Елена Донина - Бус

Теперь мы ходили по-другому и нам было легче. Глеб видел меня, и шёл следом, и если я останавливался, он тоже останавливался, зондируя препятствие белой тростью. Люди, как правило, сами расступались перед Глебом, но для нас было непривычно ходить без поводка или шлейки — несколько раз Глеб вдруг, испугавшись, начинал шарить рукой, словно пытался поймать поводок, и быстро успокаивался, увидев меня.

Илва, жена Глеба, предлагала машину (транспорта в компании хватало) и водителя, Сергея, но Глеб отказался. Илва решила, что ему необходимо время, привыкнуть, и не настаивала.

Наш маршрут был выверенным и коротким — Глеб специально купил квартиру недалеко от офиса. Времени как раз хватало, чтобы прогуляться, но не устать. Светофор со звуковым сигналом, широкие тротуары и дорожных сюрпризов практически нет, разве что, человек вывернет вдруг из-за поворота и наткнётся на Глеба. И учитывая его новое состояние, мне надо было быть ещё внимательнее, чтобы не потерять этого рассеянного мечтателя.

— Зачем, скажи мне, ради Господа, надо было хоронить его у нас? — Илва говорила с ненужными остановками в середине слов, как говорят все латыши и латышки.

Глеб не ответил, но сделал губами «пппрррттт» и спросил.

— Что в работе? Крупные заказы есть?

— Да.

У Илвы были светлые, коротко стриженые, почти как у Глеба, волосы. И эта стрижка как бы говорила: «Я ничего не скрываю»: не удивительно белую кожу и несколько небольших родинок на тонкой длинной шее, не очень светлых, я бы сказал прозрачных голубых глаз. Если через синее стёкло посмотреть на солнце, то могло получиться что-то подобное. А сама Илва скорее была похожа на сосульку — длинная, тонкая, завораживающая. Она была очень сдержанна, и все её, так сказать, срывы, не более чем напоминание: «Я бизнес-леди, а не бизнесмен».

Они бы в кабинете вдвоём, не считая меня. Изначально это был кабинет Глеба, но потом сюда переселилась и Илва. Глеб объяснял это всё тем же комфортом.

Так как офис транспортной компании «ТИП-ТОП» располагался в мансардном этаже старого, но хорошо отреставрированного, трёхэтажного здания, у Глеба было, по-моему, лучшее место. Особенно шикарным было огромное полукруглое окно с длинным широким подоконником, на котором я спал. Илве это всегда не нравилось, и, пользуясь моим отсутствием, она поспешила поставить туда какие-то уродливые статуэтки. Но я намекнул Глебу, и он как бы невзначай, оказался возле окна и, обнаружив там этот странный декор, потребовал, чтобы Илва его убрала. И я снова лёг на своё законное место.

Илва же села в кресло, отвернувшись от Глеба, но даже со спины было заметно, что ей есть что сказать. Она была требовательна, упряма, одним словом, классическая зануда. По крайней мере, так считал Глеб. И когда ему хотелось её позлить, он начинал говорить как она, с растяжкой. И я ждал, когда же это произойдёт, потому что мне это всегда нравилось. И вот….

— Глеб, — повернулась Илва, — может, всё-таки есть возможность перенести могилу в другое место?

— Илва, — включился Глеб, — может, перенесём этот разговор на следующее десятилетие?

— Ты не выносим! Ты просто упрямый идиот! Тебе эта собака дороже, чем родная дочь! — она говорила, как бы тыкая Глебу в лицо указательным пальцем, прекрасно зная, что он всё равно этого не видит, а её лицо при этом было мегеристно-отвратительным.

Вообще, Илва не плохая. Она много работает, беспокоится о Глебе, он ей доверяет, а это много значит. Я вижу, что она его немного ревнует. И это несмотря на Игоря, которого она называет «Игар».

Бесновалась Илва не из-за меня и моей могилы, а из-за дочери. Уже в первом классе у неё стало ухудшаться зрение. Илва забила тревогу, стала водить Женю от одного офтальмолога к другому. Глебу эта новость далась ещё труднее — его «кармические хвосты».

Мнения специалистов разделились: одни категорически не рекомендовали напрягать зрение, то есть, свести чтение и просмотр телевизора к минимуму, а побольше слушать — музыку, аудиокниги. Другие наоборот — ни в коем случае не уменьшать нагрузку, считая это некой тренировкой для глаз, которая поможет оттянуть или вовсе предотвратить незрячесть. И тут разделились мнения родителей: Илва полностью согласилась с товарищами из первой группы, Глебу был ближе второй вариант.

Надо сказать, что до поры до времени, Илва вообще ничего не знала о его болезни — Глеб тактично об этом умолчал. Подумаешь, человек носит очки. Он и первой жене ничего не говорил, но у старшей дочери таких проблем и не обнаружилось. И Глеб надеялся, что и Жени это не коснётся.

Видимо, Илва решила, что малейшее волнение, может отрицательно повлиять на зрение, наверное, ещё и потому, что Женя много плакала из-за меня, а слёзы как, известно, выделяются из глаз. Немного косноязычно, но мне простительно.

Равнодушный и сонный как бассет-хаунд, Глеб, помня, как выглядит Илва в моменты ссор, по-моему, даже радовался тому, что уже не видел её. И как только за ней закрылась, почти захлопнулась, дверь, Глеб улыбнулся и, откинувшись в кресле, придал голове «кривое» положение, как-то по диагонали, и лицо его снова сделалось глупым и мечтательным.

— Тебе понравится! Потому что если не понравится….

Вова, в невзрачном свитере и джинсах, вечно сползающих с поясницы куда пониже, радостно поворачивал безволосую голову в сторону Глеба, и обратно. Его длинные и по-мужски красивые пальцы, в мелких царапинах и пятнах сольвентных чернил, нетерпеливо развязывали тонкую верёвку. Покончив с ней, он победно вытянул её и застиранную полосатую тряпку, приподняв одной рукой что-то небольшое, плоское, но достаточно тяжёлое, лежащее на кухонной стойке.

— Принимай работу! — он отошёл в сторону и пока сматывал верёвку, предвкушая радостные возгласы и слова благодарности, Глеб встал на его место и нащупал руками тот самый плоский тяжёлый предмет. Поводив пальцами по разной длины и глубины бороздкам, создающим некое изображение, слова и даты, Глеб опустил глаза и глубоко, но почти беззвучно вздохнул.

— Не надо было….

Он посмотрел на меня, удивлённо крутившего головой, после чего я вышел в центр гостиной и лёг ближе к балкону, вытянув задние лапы.

— Что не понравилось? — разочарованно удивился Вова. — Хочешь, давай другую фотку? Переделаем, не проблема!

— Да, нет, Вов, фотография отличная, я уверен, просто не нужен Бусу памятник, — Глеб тоже перешёл в гостиную и сел в кресло.

— Ну, блин…. Я думал….

— Друже, спасибо огромное, но пойми, там Женя. Она и так нарыдалась, пока мы… его хоронили, — Глеб снова посмотрел на меня, но я решил продемонстрировать равнодушие, и притворился засыпающим. — Посадили цветы. Получилась просто клумба, а так что будет? Кладбище на одну могилку? Илва и так меня пилит, что я ребёнка заставил всё это пережить.