Сергей Шустов - Бах

Анализируя «чарт Карпани», я вижу еще одну интересную деталь. Сами итальянцы в нем также размещены как-то странно. Пристрастия свои автор иерархической таблицы явно отдает Саммартини и Палладини, в то время как Тартини и Иомелли помещаются не дрогнувшей рукой в конце списка, отделенные от лидеров нашим Бахом. Словно бы некоей чертой. Не берусь судить за остальных своих современников, но лично я вообще мало слышал музыки первых двух и не встречал их имен в музыкальной литературе для широкой публики. Допускаю, однако, что это — весьма достославные мужи. Вот только бы где «музычки ихней» (как говорят по-простому в народе) достать! И — послушать. Чтобы иметь свое представление… В противовес им Тартини — есть яркий (и весьма известный сейчас, в наше время, по моим сведениям) представитель итальянского барокко, а Иомелли даже весьма успешно соперничал с самим великим Генделем на подмостках лондонских оперных театров того времени. Так что же?! Что за загадку подсовывает нам сеньор Карпани? Не есть ли этот список отражение сугубо и глубоко личных пристрастий (а также — антипатий) автора, желающего, к тому же, отчасти насолить сложившемуся (и устоявшемуся) в обществе мнению и подвергнуть это мнение пересмотру?… Пошатнуть его? Привлечь, в конце концов, внимание к своей персоне музыковеда? Прием эпатажа публики ведь был уже тогда хорошо известен!

И, кстати, — имя никому неведомого Баха в этом плане очень даже «к месту» смотрится! Сеньор Карпани словно бы говорит: «Вот, милостивые судари и сударыни, какого я немца Вам открыл! Не хуже иных наших! А Вы, небось, о нем и не слыхивали! Следовательно, не откажите мне в любезности признать меня компетентным (более, чем Вы сами!), дотошным и любознательным…».

Однако, все это наши домыслы. (На которых, впрочем, очень много различной литературы про Баха в том числе понаписано… Увы!). Поэтому оставим домыслы в покое. И скажем сеньору Карпани спасибо. В любом случае и варианте он вполне отдал должное нашему герою!

Карпани издает свой труд в 1818 году. История еще ждет, не произнося своего решающего слова. До известности, точнее, первого шага в известность, Иоганну Себастьяну остается 11 лет. (Первое исполнение «Страстей по Матфею» молодым Феликсом Мендельсоном в Берлине прошло 11 марта 1829 года. Первое исполнение Мессы си-минор там же — в 1835 году).

И, напоследок, еще один иерархический ряд. Совсем простой. Имеющий, я бы сказал, привычный для нас вид спортивного пьедестала с тремя только местами. Предоставим слово «весьма уважаемому знатоку музыки» Иоганну Фридриху Рохлитцу: «Он (Иоганн Дисмас Зеленка — С.Ш.) немногим уступает в силе и величии Генделю и владеет такой же ученостью, как Себастьян Бах, но в отличие от последнего, всюду орудующего только одною ученостью, имеет вместе с тем вкус, блеск и нежное чувство; кроме того, его пьесы легче исполнимы, чем баховские». Как видим, мнение уважаемого знатока однозначно: Генделю присудить первое место, Баху — третье. Но кто такой Зеленка?

Вот вам, любезные мои, примеры субъективности музыкального вкуса! «Время выправит суждения критиков», — скажут потом, уже в двадцатом веке наши с Вами современники. Однако, почему все-таки мы возлагаем надежды на какое-то всеобщее, гипотетически-историческое время? Не лучше ли оставить каждой эпохе своих кумиров?

«Кто такой Зеленка?!», — задал я вопрос в предыдущей Главе. «Как, каким путем мы идем к музыке? И как музыка находит нас?,» — вслед за первым вопросом задаю я другие.

«Кто такой Бах?», — спрашивает человек, никогда еще не слышавший о Мастере и еще не знающий его музыку. Надо полагать, что это — весьма молодой человек. Так как все уже вокруг знают о Бахе, а ему, этому человеку, еще не пришло время. Но всё в этом мире когда-то с чего-то начинается! Имеет начало. Так и путь к Баху начинается с первого, вопросительного шага. «Кто это?». Важно задать себе этот вопрос. Без него путь не начнется.

Можно легко остановиться и не спрашивать: «Кто такой Зеленка?». Ведь я и так искушен в музыке барокко. Знаю многие имена и слышал изрядно прекрасной музыки той великой эпохи. Почему бы мне не успокоиться и не отмахнуться от новых вопросов? Просто — не задавать их самому себе. Разве мне не достаточно Баха? Но в таком случае не будет и новой дороги. Не будет новых впечатлений. Не будет никаких новых открытий и потрясений. Не будет наслаждения и вдохновения к штурму иных вершин. Но — стоит ли это душевных затрат и телесных поисков?

О Бахе я узнал неслучайно. Меня привели к Мастеру, когда я был еще ребенком, мои же учителя. Но к Зеленке меня никто не привел. Так как учителя мои сами не знали — кто такой Иоганн Дисмас Зеленка! Они не задавали себе этот вопрос. И потому — находились в неведении. Так что же, мне ждать сейчас новых поводырей?

И тогда я узнал о Зеленке случайно! Судьба «богемского Баха» (как его назвали после смерти потомки) — Иоганна Дисмаса Зеленки (1679—1745) во многом напоминает нам судьбу великого Иоганна Себастьяна. Последний стал великим в глазах человечества не сразу. Признание задержалось к нему, как мы помним, на 100 лет. А вот Зеленка ждал на сто лет дольше, чем Бах: когда же его музыка возродится?! Целых на две сотни лет пропало из истории музыки это имя. Он сам называл себя Яном. Так как родился в Богемии, в городке Лоуновице, недалеко от Праги и имел чешские корни. Биография этого композитора еще более скудна известными фактами, нежели биография Баха. Учился в Праге, затем перебрался в Дрезден, где стал контрабасистом оркестра при дворе короля Августа II. Талант его был замечен, по-видимому, монархом, и король отпускает его учиться в Вену, где тот берет уроки контрапункта у известного капельмейстера и теоретика музыки Иоганна Иосифа Фукса. Далее, по протекции Фукса, монаршей милостью Зеленка направлен «на стажировку» в Италии, к Антонио Лотти (и, возможно, к Алессандро Скарлатти — признанному мэтру неаполитанской оперы). Далее он вновь возвращается в Вену. Его интересует, прежде всего, музыка литургическая, он с упоением изучает и коллекционирует ноты мастеров «служебной» музыки — хоть католической, хоть лютеранской, хоть протестантской. Начинает сочинять активно сам. И тут его интересы тоже очевидны: мессы, мотеты, духовные кантаты. К 1730 году он полностью прекращает сочинять светскую музыку (а им написаны, в частности, чудесные 6 трио-сонат для духовых инструментов, 5 оркестровых сюит и концерты) и концентрируется исключительно на церковной.

Есть очень много странных совпадений и параллелей в судьбах настоящего Баха и «богемского Баха». Большинство этих параллелей — минорны, они (уже в который раз!) демонстрируют нам, потомкам, как несовершенно устроен мир и как несправедлива Фортуна к лучшим представителям рода человеческого. Давайте вкратце перечислим эти совпадения: