Валерий Лаврусь - Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр

Топ-топ… Я шёл след в след за Галиной, она за Вовкой. Несмотря на нашу черепашью скорость, мы иногда умудрялись ещё кого-то обгонять. Интересно, кого? Эй, кто тут хуже нас?! Хуже меня?.. Кажется, уже нет никого! Топ-топ… Господи… Царица Небесная, спаси, сохрани, помилуй… А кстати… в этот раз и молиться получается. Потому что перед поездкой исповедовался и причастился… Как знал! Топ-топ…

…Навстречу яки! Можно сойти с тропы и даже присесть, подождать, пока пройдут. Заодно восстановить дыхание. Вот только не восстанавливается оно тут! Вовка Галине что-то показывает впереди и говорит. Из-за ветра ни черта не слышно. Как задолбал этот ветер…

— … базовый лагерь, — долетает до меня обрывок фразы.

Я приглядываюсь: метрах в восьмистах жёлто-оранжевые палатки на фоне белого снега, серых камней и синего неба…

— Видишь? — показывает туда трекинговой палкой Резанова.

Я киваю:

— «Ещё 120 вёдер, и ключик наш…»

Топ-топ…

Мы дошли. Вовка довёл нас до владений Снежной Королевы, ибо ни хрена не в Лапландии она живёт. А живёт она здесь! У подножия самой высокой горы в мире: Эвереста… Джомолунгмы… Сагарматхи… Там, где сираки двадцатиметровыми акульими зубами… Нет! Там, где сираки гигантскими сине-зелёными ледяными ландскнехтами насмерть стоят, не пуская наверх глупых людишек. А людишки не только глупые, они ещё и упрямые. Так и лезут наверх, так и лезут… мешая вековому спокойствию и порядку. А ещё каждый день приходит толпа зевак, желающих поглазеть на героев, что завтра пойдут прямо в небо. И я один из этой толпы…

— Дошли? — Дэн приплясывает на месте, замёрз, что ли? — Мы уже тут минут пятнадцать, Намгель нас во-о-он в ту палатку водил с Владом… Шерпы чаем напоили. Прикольно… Влад чуть не заснул, и я…

— Вы уходите? — Вовка, оглядываясь, ищет Намгеля.

— Да… мы всё посмотрели…

На сирак — пирамидальную ледяную глыбу — начинает восхождение один из местных альпинистов. Обычная тренировка. Вот, как они это делают? Здесь и стоять-то утомительно.

— Пойдём на ту площадку возле льда, — тянет меня Резанова, она забрала у Вовки «зеркалку», полтора бестолковых килограмма, и решила устроить фотосессию. — Сфотографируешь меня в прыжке!

Вы посмотрите на неё… Высота 5360… Воздуха нет… Дышать нечем! Коленки больные, а она подпрыгивает и орёт: «Палыч, успей меня сфотографировать!». Женщины, ей-богу, откуда вы берёте силы?

Потом фотографировались с флагами…

Потом я предложил взять камушки на память, а на меня все поглядели как на дурачка, тогда я сам, встав на колени, зачерпнул горсть камней и долго не мог положить их в карман, всё промахивался… промахивался… промахивался…

Потом помню: мы собираемся возвращаться…

И всё.

…Очнулся в Горакшепе, за столом, за ужином… Переодетый, переобутый… передо мной тарелка с момо, но есть я их не могу. Интересно, меня притащили или я сам пришёл?

— …а говорил, не дойдёшь, вон как лихо скакал обратно… — Резанова вяло ковырялась в жареной картошке. — Ещё и момо заказал… Я тут картошку-то…

Значит, ещё и скакал… Совсем обалдел!

Я погипнотизировал момошку, положил её в рот и принялся тщательно пережёвывать. Только бы не вырвало… Только бы не вырвало…

— Ещё сутки, — громко икнул рядом Равиль, он тоже тщетно пытался запихнуть в себя картошку. Я вяло кивнул и с усилием проглотил. Только бы не вырвало…

Ночью снова не спал, голова болела так, будто мне пытались её вскрыть тупым сверлом. Вовка, приди, убери сверло… Убери, пожалуйста… Убери! Нет, не придёт… Не поможет… Не волшебник… Только пастырь, с маленькой буквы. Не с большой. Жаль… Он и сам после Эвереста загибался… Господи… Пастырь небесный, как же болит голова…

В десять выпил цитрамон.

В двенадцать нурофен.

В два кетанов, и он тоже не помог…

В четыре поднялся.

Через час выход на Калапатар! Или, как его называют местные, Кала-Патхар…

Господи помилуй… Господи помилуй… Господи помилуй…

— Вова, вопрос некорректный, и всё же… Ты видишь, ты оцениваешь ситуацию, когда человек реально отжат досуха? Или чаще он просто ломается морально: «всё, больше не могу, никуда не пойду, я упал»… Или наверху это неразличимо?

— Как правило, интуитивно ощущаешь: человек морально сдался или физически исчерпан.

— Но на высоте правда тяжело. Я и сам в этот раз думал об эвакуации…

— И всё-таки физическое измождение видно сразу. Цвет губ, кожи, взгляд… Ты поймёшь, человек действительно исчерпан или это психологический барьерчик…

— Как-то ты рассказывал, у тебя почти на руках умер человек…

— Да не почти… на руках, можно сказать, и умер… На спуске с Эльбруса. Я тогда вторым гидом работал в одной из эльбрусских компаний. Выдались несколько свободных дней от команд «7 Вершин», и та компания попросила помочь. Я и подрядился вторым гидом. У группы было два первых и несколько вторых гидов. Большая группа была.

Мы уже сходили на вершину. И на спуске один парень стал сильно отставать. Я первому гиду говорю: «Давай я его на себя возьму, спущу вниз». Он согласился. Я повёл. Ближе к Седловине начала портиться погода… Этот — он сильно устал — попросил присесть. Я решил, пусть отдохнёт, куда торопиться, погода всё равно уже испортилась. И стал доставать и настраивать GPS… метёт же, ничего не видно… Пока всё включил, пока настроил, прошло… ну, может, минуты две, от силы три. Он всё сидел, отдыхал… А когда я его окликнул идти дальше, он уже был мёртв.

— Сердечный приступ?

— Диагноз поставили: «переохлаждение организма». Я уж не знаю, насколько проверяли или не проверяли…

— Послушай… как я понимаю, смерть от переохлаждения так быстро не наступает…

— За две-три минуты? Нет, конечно. Даже в ледяной воде за столько не умирают. Когда ходил в море на Камчатке, нам говорили, что у нас есть минут пять-семь, если что.

— Так только сердце уводит… Даже инсульты не так.

— Главное, парень же совсем молодой! Тридцать три года. Когда снял с него балаклаву — лица я его не знал — увидел посинение носогубной зоны… Я тоже сразу подумал, сердце. Но врачи поставили другой диагноз. Да не суть…

И мне было так тяжело, прям… Спустил его до Седловины. Дальше попросил ещё одного гида помочь. Мы вместе протащили тело по Седловине. А потом я остался с ним ждать спасателей.

— И всё время была пурга?

— Да… Всё время… Спасатели пришли и спустили вниз… Потом юридические формальности… Родственникам я тоже сообщил, я же последний, кто видел его живым…

— А часто приходилось людей аварийно спускать с Горы? Живых, я уже имею в виду…

— Часто! Как-то с двумя здоровыми парнями была история… Первый на пятую точку сел, не дойдя до вершины метров тридцать. Я стал спускать его до Седловины… От Седловины до Косой полки мне помогал тащить его друг. А на Косой они уже оба сидели… И мне пришлось тащить их двоих. А потом — с Косой, с 5000, до скал Пастухова. А там из-за пурги я ушёл сильно в сторону, метров на сто… Пока шёл, всё время отворачивал лицо… позёмка больно хлестала по лицу. Когда понял, что ушёл, начал выходить по GPS… Нормально вышел… Но нагрузка была колоссальная! Я после этого даже уволиться хотел. Я понимал, что это… что… что… чёрт подери… И сколько же можно?! (Смеётся.) Но друзья отговорили: «Вова, не горячись… Вова, отдохни… Подумай пару дней… Вина попей… Шашлыка покушай… В баньку сходи… Ребята довольны… спустились».