Никола Юн - Весь этот мир

Я уверена, что мама когда-нибудь снимет ограничения с интернета и мы с Олли снова сможем переписываться, но этого будет недостаточно. По правде говоря, этого никогда не было достаточно.

Моему желанию быть с ним нет конца.

Мама прижимает руку к своей груди. Я знаю, мы испытываем одну и ту же боль.

– Расскажи мне о нем, – просит она.

Мне так долго хотелось поговорить с ней об Олли, но теперь я не знаю, с чего и начать. Мое сердце переполнено чувствами к нему. Поэтому я рассказываю обо всем с самого начала. О том, как увидела его впервые, о том, как он двигается – легко, плавно и уверенно. Я рассказываю ей о его глазах цвета океана и мозолях на пальцах. Говорю, что он не такой циник, каким себя считает. Рассказываю о его отвратительном отце, о его сомнительном выборе одежды.

Я говорю ей, что он считает меня смешной, и умной, и красивой – в этом порядке, и что порядок имеет значение. Говорю все то, что хотела сказать долгие недели. Она слушает, держит меня за руку и плачет вместе со мной.

– Судя по твоим словам, он чудесный. Я понимаю, почему ты считаешь его таким.

– Он такой и есть.

– Мне жаль, что ты больна.

– Это не твоя вина.

– Я знаю, но мне жаль, что я не могу дать тебе больше.

– Можешь вернуть мне доступ в интернет? – Попытаться же стоит.

Она качает головой:

– Попроси меня о чем-нибудь другом, дорогая.

– Пожалуйста, мама.

– Так будет лучше. Я не хочу, чтобы тебе разбили сердце.

– От любви не умирают, – говорю я, повторяя слова Карлы.

– Это неправда. Кто тебе такое сказал?

МОЯ НОВАЯ СИДЕЛКА – хмурый деспот с дипломом медсестры. Ее зовут Джанет Притчерт.

– Можешь называть меня сестра Джанет, – заявляет она. У нее неестественно высокий голос, словно сигнал тревоги.

Она подчеркивает слово «сестра», чтобы я поняла, что называть ее просто по имени нельзя. У нее слишком жесткое рукопожатие, как будто ей привычнее ломать вещи, нежели заботиться о них. Возможно, обо мне она судит предвзято.

Все, что я вижу, когда смотрю на нее, – это ее непохожесть на Карлу. Она худая в тех местах, где Карла ничем не обделена. Ее речь не приправлена испанскими словечками. У нее совсем нет акцента. По сравнению с Карлой одни минусы , во всех отношениях.

К обеду я решаю поменять свое мнение о ней, но именно тогда появляется первая записка, приклеенная к моему ноутбуку.

Мама восстановила мне доступ в интернет, но только на время учебного дня. Она говорит, что я должна пользоваться сетью только в процессе занятий, но я уверена: это как-то связано с тем фактом, что Олли скоро начнет ходить в школу и будет возвращаться домой только после 15:00.

Я смотрю на время. Сейчас 14:30. Я решаю не менять своего мнения. Сестра Джанет могла бы по крайней мере дать мне шанс нарушить правило.

На следующий день лучше не становится.

По прошествии недели я оставляю всякую надежду завоевать ее расположение. Ее миссия ясна: наблюдать, ограничивать и контролировать.

Мы с Олли входим в новый ритм. Переписываемся по чуть-чуть в течение дня, в перерывах между моими занятиями по скайпу. В 15:00 Cестра Зло вырубает роутер, и наше общение заканчивается. Вечером, после ужина и общения с мамой, мы с Олли смотрим друг на друга в окно.

Я умоляю маму изменить правила, но она отказывается уступать. Говорит, что это ради моей же безопасности. На следующий день Сестра Зло находит очередной повод оставить мне записку:

Я смотрю на бумажку, вспоминая, что Карла говорила то же самое, перед тем как уйти. Жизнь – это дар. Я трачу ее впустую?

ГРАФИК ОЛЛИ

6:55 Стоит у окна. Пишет на стекле .

7:20 Ждет, пока Кара докурит свою сигарету.

7:25 Отправляется в школу.

15:45 Возвращается домой.

15:50 Cтоит у окна. Стирает и пишет на стекле .

21:05 Стоит у окна. В письменной форме задает несколько вопросов.

22:00 Пишет .

ГРАФИК МЭДДИ

6:50 Ждет, пока Олли подойдет к окну.

6:55 Радуется.

7:25 Приходит в отчаяние.

8:00–15:00 Игнорирует Сестру Зло. Посещает занятия. Делает уроки. Читает. Бесконтрольно проверяет сообщения в чате.

Снова читает.

15:40 Ждет, когда вернется Олли.

15:50 Радуется.

16:00 Cнова делает уроки. Снова читает.

18:00–21:00 Ужин/общение с мамой.

21:01 Ждет, когда Олли появится у окна.

21:05 Радуется. Жестами отвечает

КОГДА У ОЛЛИ НАЧИНАЕТСЯ УЧЕБНЫЙ ГОД, наша переписка в чате становится еще более ограниченной. Он пишет по мере возможности – между уроками или иногда прямо в разгар занятий. В первые дни учебы он старается сделать так, чтобы я почувствовала, будто нахожусь там вместе с ним. Присылает фотографии своего шкафчика (№ 23), расписания занятий, школьной библиотеки и библиотекаря, который выглядит в точности таким, каким я себе его и представляла, а именно оторванным от реальности и просто чудесным. Олли присылает фотографии своих исправленных работ по математике, снимки мерных емкостей и чашек Петри с уроков биологии и химии. Я трачу первую неделю – это и впрямь кажется мне потерянным временем – на самые обычные занятия: чтение, учебу, попытки не умереть. Даю альтернативные названия книгам из его списка литературы. «Повесть о двух поцелуях». «Поцеловать пересмешника». «Когда я целовала» [9]. И так далее.

Мы с Сестрой Зло скрепя сердце привыкаем к заведенному распорядку: я делаю вид, что ее не существует, а она оставляет мне все более назойливые записки, чтобы напомнить о своем существовании.

Я не просто скучаю по Олли. Еще я завидую его жизни, тому его миру, который начинается за входной дверью дома.

Он говорит мне, что старшая школа – не какая-нибудь утопия, но я в этом не уверена. Как еще назвать место, которое существует исключительно для того, чтобы познакомить тебя с миром? Как назвать место, где есть друзья, учителя, библиотекари, и книжный клуб, и математический кружок, и дискуссионный клуб, и все прочие виды клубов и внеклассных занятий, и бесконечные возможности?

К третьей неделе становится сложнее поддерживать общение в этом новом виде. Мне не хватает разговоров с ним. Жестами мало что можно выразить. Мне не хватает пребывания с ним в одном помещении, его физического присутствия. Я скучаю по тому, как остро отзывалось на него мое тело. По тому, как я узнавала его все ближе. Скучаю по той Мэдди, которой я бываю только с ним.

Мы продолжаем общаться вот так, пока наконец не случается неизбежное. Я стою у окна, когда к дому подъезжает машина Олли. Я жду, пока он выйдет, чтобы помахать ему, как обычно, но первым выходит не он. Задняя дверца открывается, и появляется девушка, не Кара. Может, это подружка Кары. Но потом из машины выскакивает Кара и скрывается в доме, оставляя Олли и таинственную незнакомку наедине. Олли что-то говорит, а таинственная незнакомка смеется. Она поворачивается к нему, кладет руку ему на плечо и улыбается так, как улыбаюсь ему я.