре.

— Я тебя провожу.

Между ними на мраморном столике стоял Дидье.

Гаспар приехал в свою квартиру из аэропорта. Переоделся, лег на кровать, открыл ноутбук. Из него смотрело смеющееся лицо Ольги, он сделал скриншот, когда разговаривал с ней по Skype. Ее нет в сети, еще на работе. Ему очень хотелось ее увидеть и просто поболтать с ней.

Женщина, которая все время смеялась, он, конечно, один раз видел, как она плачет, но пьяные слезы не в счет. Она всегда легко вставала и неслась сломя голову по жизни, сметая все на своем пути. Невообразимая энергия не могла не цеплять людей. У него было много женщин, он не считал их и не запоминал лиц. Но только одна женщина заорала на него, как потерпевшая, когда он сказал там что-то про «бедных» эмигрантов.

С того дня, как она уехала, они созванивались каждый вечер.

Она напомнила ему мать, та тоже вечно отстаивала права бедных и орала на него за плохую успеваемость в школе.

Он вцепился в эту женщину, как утопающий за соломинку. Ему не нравились девушки из его окружения, слишком идеальные для него.

Я услышала позывные вызова из Skype, когда была на кухне и дожёвывала плавленный сырок «Дружба». Я очень любила сыр, пробовать новые сорта из разных стран, но главное — чтобы плавленый сырок был всегда под рукой! Пофиг мне на санкции, городская булка, «Дружба» и молоко будут всегда.

— Привет! — сказала я, еще жуя.

— Привет! Как вы там? Как Саске? Как грозная собака? — грустно улыбнулся Гарик.

— Чего случилось? — спросила, окончательно дожевав.

— Да тяжелый день, — хотел было отмазаться он. Но что-то подтолкнуло его. — Дидье умер.

— Это тот, что с Луи?

— Да.

Прошло больше часа, а он ей все рассказывал и рассказывал про то, как они встретились с Луи и Полетт, как проводили время, как познакомились с Дидье. Полжизни за полуторачасовой разговор.

«Кто эта Полетт? Что еще за Полетт?» — пронеслось в моей голове, когда разговор был окончен. Я вспомнила, что слышала это имя в тот день, когда шампанское опять одержало победу над моим разумом. Они говорили о ней! Я слышала в их разговоре это имя.

Около двенадцати я все еще стояла у окна и прокручивала в голове наш разговор с Гаспаром. «Странный он, этот мой новый знакомый», — думала я.

Знает меня несколько дней, а рассказывает все, словно мы с ним тоже знакомы с детства. Я никогда и ничего не рассказывала подругам и друзьям, даже маме. Так, сухие факты, родилась, закончила школу, работала, вышла замуж, родила дочь, развелась. У меня не было потребности посвящать в свои переживания весь мир. Всему миру не до меня, у него и так проблем хватает. С мужем мы никогда не обсуждали книги, музыка нам нравилась одинаковая, и в кино мы любили вместе ходить — и этого достаточно! Просто я влюбилась в него с первого взгляда. Почему? Не знаю.

Гаспар — такой красавец, разве у него нет никого, кому поплакать в жилетку? Сколько у него было женщин? Скольких он любил? Что у нас с ним дальше будет? Ничего! Может, я, конечно, и съезжу еще в Париж, чтобы с ним встретиться. И все. Он во Франции, я навсегда останусь в России, просто не смогу уехать. Там все слишком красивое и слишком чужое для меня. У нас нет будущего — это я точно знала, но каждый день я ждала его звонка!