Алиса Юридан - Сигнальный экземпляр [Сборник]

Окрылённые первым успехом, ребята тяжело восприняли первую неудачу. Хотя она и была ожидаемой. Когда один из несчастных, получивший двойку, в отчаянии попытался хоть что-то с ней сделать, ему не повезло. Дрогнувшая рука — и вот уже вместо двойки растёкшееся пятно, с которым уже ничего не сделать. Чтобы хотя бы не подставлять остальных и не раскрывать их маленький секрет, бедняга вырвал испорченную страницу, но пятно протекло гораздо глубже. И именно в тот момент, когда он рвал на кусочки с десяток вынужденно вырванных страниц, рядом очутился директор Барни — как всегда вовремя. И он отлично понял, что к чему. Возможно, он давно уже об этом догадался, просто не подавал вида. Но к всеобщему удивлению он только рассмеялся.

— Даже это вы нормально сделать не можете, — улыбнувшись, сказал он. — Даже это.

Он отметил маленькие, капельные ожоги на руках у некоторых, но ничего не сказал. Ему было интересно, что они будут делать теперь — теперь, когда он знает об их маленькой хитрости.

— Я не советую вам больше так делать, — назидательно сказал он. — Лучше основательно подготовьтесь к годовой контрольной.

И он просто ушёл. Ушёл, оставив их в безмолвном отчаянии. Тот факт, что несчастного даже не вызвали в кабинет, не укладывался у них в голове. Это значило, что у директора Барни на них другие планы. Гораздо более жуткие. А слова «годовая контрольная» прозвучали для них как приговор. Себастьян понял, что шансов у него практически нет.

Пока другие денно и нощно повторяли пройденный за год материал, Себастьян по большей части тупо смотрел в какую-нибудь страницу своей тетради, исписанной формулами, и крутил на запястье потёртую бечёвку Ронни. Он много думал, и мысли эти были далеки от математики. С ней у него шансов не было. Себастьян вспоминал Ронни, Саймона, мистера Дэвидсона. Приезд представителей комитета. Он словно провалился в пучину отчаяния и безнадёжности и не мог из неё выбраться. Не было рядом того, кто мог бы его вытащить. Отрешённо смотря на остальных, зубрящих примеры, он снова продолжил тайные эксперименты с жидкостью, и к годовой контрольной даже добился некоторых успехов, но недостаточных. Себастьян совсем отчаялся. Он почти сдался. И это «почти» было очень хрупким, готовым вот-вот сломаться.

Однако новый, пугающий их учитель математики, несмотря ни на что, был неплохим человеком. Составив контрольную по большей части из примеров, уже когда-то написанных у них в тетрадях или аналогичных им, он значительно облегчил им работу. Буквально спас их.

Но не всех.

Несколько человек настолько разволновались от присутствия в классе директора Барни, решившего лично поприсутствовать на контрольной, что перепутали все формулы, какие только можно было. В итоге на весь класс было шесть двоек. Одна из них досталась Себастьяну, даже не удосужившемуся выучить записи в тетради, считая это бесполезным. А ведь если бы он последовал примеру остальных, а не сидел в унылой депрессии, мог бы вытянуть на тройку! От злости на самого себя Себастьян даже не чувствовал страха.

Не чувствовал до того момента, как директор Барни, тут же при них просмотревший выставленные оценки, не подошёл к его парте.

— Так-так, — многозначительно сказал он, и слова эти не сулили ничего хорошего. — Так-так.

А потом он положил перед Себастьяном его дневник, раскрытый на странице с оценкой за годовую контрольную. Небольшая, но жирная двойка таращилась на них, но Себастьяну было не до неё. Он смотрел на директора Барни, смотрел в его абсолютно ничего не выражающие глаза и думал о Ронни. Он подвёл его.

— К математике у вас, молодой человек, способностей нет, как я понимаю.

Себастьян не ответил, но и глаз не отвёл.

— Что ж…

Директор Барни помолчал. Остальные застыли, боясь лишний раз вдохнуть.

— Ты хотя бы готовился? — спросил вдруг он. Он, знающий всё. Видящий людей насквозь.

— Конечно, — еле слышно ответил Себастьян и опустил глаза.

— Лжёшь, — хлёстко сказал директор Барни. — А ложь я… — и он сделал такое лицо, что у Себастьяна скрутило живот. Все знали, что директор Барни ненавидит ложь. Он её не приемлет.

— Хоть что-то ты можешь сделать нормально? Хоть что-то ты умеешь, чёрт тебя побери?!

Себастьян молчал, почему-то думая о том, достаточно ли острая бумага дневника.

— Дайте-ка сюда эту вашу химическую чушь, — сказал вдруг директор Барни. — Ну же, я знаю, чем вы пользуетесь, и знаю, что она у вас ещё осталась. Несите. Ты, — указал он вдруг на одного из смертельно бледных учеников. — Неси. Быстро. А то хуже будет.

И тот повиновался.

Меньше чем через минуту в руках у директора Барни оказался флакон с «химической чушью». Он опустел уже больше чем наполовину, и львиная доля потраченной жидкости ушла на их тренировки. В том числе и тренировки Себастьяна.

— Хотя бы это ты умеешь? — директор Барни потряс перед носом Себастьяна бутыльком. — Хотя бы это?

— Да, — второй раз за несколько минут солгал Себастьян и сразу почувствовал, что сделал это зря.

— Надеюсь. Очень на это надеюсь. А иначе…

Ему можно было не продолжать.

Флакон со стуком опустился на парту перед Себастьяном. Там же вдруг оказалась стеклянная пипетка, которой они пользовались. Директор Барни положил руку Себастьяну на плечо.

— Исправишь сейчас эту двойку — и я забуду о ней, можешь мне поверить.

И Себастьян верил, но от этого ему было не легче. Руки у него дрожали. Он сглотнул, взял флакон и открыл его. Набрал пипеткой чуть-чуть жидкости и занёс её над дневником. Он не надеялся, что ему повезёт, особенно в таком состоянии. Себастьян смотрел на дневник, словно гипнотизируя его.

А потом прожёг в нём дыру.

* * *

Так Себастьян и оказался в кабинете директора Барни. Пока тот сыпал оскорблениями и проклятиями, в голове у Себастьяна вихрем носились мысли, из которых чётче всех вырисовывалась одна: просто дотяни до утра . Он не хотел думать о том, что ему предстоит. Он сосредоточился только на этой мысли. На этой — и ещё на одной.

Ты сможешь. Ты должен. За всех нас.

Чем дольше он смотрел на директора Барни, что-то ему говорящего, тем дальше уходил страх. Уходил, уступая место злости. Да, желание жить и непомерная злость пересиливали страх. Себастьян думал о том, что Ронни, и Энди, и Тим, и все остальные точно так же стояли здесь, и никто из них не вернулся. Думал о том, как подвёл Саймона. О том, кого из всех них сделал директор Барни. И чем больше он думал, тем сильнее становилась злость, к которой медленно примешивалась ярость. И ненависть — на этот раз придающая ему сил.

Но главное — он не подведёт Ронни. Не сделает этого снова.

Ни за что.

Себастьян твёрдо решил выдержать всё. Что бы ему ни пришлось выдерживать. И пока он набирался уверенности в том, что он сможет это сделать, пока он непрестанно слышал в голове голос Ронни, придающий ему сил, директор Барни закончил свои нравоучения.