Владимир Минач - Избранное

За все это словацкая буржуазия заслужила эпитафию, которую ей посвятил один из героев людацтва — Сидор: «Что дала Словацкая республика словакам? Жратву! Все это прошло по пищеварительному тракту, и что из этого получилось — известно. С моральной точки зрения она не дала словакам ничего».

И хотя вспоминать об этом тяжело, нельзя забывать всенародного позора. Нельзя забыть того сборища тупых ярмарочных лицемеров без стыда и совести, нельзя уже потому, что под их каблуками вырастали могилы. Так уж случается в истории, что водевиль здесь часто соседствует с трагедией. В народной памяти должно сохраниться все: и хорошее, и плохое, и подлость, и благородство. Только в этом случае история станет истиной, а не приукрашенной сказкой, только в этом случае она может жить с нами и в нас. Лишь осознав всю глубину позора, в который Словакию и словаков вверг клерофашизм, мы глубже поймем и тех, кто восстал, чтобы этот позор смыть.

«Уничтожим их под самый корень», — сказал Тисо о словацких большевиках. Сделать этого не удалось, несмотря на все старания жандармерии. Словацкие коммунисты за все время фашистского господства были единственной организованной политической силой. Об этом свидетельствуют материалы и списки абвера, полиции, отчеты бенешовских осведомителей из таких мест, где, мягко говоря, не питали особой склонности к коммунизму и к коммунистам. Всякий раз, когда фашистам удавалось разбить центральный орган Коммунистической партии Словакии, в стране на местах тотчас же по воле народа рождались новые органы.

Надо признать, что и словацкие коммунисты не всегда были правы, но они боролись за правду. В невероятно сложных условиях перед началом второй мировой войны и на ее первом этапе они избрали неправильную ориентацию в отношении целей и будущего. Коммунисты были уже по горло сыты предательствами буржуазии и больше не хотели рисковать. Тогда они провозгласили лозунг, несколько напыщенный и националистически окрашенный: «За советскую Словакию!». Этот призыв быстро прижился, пустил корни в массах коммунистов и сочувствующих и потом, когда подпольное руководство изменило линию, упорно продержался вплоть до самого Восстания. Еще весной 1943 года информационная группа, близкая Шробару [65] Шробар В. (1867—1950) — буржуазный политик, сенатор республиканской партии, организатор буржуазного антифашистского сопротивления. В период Восстания — первый председатель Словацкого национального совета. , сообщала в Лондон: «Коммунисты и сельский пролетариат выступают, судя по всему, за словацкую советскую республику». В том же сообщении добавляется: «Сельское население симпатизирует русскому народу и большевикам…» Лозунг словацкой советской республики был лишь эпизодом в борьбе, однако эпизодом, типичным для атмосферы Словакии, особенно характерным для инстинктивного отхода народных масс от буржуазии.

Каждая революция должна иметь прежде всего конкретные, достижимые и ясные конечные цели. Уже V нелегальному съезду ЦК удалось сформулировать задачи, определявшие положение Словакии в будущем мире: Чехословакия должна стать единым государством двух равноправных народов — чехов и словаков. Этот принцип вытекает как из ленинской национальной политики, так и из словацкой действительности, из нового национального самосознания, которое сформировалось в поворотных моментах конца первой республики и в год второй мировой войны. Кто из собственного опыта знал Словакию того времени, Словакию действительно народную, а не республику бульварных политиканов, тот должен был понимать, что политика, не основанная на принципе самобытности словацкого народа, привела бы к катастрофическим последствиям.

Но именно здесь, в вопросе самобытности словацкого народа, резко столкнулись две концепции. Бенеш ничего не забыл и ничему не научился. Он игнорировал коренные перемены, происходящие в мире. Ему казалось, что буря отгремит, и все снова рассядутся по своим теплым местам; в этом заключался истинный смысл законной преемственности, которую он проповедовал. Для него и для буржуазного эмигрантского правительства важна была не просто законная преемственность с первой республикой, но и преемственность социально-экономическая и политическая. Все хорошо так, как было, и любой перемены он боялся, как черт ладана. Его постоянно пугала аналогия с 1918 годом. Все как-нибудь наладится, все образуется, и только полное и безраздельное господство буржуазии останется неприкосновенным. Что же касается положения словацкого народа, тут Бенеш был непреклонен, он не видел необходимости особого положения словаков, поскольку не признавал их самостоятельной нацией. По его представлениям, существовала единая чехословацкая нация, а сам Бенеш был ее пророком. По отношению к словакам Бенеш и лондонская эмиграция выступают в роли защитников от наказания: «Тем, что мы с самого начала сохранили здесь преемственность с единой домюнхенской республикой и, как чехословаки, бескомпромиссно удерживаем домюнхенский режим, мы защищаем Словакию и словаков от того, чтобы в конце войны их не считали побежденным народом».

С высокой судейской скамьи вещал президент, ставший соучастником предательства собственного народа, подписавший ему смертный приговор, а потом бросивший свой народ. Этот прислужник крупной буржуазии был обывателем до мозга костей.

Представления буржуазии, которую столь совершенно воплощал Бенеш и лондонское эмиграционное правительство, были безнадежно устаревшими, как и оно само. В крайних случаях допускалась лишь неизбежная реставрация фасада, но сущность, то есть правительство буржуазии, должна была оставаться прежней, и, насколько это возможно, в еще более строгом виде, чем во времена первой республики.

Они не предполагали возможности вооруженного антифашистского восстания. И, видя пример Югославии, понимали, что любое вооруженное выступление против фашизма несет в себе возможность революционных перемен. Республика, по их мнению, должна быть обновлена путем какого-либо переворота. Таким представлялось обновление Чехословакии группе Шробара в 1943 году: «После ощутимого поражения немецких армий на востоке и после приближающегося отступления начнутся восстания в государствах центральной Европы. Эти потрясения не пощадят и Словакию. Накопившийся гнев и ненависть будут искать выход. Дело дойдет до сведения личных счетов с виновными и, возможно, до убийств и мятежей. Для того, чтобы этот невероятный хаос не распространился по всей стране и не возникла угроза жизненной безопасности и имуществу, государственному и частному, будет необходимо сразу же после падения бывшей государственной власти создать в Словакии новый государственный аппарат».