Хилари Мантел - Перемена климата

Ральф кивнул:

— Анна пытается убедить нашу вторую кухарку, Дири, показать врачу своего младенца. Она беспокоится за него, говорит, что младенец не набирает вес. Дири уверяет, что все в порядке, но мне кажется, что малыша и вправду не мешало бы осмотреть. Сами мы не в силах разобраться, в чем дело, Дири носит цветные нитки на запястьях и на лодыжках. Вчера Анне показалось, что Дири уронила малыша и тот ударился головкой, но выяснилось, что ему втерли в кожу какой-то пепел.

— Ваша девица ходит к одному из моих конкурентов, — заключил Коос.

— Он ей не навредит?

— Кто знает? — Коос пожал плечами. — Быть может, она думает, что у нее какая-то местная, африканская болезнь.

— И что это значит?

— Люди думают, что такие болезни есть. Уверены, что белые в них ничего не понимают. В каком-то смысле, кстати, они правы. Если ко мне приведут женщину, у которой учащение сердцебиения, обмороки и задержка дыхания, я могу, конечно, ее послушать и взять образец крови. Но рано или поздно придется спросить, в какую церковь она ходит, танцевала ли она в этой церкви и не овладел ли ею дух.

— Но они же не варвары! — возмутился Ральф.

Соломенные брови Кооса взметнулись дугами.

— Разве? Вы еще многого не знаете, дружище. Лично я думаю, что мы все — варвары.

Ральфу всегда хотелось спросить у Кооса, зачем тот приехал в Африку. Это немного напоминало знакомство с одноногим человеком: тебя снедает желание узнать, как тот потерял вторую ногу. Несчастный случай? Болезнь? Хочется задать вопрос в лоб, но ты молчишь и ждешь, пока человек не расскажет сам.

Прошло полгода. Ральф писал из Элима дядюшке Джеймсу:

Мы наверняка справлялись бы лучше, будь в сутках тридцать часов, а в неделе — девять дней. Но все же я не могу не спрашивать себя, разумно ли расходуются наши силы и возможности. У нас тут немного времени на размышления; не знаю, хорошо это или плохо. Но каждую неделю приходится принимать решения, которые диктуются, скорее, принципами, а не процедурами, и совершенно не к кому пойти, чтобы это обсудить. Пожалуй, мой ближайший здешний друг, насколько вообще употребимо данное слово, — это местный врач-африканер; по-моему, он хороший человек и обладает немалым опытом, однако на мир смотрит иначе, чем мы, а потому я не могу обратиться к нему за советом — вероятнее всего, я просто не пойму совета, который он мне даст.

Большинство упомянутых принципиальных случаев мы называем «проблема с одеялами»; это наш внутренний жаргон, обозначающий ситуацию, этику которой мы не в силах постичь. Здесь похолодало, и некоторые бедняки приходят в миссию каждый день, выпрашивая одеяла. Мы располагаем запасом и можем заказать новые, которые для нас свяжут, но, как выяснилось, мистер и миссис Стэндиш, тоже раздававшие одеяла, потом прошлись по домам тех, кому, как они считали, помогали, — и обнаружили, что все одеяла распроданы. Мы с Анной сильно переживаем. Нас преследует ощущение, что все наши усилия напрасны и бесполезны. Но Люси Мойо утверждает, что, если мы перестанем раздавать одеяла, местные сочтут нас жестокосердными злодеями.

Как мне поступить? Знаете, доведись мне пройти хотя бы беглую подготовку в Англии, я бы, наверное, осознавал, что могу столкнуться с подобными угрызениями совести. Или я все же преувеличиваю и речь не столько о принципах, сколько о процедурных вопросах? Не могу не повторить: я не был готов к Африке. Анна спрашивает, какой смысл во всех наших стараниях. Каждый человек по отдельности не в состоянии побороть политическую систему, которая становится все репрессивнее и суровее с каждым днем. Я убеждаю людей глядеть вперед, проявлять инициативу, помогать самим себе, но какой в этом прок, если все знают, что через пять лет наш город исчезнет?

Люси Мойо охарактеризовала Кооса в своей привычной манере:

— Доктор связался с гулящей цветной девицей. Та думала, что все за деньги. А он решил, что за чувства.

Анна поделилась с Ральфом:

— Девушка родила. Для маленького городка это настоящий скандал, сам понимаешь. — За минувшие месяцы она нахваталась слов на африкаанс и даже усвоила местный выговор. Когда ей на глаза попадался кто-то маленький и беззащитный, будь то младенец или котенок, она восклицала, словно вторя Люси и Розине: «О, ми-и-ло-о!»

— Думаю, что понимаю, — подтвердил Ральф. — Причем, полагаю, это случилось довольно давно, когда подобное еще не считалось преступлением. — Он покачал головой. — А Люси знает, что сталось с этой женщиной и с ее ребенком?

Анна вернулась к привычному, впитанному с детства английскому выговору:

— Да ты что! Наша Люси брезгует вызнавать этакие подробности.

Ральф представил себе врача, натирающего руки ядовитым мылом. Интересно, есть ли у Кооса дом, помимо этой задней комнаты с кушеткой за приемной? Скорее всего, нет — возможно, уже нет.

Дядюшка Джеймс писал в ответ:

Дорогой мой Ральф!

Разумеется, ты не был готов к отъезду в Африку. Ты уехал туда по собственной воле, а не по желанию людей, которым должен подчиняться. Не вини себя за это. Так уж заведено среди европейцев. Когда мы сознаем, что дома лишились смысла жизни, то стремимся экспортировать свои сомнения; мне знакомы люди, которые — ошибочно, на мой взгляд, — уплыли в Китай, желая спасти свой брак.

Проблемы и беды нашей страны кажутся настолько существенными, что люди разумные не могут не задаваться вопросом: а стоит ли упорствовать? Создается впечатление, что на подобное способны лишь профессиональные политики: мы им платим, а они несут на своих плечах ношу простых решений. Но если взглянуть на другие страны, мы склонны считать, что их проблемы не стоят выеденного яйца — они очевидны, как очевидны и моральные последствия. Почему же эти иностранцы поднимают такой переполох? Разве им не понятно, что именно и как нужно делать?

Мы чрезвычайно близоруки, и в том наше спасение. Вот только однажды мы подходим вплотную — и видим реальность воочию.

Мужчины и женщины, которые трудятся на полях миссии, должны, как считается, составить собственное мнение, прежде чем делиться этим мнением с окружающими. Однако мой опыт подсказывает, что эти люди в своих умозаключениях — если те вообще хоть чего-то стоят — путаются еще сильнее, чем все прочие.

Потому, Ральф, попытайся не изводить себя стремлением непременно быть лучше прочих. Делай, что должен, этого достаточно. Я понимаю, что мой совет покажется тебе наивным, как если бы взрослый разговаривал с ребенком, но другого совета дать не могу. Ты пишешь, что сомневаешься (или это Анна сомневается?) в способности отдельного человека добиться поставленной цели. А представь, что будет, если все люди разделят твои сомнения. Тогда твое служение, сама твоя поездка в далекие края утратит всякий смысл. Сам знаешь, Господь располагает. Не забывай, что Он никогда не действует прямыми методами.