Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

Ну так — про аллергию…

Как-то летом Юрка со Славкой остались на хозяйствах одни. Жёны и дети разъехались по отпускам и каникулам в Самару, Москву и Воронеж.

Славка пришёл к Юрке утром в воскресенье — уже в энцефалитке и сапогах — и предложил сходить на Кан-То за морошкой.

Кан-То — большое озеро в полутора километрах от Северного, его название переводится как Лебяжье озеро. Когда-то там правда жили лебеди и ханты, но теперь на озере были профилакторий, детский дом и пляж, на котором иногда летом купались. На ближнем берегу — пляж, а на дальнем — болота. На болоте — морошка.

Делать Юрке было абсолютно нечего, и хоть морошка не входила в сферу его интересов, он решил брата поддержать. Надел полевую одежду, сапоги, взял рюкзак с чаем и бутербродами… и вдруг обнаружил: в рюкзаке нет «Дэты»! А без «Дэты» в августе на Кан-То делать нечего… У Славки её тоже не оказалось — он понадеялся на брата. Бывает.

Ничего, решили братья, по пути в аптеке чего-нибудь прихватят. Аптека стояла на половине пути к озеру. Но нашей «Дэты» в ней не нашлось, а продавалась всякая импортная дрянь. Покрутив носом, они наконец выбрали аэрозоль «Москитол», который тогда и увидели в первый раз. (Только-только на Севере появились все эти заграничные новинки.) Ярослав тогда ещё всё восхищался: как же, Франция! Оба помнили, как Золевский рассказывал про встречу с канадскими лесниками, у которых были французские репелленты: «Пшикнул спереди, пшикнул сзади — и ни одна зараза не п-п-подлетит».

Вооружившись современным средством защиты от кусающих насекомых, они прямиком направились на Кан-То. Не доходя полкилометра, как положено по инструкции, применили средство, распылив на себя облако вонючей гадости. Ещё через пять минут были на болоте. Славка взялся собирать редкую морошку — народу там уже прошло, как на демонстрации: посёлок-то рядом. А Юрка просто шарахался по кочкам.

Между делом братья болтали о том, что если не обращать внимания на комаров и мошку, то гнус перестаёт жрать — была у них такая завиральная теория.

— По-другому, наверное, пахнет человек, — увлечённо рассуждал Юрка. — Надо только понять, как не обращать внимания, — и всё: репелленты станут не нужны!

— Или изобрести маскирующий репеллент, — не отставал Славка, — на основе запаха «необращения внимания».

Пургу они на пару нести могли без конца…

Потом вспомнили и о положительной стороне существования такого количества летучих насекомых на Севере. Ими питается перелётная птица: и личинками, и взрослыми насекомыми. Утка, например, ныряя, клювом прямо гроздьями с подводных растений счищает личинок мошки и комара. А гуси, сидя на гнезде, даже не сходят с него, если хотят покормиться, просто открывают клюв, и им в глотку набивается вся эта живность. Так что… не всем плохо…

Братья гуляли уже час, когда Славка с кряхтением разогнул спину, посмотрел на Юрку и, вдруг нахмурившись, встревоженно поинтересовался:

— Ты чего?

Юрка оглядел себя и пожал плечами:

— А чего?

— У тебя рожа… как надутая.

Юрка коснулся лица… Действительно, распухло. Он, конечно, чувствовал, что с лицом что-то не то, но особого значения не придал. Ну, укусила его пару раз мошка. Ну да, не действует на неё этот новый хвалёный репеллент — что он, на Севере первый год, что ли?

— Та-а-а-ак… — Славка похлопал себя по карманам, диазолина с собой он не взял, старший часто на полевые брал антигистамины, у самого проблемы. — Значит, так, брательник: давай дуй в посёлок. По пути в аптеку заскочишь… Попросишь… — он замялся. — Они сами всё поймут. Давай бегом. Бе-гом!

И Юрка побежал.

По дороге у него начали опухать руки, ладони стали как маленькие подушки. Но дышал он пока нормально. Вопрос: долго ли? Хотя и так понятно: недолго. Перекроет отёчность кислород.

В аптеку он ворвался — только дверь не вынес. Аптекарша, увидев Юрку, всплеснула руками, запричитала и кинулась что-то искать на полках. Через минуту она скормила ему две таблетки, дав запить минеральной водой. Юрка таблетки проглотил, водой запил, заплатил и засобирался домой. Аптекарша хотела было его оставить, но Юрка, сказавшись, что его ждут, ушёл.

Дома он сразу завалился спать — «спучий» какой-то препарат попался.

Когда через два часа вернулся Славка, Юрка уже был в норме — отёк сошёл. Старший поставил Юрку, покрутил, внимательно осмотрев, потом сгонял за бутылкой грузинского вина — Славка полюбил его ещё во времена службы в космических войсках. Братья выпили по стакану и, пока жевали зелень с сыром, решили, что всё-таки зима на Севере — лучшее время. Хоть холодно, зато нет всей этой летучей твари!

Работая в аэрокосмогеологии и занимаясь подповерхностной радиолокацией, братья исколесили не одну сотню километров болот и лесов Западной Сибири, не раз выступали на конференциях, — и однажды их пригласили опробовать новый метод при поиске золота.

Приглашение Серовы приняли с энтузиазмом: интересно же поработать «на золото»! Несмотря на перманентное бедственное положение с деньгами в Аэрокосмогеологии, средства изыскали и командировали братьев в горы Приполярного Урала. Добирались они до золотоискательской партии длинным кружным путём.

Из Северного с тридцатью килограммами груза (локационная аппаратура: локатор, антенна, аккумуляторы, самописец; смена одежды, болотные сапоги, сухпай на три дня) братья вылетели в Салехард. Там переночевали в каком-то клоповнике — при аэропорте он числился гостиницей. А утром, едва успев на последний в сезоне «Метеор», — дело было в конце сентября — отправились вниз по Оби.

Шесть часов плавания, и они очутились в городе Берёзове, или как сегодня называют этот посёлок — Берёзово. Город стоит на слиянии Сосьвы и Оби. Серовы знали, что он знаменит «сосьвинской селёдкой», подававшейся к царскому столу, и ссыльными, которых некогда великая матушка Россия отправляла в ту глухомань за государственные злодеяния. Одним из таких ссыльных был, как помнится, друг и соратник Великого государя Петра Алексеевича, Светлейший князь, первый губернатор Санкт-Петербурга, некогда всесильный временщик Александр Данилович Меньшиков. Были там и Миних, и Остерман, и другие персонажи. Сильно историческое место.

Устроившись в «гостиницу», которая на поверку оказалась бывшей школой, Серовы отправились в Берёзовский аэропорт за билетами, а по пути решили осмотреть достопримечательности.

Но смотреть оказалось не на что. Ничего там не осталось. Обыкновенный заброшенный сибирский посёлок. Главной достопримечательностью были невероятно большие, прямо-таки огромные лайки, они шастали от двора ко двору, сбивались в стаи, устраивали друг другу выволочки и при этом трогательно клянчили еду у всех встречных-поперечных. Создавалось ощущение, что их никто не кормит, но на вид они были веселы и упитанны. Уже в аэропорту братья ближе познакомились с одним из «берёзовских аборигенов». Знакомство обошлось в три буфетские котлеты, полбуханки хлеба и банку кильки в томате. После чего пёс изумительной белой расцветки, она кое-где пробивалась сквозь серо-коричневую берёзовскую грязь, стал их закадычным другом и решил лететь с ними хоть на край света.