Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

Взяв билеты и насилу отбившись от нового «приятеля», Серовы вернулись в «гостиницу», где с изумлением обнаружили: электричества нет ни в одной из его ипостасей. Ни света в лампочках — почитать, ни тока в розетках — вскипятить чаю. Философски рассудив, что, возможно, это и есть главная историческая достопримечательность ссыльного города, братья поели холодной тушёнки и завалились спать.

Рано утром они уже были в аэропорте, загрузились в Ан-2, сделали ручкой Берёзову и вылетели в Саранпауль.

Если Берёзово — захолустье, то Саранпауль — место ссылки для ссыльных из Берёзова. Посёлок буквально утопал в жидкой грязи, от которой спасали деревянные настилы — «тротуары». По проезжей части ходили только вездеходы, тракторы «Беларусь» и коровы. Последние, видимо, тоже были вездеходными: гуляли как хотели, где хотели — и по тротуарам в том числе, оставляя на них грязь и лепёшки.

Расспросив прохожих, Серовы добрались до центральной конторы золотоискательской геологической партии, получили документы на заселение в общежитие и были уведомлены, что завтра в десять вертолёт заберёт их в горы.

Общежитие они нашли недалеко от центральной конторы и как-то легко в него вселились, с удивлением обнаружив электричество, центральное отопление, чистые кровати… и не обнаружив элементарных удобств. Удобства размещались «на дворе». Издержки невылупившейся цивилизации…

Делать до завтра было нечего, и братья отправились прогуляться по тротуарам Саранпауля.

Представляете, с каким изумлением они минут через десять стояли перед обычным деревенским домом, на дверях которого было написано: «Уральский музей кварца»! В глуши, в стороне ото всех дорог — «Уральский музей кварца». Оказалось, музей состоит при той же геологической экспедиции, и он — о чудо! — крупнейший в мире (в мире!) музей природного кварца! Смотрителем был больной, простуженный, безумный геолог. И хоть сопли у него лились гужом, он провёл братьев по музею «от и до».

Нет, это были не просторные прохладные залы с мраморным полом и прозрачными витражами, где экспонаты выставлены под стекло и снабжены поясняющими надписями «это — то… а это — это, найдено тогда-то и там-то», нет. Это были стеллажи… стеллажи… стеллажи… в пять-шесть ярусов, забитые пробами, сколами, кристаллами, россыпями. Смотритель аккуратно снимал каждый образец и объяснял… нет, не объяснял — распевал сагу о камнях. Были там кварцы, аметисты, турмалины, цирконы… Безумно красиво и прямо-таки увлекательно. А поскольку Серовы внимали всему с неподдельным интересом, смотритель в какой-то момент вдруг замолчал, вперив в них красные слезящиеся глаза, высморкался в полотенце, произнёс: «Щас…» и скрылся за стеллажи. Вернулся он через минуту с газетным свёртком и со словами: «Вот! Сам нашёл! Никому не показываю», — вручил его братьям. Славка аккуратно развернул газету, а там…

Представьте у себя в двух ладонях аквариум. Вода кристальной чистоты, дно поросло коричневым трёхсантиметровым игольчатым переливающимся мхом, а поверхность выгнута, как линза, и от этого дно просматривается удивительно чисто и ярко. И всё — блестит, переливается, сверкает… Трёхкилограммовый скол пьезокварца, вот что это было такое. У братьев перехватило дыхание! Любовались они минут пять, потом Славка так же аккуратно завернул скол и передал смотрителю. Он не стал спрашивать: «Ну как?» — он и так всё понял по их лицам. В полном молчании Серовы раскланялись со смотрителем и покинули музей. Продолжали они молчать и по дороге в общежитие. Не о чем было говорить. Они только что видели чудо! Им только что было явлено доподлинное доказательство существования Господа Бога.

На следующий день в десять утра братья уже сидели на ящиках возле вертодрома и дожидались «восьмёрки». И тут произошло замечательное событие.

Со стороны аэропортовского магазина мимо них промчался огромный детина в телогрейке, ватных штанах, грязных сапогах и на ходу крикнул: «Какого хрена сидите?! Там водку без талонов дают!»

Здесь уместно вспомнить, действие происходило в самом начале 90-х. Антиалкогольный закон вроде бы уже отменили, но водки в свободной продаже не было — только по талонам. А тут — такое!

Славка, который до этого лежал, блаженно растянувшись на ящике с аппаратурой и курил, подскочил и ни слова не говоря бросился к магазину. На полпути он вдруг остановился, развернулся, побежал назад, показывая младшему в сторону гор. Юрка повернулся и увидел приближающийся вертолёт. Когда Юрка снова посмотрел в сторону Славки, брат уже опять бежал к магазину и при этом махал рукой: мол, забрасывай, забрасывай аппаратуру — я сейчас!

Вертолёт сел, дверь открылась, из неё выпрыгнул борттехник и рванул к Юрке. «Геофизики?! А чего вас не двое?! Где второй?!» Перекрикивая рокот двигателей и свист лопастей, Юрка пытался объяснить, мол, сейчас второй… надо ему… отошёл — будет с минуты на минуту. Борттехник выматерился и стал помогать Юрке таскать и загружать их манатки в вертолёт. Погрузив, он убежал куда-то на склад — попросили прихватить какие-то запчасти для золотоискателей. Ещё через пятнадцать минут всё было готово, а Славка так и не возвращался. Краем глаза, пока таскали, Юрка видел, как к магазину со всех сторон сбегались мужики. Ситуация складывалась неприятная: ждать Славку скоро не приходилось, а вертолётчики, как известно, народ нетерпеливый и простоев не любят. Юрка стоял возле вертолёта и жестами показывал командиру (тот смотрел на него через зеркало заднего вида), мол, сейчас… сейчас… Командир раздражённо шевелил губами и грозно сверкал глазами. И тут в один момент Славка оказался рядом. Рукав у него был наполовину оторван, но вид брат при этом имел задиристый и лихой. В руке он держал газетный свёрток, в котором легко читалась поллитровка — «чебурашка». Он заскочил в вертолёт, Юрка следом, борттехник захлопнул дверь… и геликоптер стал подниматься.

Старший сидел весёлый, раскрасневшийся и ощупывал полуоторванный рукав. Наклонившись к Юрке, сквозь шум винтов он проорал: «Чуть по морде не получил! Пообещали намыть, когда вернусь! Но хорошие мужики! Вертолёт в окно увидели — сразу без очереди пропустили. Хороший народ! — и, показав большой палец, добавил: — Вот такой!» Прекратив бесполезные попытки приделать рукав на место, он стал прятать бутылку в рюкзак.

Через час вертолёт заходил меж горами на посадку к приисковому посёлку.

Добрались…

Прииск встретил их морозной солнечной свежестью. Конец сентября в горах Приполярного Урала — поздняя осень. Перед посёлком, гремя перекатами и водоворотами, мчалась Хальмер-Ю. Выше по течению в неё вливался Пальник-Шор — его хорошо было видно по брызгам и переливающейся радуге за каменистым плато. А со всех сторон поднимались Уральские горы.