Катя Райт - Отторжение

— Что за друг? Позвонить ты не мог?

— Не подумал…

— А ты никогда не думаешь ни о чем…

— Кларк… — пытается вступить мама, но отец затыкает ее одним жестом.

— Где ты был? — повышает он голос, но даже это не сможет заглушить разочарования.

— У друга, говорю же.

— У какого?

— Да там, парень один…

И тут он достает откуда-то и кидает на стол два конверта.

— Это из школы! — поясняет папа, хотя и так все понятно. — Скажи еще, что торчал все эти уроки, которые прогулял, у своего друга!

— Угу.

— Ты провалил три предмета! Завалил, Шон! Ты не хочешь учиться?

— Сынок… — снова мама.

— Так, — папа строг. — Покажи мне свои руки.

— Ну, пап!

Блин, только не это. Только не сейчас…

— Быстро, Шон!

Задираю рукава, и все, конечно, сразу ясно.

— Ты опять за старое! Завтра же возвращается к доктору Перкинс. Хватит врать нам! Быстро за уроки! И чтобы больше никаких прогулов! Не заставляй возить тебя в школу и забирать оттуда! Еще такого тебе не хватало!

Эти порезы ничего не значат. То есть, физически от них никакого вреда. Это же не попытка покончить с собой. Нет. На такое смелости не хватит. Мне же даже жить страшно. Психотерапевт доктор Перкинс называла это «тебе-надо-перестать-наказывать-себя-Шон». А мне кажется, что не надо. Заслужил наказание и посуровее. Уверен, что мой отец с этим согласен.

Шон не появляется неделю, и я по нему скучаю. Нравится мне это или нет, но так и есть. Скучаю. Хотя он кажется странным и даже пугает, но все равно он как будто стал струей свежего воздуха в моем душном убежище. Не подумал бы, что мне будет так не хватать этого парня. Как не подумал бы, что и воздуха вдруг будет так не хватать. В доме ведь сижу, а не в космической изоляции. Но даже в собственном доме, оказывается, бывает трудно дышать, когда дом становится твоей зоной отчуждения.

— Ты к нему несправедлива, Рита, — пытаюсь в который раз говорить с сестрой, но она только нос воротит и фыркает при упоминании Шона. — Он мой единственный друг, он меня поддерживает…

— Да брось, Питер! — Рита разводит руками, как будто я не замечаю очевидного. — Какой друг! То же мне! Нашел друга! Да он ни слова не говорит в школе, просто молча смотрит, как все ржут и издеваются над твоими фотографиями! Он ни-че-го не говорит. Так поступают друзья?

Я не знаю, что ответить. Не то чтобы мне обидно. Не от того, что Шон не защищает меня, уж точно. Мы с ним не в том положении, чтобы подставляться друг за друга. Может, он меня вообще от всех скрывает. Я бы, наверное, скрывал себя. Но я понимаю, как все это отражается на Рите. Нет, не понимаю, на самом деле — только представлять могу. Она теперь выглядит одинокой и грустной. Она перестала выкладывать солнечные фотографии в Инстаграм. На днях за завтраком спросил ее, не хочет ли она сфоткать мамины блинчики — они были так красиво политы кленовым сиропом — и кофе в ее любимой кружке с синими полосками. Но Рита только посмотрела на меня как на больного. «Извини», — сказал я. Она даже не позавтракала.

А теперь я смотрю на нее и понимаю. Понимаю, как им всем, должно быть, обидно. Они два года терпели меня такого — не просто урода, а унылого, замкнутого на себе и своем одиночестве — а тут появляется какой-то парень и вытаскивает меня из дома. Хорошо, что они еще про наш с Шоном ночной футбол не знают. А было здорово. Но когда Шон вдруг сел рядом со мной за ужином… Это их подкосило. Понятное дело, он не знал, не подумал. Да и я раньше никому не позволял вот так на себя смотреть. Строго говоря, на меня никто так не смотрел, как Шон. С того самого дня, как произошел несчастный случай, я не ловил на себе таких смелых взглядов. Он так смотрит, как будто я совершенно нормальный, как будто никакого ожога нет. Ничего мне не понятно с Шоном. Про него ничего не найти в интернете. Почему его игнорируют в школе? Что он такого мог натворить, чтобы стать изгоем и вылететь из футбола? Я всю неделю думаю об этом. Скучаю, но сам не решаюсь позвонить. Боюсь чего-то. Наверное, предательства. Наверное, я до сих пор боюсь, что он готовит мне какую-то подлянку, и слова сестры только укрепляют эти страхи.

Мой мобильник звонит посреди ночи, но я не сплю. Это Шон.

— Привет, — говорю. — Ты что так поздно?

— Не разбудил? — отвечает он тихо, как будто у него сил совсем нет.

— Нет, я не спал. Что с тобой? Куда ты пропал?

— Да так, — он молчит пару секунд. — Ты на меня не дуешься?

— Нет. С чего бы мне дуться?

— Ну, что не приходил к тебе и вообще пропал.

— Ну, ты пропал, да. Почему?

— Да с этим доктором, школой и вообще…

Шон как будто не хочет говорить на эти темы, но я, серьезно, не знаю, какие другие темы предложить. И еще он каким-то образом догадывается о том, что думает Рита. Так и говорит:

— Твоя сестра меня ненавидит, да? За то, что я трус и не могу за тебя вступиться?

Я не отвечаю.

— Так вот, — продолжает Шон, — скажи ей, что от этого будет только хуже. На меня всем насрать, отмахнутся, пнут и пойдут дальше, а к ней прилипнет еще ярлык, что она в отношениях с Фитцджеральдом. Ей это не надо, поверь. Ей и так нелегко. Ее каждый день эти уроды достают. И еще, знаешь, скажи ей, что это не из-за тебя ее бросил Портер. Он просто поспорил с парнями. Ну, потому что она девственница и все такое. Ты уже потом нарисовался.

Мне страшно становится от того, как Шон говорит. Все выкладывает, будто предсмертную записку пишет. И раньше я никогда не слышал у него такого грустного голоса.

— Ты в порядке, Шон? — перебиваю. — Что за доктор?

— Да, психотерапевт. Отец заставил опять пойти. Выписала мне таблетки, но я не буду их пить, потому что они разрушают мозг и тормозят вообще. Фигня это, неважно. Просто в школе там надо догонять, пересдавать… Слушай, у меня тут… Такое дело… В общем, Питер, у меня завтра день рождения, и есть к тебе просьба.

Невозможно! Он меняет темы так, что не успеваешь переключаться. И всегда застает врасплох, даже по телефону. В этом весь Шон, похоже. Даже с таким убийственно грустным голосом он умудряется сбить меня с толку.

— Боюсь, не смогу выполнить твою просьбу, — говорю.

— Ну, откуда ты знаешь, о чем я попрошу.

— Что?

— Ко мне все равно никто не придет, да и родителям я на фиг сдался. Давай сходим в молл, Питер? Сгоняем, кино посмотрим, посидим в «KFC»…

— Ты издеваешься?

— Нет.

— Шон! Я не выхожу из дома, блин!

— Выходишь, я знаю. К тому же, это для меня… — он замолкает. — Ладно, до завтра. Заеду утром. Там народу в это время не много.

И он кладет трубку. И я не сплю всю ночь, потому что придумываю, что бы такое сделать, чтобы отмазаться. Потому что боюсь, он свяжет меня и потащит на аркане праздновать его день рождения. В такие моменты я начинаю ненавидеть Шона и думаю даже, лучше бы мы с ним не дружили и вообще не были знакомы.