Владимир Минач - Избранное

«В годы войны, — вспоминал Минач позднее, — началась сознательная жизнь моего поколения. Все, что случилось потом и через что мы прошли, берет свое начало в восстании». Словацкое национальное восстание стало решающей вехой не только личной, но и творческой биографии Минача. Его первый роман «Смерть ходит по горам» создавался почти сразу же после освобождения Чехословакии от фашизма, по горячим следам только что отгремевших событий. Художественное начало в нем непосредственно слилось с автобиографическим. Это роман, но это и личный дневник, горячая исповедь, взволнованный репортаж.

Здесь нет обстоятельного, эпически спокойного рассказа о событиях. Все или почти все в книге подчинено принципу самовыражения. Действие развивается нервными импульсами, движется скачками от одной напряженной, «крайней» ситуации к другой. Внимание писателя сосредоточено на этих коротких вспышках, озаряющих обнаженное, мятущееся сознание героев в момент столкновения с очередным испытанием, подстроенным жизнью. Суровые будни, драматизм борьбы, которую вели слабо вооруженные, не искушенные в воинском ремесле повстанцы с регулярными частями фашистского вермахта, становились подлинным экзаменом на стойкость характеров, прочность идеалов и убеждений. Страх, ненависть, злость, отчаяние, слепой инстинкт самосохранения — вот что на поверку оказывается на самом дне человеческой натуры. И все же не только это. Преодолевая кризисное состояние духа, человек становится сильнее и чище, начинает по-иному, зорче всматриваться в себя и в окружающих его людей. Стойкость других уже не кажется ему бессмысленной, а примеры осознанного выполнения долга вызывают непроизвольное внутреннее восхищение.

Сам Минач довольно-таки сурово отзывался позднее об этом романе. «Время рассудило мою первую книжку, — говорится в его интервью 1954 года, — субъективно искреннюю, но объективно местами мало правдивую, написанную на горячем дыхании, но несовершенную. Мало в ней исторического осмысления, зато изрядно непосредственного, иногда наивного взгляда на события и людей…» Не вступая в полемику с писателем, скажем только, что он, пожалуй, чересчур строг в оценке своего литературного дебюта. Требование уравновешенного историзма в 1948 году вряд ли было выполнимо для молодого, начинающего автора, воображение которого оставалось еще до краев переполнено перипетиями только что смолкнувших сражений. Зато в его непосредственном отклике, в правдивом, неприкрашенном свидетельстве очевидца крушения одной эпохи и неудержимого наступления другой до сих пор чувствуется такой накал драматизма, юношеского горения и страсти, который делает эту «несовершенную книгу» одним из нестареющих произведений о Словацком национальном восстании.

Все это осталось, потому что изначально присутствовало в романе. Впрочем, сам Минач, вспоминая о душевном волнении, с которым создавалась эта книга, называл ее своим «навсегда любимым детищем». А его строгость объясняется тем, что уже тогда, в 1954 году, едва закончив сборник рассказов «На переломе», посвященных социалистическим преобразованиям в деревне, он подумывал о качественно новом творческом возвращении к поре войны и восстанию. «Хотелось бы — имею ли я право об этом сказать? — приняться однажды за большой роман на эту тему, — говорил он в том же интервью. — Я знаю, что пока еще мне не справиться: тут нужен зрелый человек и зрелый писатель. Но надеюсь, настанет время, когда я смогу… взяться за эту, едва ли не самую драгоценную тему». В трилогии «Поколение», вышедшей в 1958—1961 годах, Минач реализовал свой замысел.

В этом обширном эпическом произведении, «главной» художественной книге писателя, принесшей ему широкое международное признание, Минач стремился отразить не столько сами исторические события, перевернувшие до основания старый, отживший уклад общественной жизни в Словакии, сколько выразить, запечатлеть в конкретных судьбах людей исторический смысл этих событий. Иными словами, его трилогия — не историческая хроника, а многоплановое социально-психологическое полотно, призванное дать верное и объективно правдивое представление о движении времени и постепенном, нелегком, подчас драматическом приобщении к нему тех, кого Минач называет своими сверстниками «по поколению». «У нас был лозунг, — пояснял автор в «напутственном» слове к первому тому трилогии «Долгое время ожидания», — лозунг, который никто прямо не высказывал, но которого придерживалось почти все мое поколение: не слиться с ними…» С ними — значит, с фашистами. Этот негласный пароль и становится идейной осью романа, исходным пунктом всей трилогии. Большинство героев первой книги, действие которой происходит в спертой атмосфере Словацкого государства накануне 1944 года, в тщетных попытках укрыться от «подлого времени», «воздвигают свое одиночество, как крепость, раз и навсегда». Лишь во втором томе трилогии «Живые и мертвые», посвященном Словацкому национальному восстанию, бурный поток событий разрушит ненадежные стены этих призрачных убежищ, и тогда обнаружится, что за редким исключением, все они не готовы к сознательной открытой борьбе. Старательно ограждаясь от мерзостей окружающего мира, они изолировали себя и от тех сил, которые исподволь подготавливали революционный взрыв. Пожар народной войны застает их врасплох.

Верный своему замыслу, Минач в «Живых и мертвых» не стремится к адекватному отображению конкретных эпизодов восстания, не увлекается анализом его военно-стратегических или политических аспектов. В центре его внимания — глубокий идейный и нравственный перелом, великий очистительный процесс, который начинается в душах героев, захваченных и покоренных стихией всенародной борьбы. Если центральные персонажи первой книги обладали только своими индивидуальными, «камерными» судьбами, то герои второй постепенно превращаются в действующих лиц реальной исторической драмы. Из сферы личной жизни они вступают в область общественной истории. Восстание становится фактом их биографий. С этого момента все мощнее начинает звучать и основная тема трилогии — тема приобщения личности к народу, подхваченная и развитая в третьем томе — «Колокола возвещают день».