Валерий Лаврусь - Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр

— В твоём новом доме обязательно найдётся место для картин… тем более Доура.

— Конечно! И мне страшно нравится, что у меня есть его книга. У меня есть фотографии с этим человеком, а в книге — его подпись…

А ещё у меня есть книга Александра Абрамова, моего хорошего друга… которого я тоже безумно люблю и уважаю… Он тоже на передовых позициях российских гидов. Даже, я бы сказал, мировых гидов. У него колоссальный опыт. Он интереснейший человек, и у него издано несколько книг, в том числе «Семь вершин» из серии «Наука путешествовать». Эта книга с его подписью у меня тоже есть…

Теперь буду ждать твою…

Собираясь в горы, мы знаем: будет тяжело. И не просто тяжело, а порой невыносимо тяжело… И всё-таки идём. И каждый раз как дети радуемся, когда вдруг оказывается, что день будет простым.

Переход из Намче в Дебоче по сравнению с другими относительно прост, за исключением финальной части подъёма к монастырю Тенгбоче. Идёшь даже не по тропе, а по настоящей дороге. Широкой, ровной, в некоторых местах её, кажется, даже специально выравнивают монахи, и наслаждаешься. И нет безумных перепадов, нет подъёмов галсами, местами даже спускаешься, а вокруг…

Известные любители прекрасного — японцы — специально едут в горы Непала в апреле. Апрель — это время рододендронов!

С этим «зверем» я познакомился в 2014 на Кавказе. Там эти небольшие, цветущие кипенно-белыми цветами кустики в изобилии встречаются в альпийских лугах Чегета и Эльбруса. Их свежие молодые листочки заваривают с чаем для кислоты, вместо лимонов. Так бы я и остался в неведении про настоящие рододендроны, если бы не поехал в Гималаи.

А это совсем не мелкие кустики! Это деревья! Приличные деревья. И цветы у них не белые, точнее, не только белые, а от ярко-красных, почти пурпурных, до белых, со всеми цветовыми переходами. И цветут они просто как сумасшедшие. Как бешеные, как я не знаю что… пылая, горя и сгорая яркими алыми цветами, коими всё дерево усыпано без остатка, порой ни листвы, ни веток не видать.

Цветущий рододендрон заметен издалека. Сначала он вызывает изумление (что это?!), потом восхищение (нет, не может быть!), а совсем рядом — священный трепет (Господи… чудо-то какое!). Красота необыкновенная.

Когда мы вышагивали по тропам Гималаев, пик цветения рододендронов приходился на высоты 3500—3800. Ниже почти отцвели, выше ещё не начинали.

А четвёртый день как раз прошёл на высоте до 4000, к которой, кстати говоря, мы за прошедшие пару дней неплохо акклиматизировались. И мы бодро вышагивали, обходя ступы справа, их обходят строго справа, чтобы не навлечь на себя гнев богов… Хотя… если это ступы религии бон, то обходить их нужно слева, строго слева, чтобы не навлечь гнев богов бона. Но бона там мало, и мы обходили справа, строго справа, фотографируя: рододендроны, снежные пирамиды Ама-Даблама, бурную горную реку в ущелье, бородатый мох, загорелую коричневую непальскую берёзу, цветные молитвенные барабаны, предприимчивые шерпы ставят везде и всюду и даже подключают их к ручьевым водным мельницам. А что? Сидишь дома, пьёшь чай, а барабан наматывает: «ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ!». Так звучит главная мантра буддизма, переводов множество, по смыслу наиболее подходящий к русской психологии: «Всем своим существом принимаю дары Вселенной». «ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ! — крутится барабан, — ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ!» «ОММАНИПАДМЕХУМ!» — вторят развевающиеся цветные флажки — «кони ветра», они тоже развешены везде. «ОММАНИПАДМЕХУМ!» — трепещут они. Хорошо! Пьёшь тибетский чай, щуришь узкие глаза от удовольствия, а за тебя молятся… Вода и ветер… Ветер и вода… Хорошо!

Но приходит круглолицая жена красавица и, уперев руки в боки, орёт: денег нет! И что? А то! Надо вставать, о-хо-хо… брать корзину, о-хо-хо… грузить тридцать килограммов поклажи, о-хо-хо… и, набычившись, как як, тянуть её, корзину эту клятую, наверх, для этих странных, непонятно чего ищущих белых… И уже в мыслях с каждым шагом повторять: «ОМ… МАНИ… ПАДМЕ… ХУМ… помоги Будда не упасть в пропасть и не сдохнуть под тяжестью на подъёме».

У нас после реки и обеда тоже закончилась лафа. Начался затяжной подъём.

На таких подъёмах сначала себя уговариваешь: ерунда… мелочи жизни… когда-нибудь этот подъём обязательно кончится, не может не кончиться, не бесконечный же он?

Но уже через полчаса ты с некоторым скепсисом относишься к тем недавним своим мыслям и аргументам, хотя ещё вот прям четверть часа они казались тебе убедительными. И уже закрадывается подозрение, червь сомнения такой: а точно кончится?..

А ещё через полчаса… ты абсолютно уверен: этот грёбаный подъём не закончится никогда!

И ты останавливаешься, привалившись к горе и, хватая, как выброшенная на берег рыба, ртом воздух, пропускаешь бесконечные караваны дзо, этих покладистых полукоров-полуяков, гружёных сверх всякой меры, наверх, и порожних — вниз, и Резанова где-то ковыляет сзади (а может, уже впереди?), и надо бы её подстраховать, да только нет сил, и Равиль хоть идёт с палками, всё равно отстаёт.

Но пастырь наш не бросает овец своих (нас) и контролирует «арьергард». Это я ему вчера предложил так называть нас, «отстающих», «арьергард». Арьергард «внуков капитана Гранта». Все команды «7 Вершин» на восхождение выбирают себе позывной. Мы поначалу думали назвать себя «внуки лейтенанта Шмидта», но как корабль назовёшь… А потому внуки Гранта! Именно Гранта. И никого иного.

Авангард наш, возглавляемый Намгелем, с Денисом, Артёмом и Владом уже, наверное, подходит к монастырю. А мы… А мы…

Но не проходит сорока минут, мы, потные и задыхающиеся, выбираемся к самому известному монастырю района Кхумбу, а может, и всей Сагарматхи: буддийскому монастырю Тенгбоче.

У меня было большущее, огромное желание посетить его. Ещё когда собирался на трек, я много читал о нём, об этом ведущем монастыре буддийского ламаизма… Но ночёвка у нас намечена в Дебоче, на сто пятьдесят метров ниже за перевалом, а небо вдруг расплакалось мелким занудливым дождиком. И Володя даёт команду не задерживаясь идти к ночлегу. «На обратном пути заглянем», — обещает он. И я верю ему. Я уже начал привыкать — ему верить…

Спускались по рододендроновой роще, но высота уже приличная, и невысокие (здесь не высокие) деревца только накапливали цвет. Следующая команда увидит их цветы. Увидит и ахнет!

В Дебоче заселились в какой-то совершенно новый, совершенно люксовый и совершенно непригодный, по моему мнению, для проживания в холодных горах отель. Огромные витражные окна тепла не держали, да и сами стены его не держали… Правда, тут его никто не держит, постоянно распахивая двери настежь даже там, где топят печку. Хозяин обещал горячую воду, некоторые попались на уловку, с удивлением искупавшись под ледяным душем. Мы с Резановой калачи тёртые, на глупости не велись, только умылись, обтёрлись салфетками, переоделись в сухое и пошли пить чай…