Йоав Блум - Руководство к действию на ближайшие дни

И потом еще раз на Бена.

Она рассмеялась, схватилась за голову и недоверчиво закивала.

– Вы чокнутые, – крикнула она. – Вы все. Ты, мадам Вентор – вы чокнутые. Каждый из вас – по-своему.

Она потрясла книжкой перед глазами Бена:

– Вот это? Вот эта штука говорит тебе, что делать?

Бен сидел съежившись и смотрел ей прямо в глаза.

– Я понимаю, звучит по-идиотски, но я почувствовал, что это написано именно для меня. Я даже испугался.

Оснат открыла рот, но потом вдруг резко закрыла. Она встала со стула, развела руки и озорно посмотрела на Бена.

– Ну так вперед, давай сейчас спросим у нее совета, – сказала она.

– Я не уверен, что… – начал было Бен.

– Ведь мы не знаем точно, что делать, правда? Нам нужен совет! Хотя бы направление! – сказала Оснат.

– Мне просто кажется…

– О волшебная книга! – воскликнула Оснат и подняла книгу к потолку. – О могучая книга, полная тайн и знаний! Открой, что нам делать! Укажи нам путь!

– Ладно, не надо смеяться над всем…

– Расскажи нам! Мы растеряны и жаждем указаний путеводителя!

Она начала расхаживать легкими шагами по убежищу, театрально размахивая книгой.

– Стоит ли нам надеяться? – спросила она с горестной миной. – Открой знание, которое приведет нас к истине!

– Оснат…

– Ч-ч-ш-ш! – перебила она его. – Я обращаюсь к нашей великой и могучей книге.

Она встала в центре комнаты, снова вознесла книгу к потолку и вопросила:

– Как нам добраться до следующей станции на нашем эпическом пути? К кому нам обратиться, о прекрасная книга?

Она опустила книгу и начала быстро листать страницы, снова громко спросила: «К кому нам обратиться?» – и ткнула пальцем.

Прошла пара секунд: Оснат молча уставилась на то место, куда попал ее палец.

– Я думаю, – сказал Бен, – что нужно открыть где-нибудь посередине. Ты открыла в самом начале, там еще не…

Он замолчал: она развернула раскрытую книгу к нему. Он увидел слова, на которые она показывала. Собственно, на этой странице было всего семь слов:

«К кудрявой Сигаль Фучкин, поклоннице Джонни Деппа».

– Я знаю, кто это. Я знаю ее, – бормотала Оснат с вытаращенными глазами. – Блин, я знаю ее.

Сигаль сидела на скамейке в садике дома престарелых и задумчиво смотрела на белый дым от своей сигареты. Это уже третий ее перекур сегодня, но покурить необходимо. Почему-то ей было неспокойно.

В садике дома престарелых было пусто – так бывало, когда обед уже давно кончился, а холодная погода не располагала к прогулкам. Старички предпочитали не выходить из дома, и Сигаль могла курить без зазрения совести и не страдая от укоризненных взглядов, которые как будто говорили ей: «Нам и так осталось недолго, а ты еще и травишь нас никотином?»

Она поднесла сигарету к губам и слегка затянулась, отчего кончик сигареты покраснел. Почему-то от вкуса табака саднило горло, хотя она курила уже столько лет. Она уже давно заметила, что ее успокаивает не сам факт курения, а то, как она держит сигарету. Нежно держать бумажную трубочку между пальцами, слегка расслабить запястье, прижать локоть к боку – как бы полуобнять себя саму – все это успокаивало нервы и давало возможность побыть наедине с собой. Короткие затяжки – это всего лишь дань обычаю.

Через стекло она увидела, как двое подходят к окну регистратуры, где она обычно сидела весь день.

Лица знакомые. Он – сутулый хлюпик, безвкусно одетый: она – поклонница британской музыки, худенькая, с короткой стрижкой, в кроссовках, которые совершенно не подходят к брюкам. Нельзя же ходить в темных брюках и светлых кроссовках. Это же элементарно. Кроссовки ломают линию, делают тебя ниже, чем на самом деле. Но, кажется, ей все равно…

Они поговорили с Мирой – та замещала Сигаль во время перекуров, лапочка. Сутулый стоял немного сзади, с рюкзаком на плече, на пальцах у него даже побелели суставы – так сильно он сжимал лямку. Разговаривала девица с короткой стрижкой, немного наклонив голову и активно жестикулируя. Потом Мира указала на нее, Сигаль, – и они оба обернулись. Она увидела, как эта стриженая быстро благодарит Миру, и оба они направились к Сигаль.

Ну, что на этот раз?

Оснат толкнула стеклянную дверь и вышла в садик дома престарелых.

– Привет, Сигаль, – сказала она. – Как дела?

Девушка маленького роста, которая сидела на скамейке и курила, улыбнулась ей в ответ.

– Привет, Оснат. Все хорошо. Вас ведь Оснат зовут, да? Я правильно помню?

– Да, – подтвердила Оснат.

– Вы ходили к этому, как его, со второго этажа, если я не ошибаюсь, – сказала Сигаль.

– Да, – ответила Оснат. – Мы, кажется, виделись недели две назад.

– Да, точно. – Сигаретный дым образовал над головой у Сигаль что-то вроде короны. – Мы говорили о фильмах, да?

– Именно, – ответила Оснат. – И я дала вам пару советов, какую музыку послушать.

Сигаль перевела взгляд на Бена:

– А вы тоже ходили к нему, да? Я забыла, как вас зовут… Вертелось на языке…

– Бен, – назвался юноша.

– Как? Я не расслышала.

– Бен, – сказал он погромче.

– А, о’кей, здрасте. – Сигаль указала на них сигаретой и спросила: – Вы родственники?

– Нет, нет, – возразила Оснат. – Просто случайно мы оба ходили к Хаиму Вольфу.

– Вольф – точно, так его звали. Меня тут не было в тот день, когда он умер, у меня был выходной. Я любила его, он был такой энергичный. Все время называл меня Сигалит – ну и ладно.

Она затянулась и улыбнулась им дежурной улыбкой:

– Вы что-то хотели?

– Да, – сказала Оснат. – Мы хотели спросить, не замечали ли вы за Вольфом каких-нибудь странностей в последние дни.

– В его последние дни?

– Да.

– В каком смысле странностей? – удивилась Сигаль. – Расписание тут довольно строгое. Иногда бывают посетители, но чаще местные ходят по одним и тем же маршрутам: комната – столовая – лекционный зал – лобби – врач. Тут ничего исключительного обычно не бывает.

– Может быть, кто-нибудь приходил к нему? Или он просил о чем-нибудь необычном? Вел себя не так, как всегда?

Сигаль смотрела то на одну, то на другого.

– А что? В чем дело? Человек умер по естественным причинам. Что, собственно?

– Нет, нет, нет, – помотала головой Оснат. – Мы пытаемся… э-э-э… найти еще кого-нибудь, кто общался с ним в последние дни. Ничего уголовного.

– Смотрите, к нему приходило не так много народу, – сказала Сигаль. – Но тут, в доме, у него было немало друзей. Все его любили, он всегда мог рассказать какую-нибудь историю. Он даже выступал здесь иногда, когда обещанный лектор не приходил. Но иногда что-нибудь вытворял.

– В смысле?

– За две недели до смерти уборщица нашла у него в комнате тайник с крепким алкоголем. Выяснилось, что у него в платяном шкафу была двойная стенка, и там он прятал всякие бутылки. Хорошие напитки, не пойло. Я говорила о них своему парню – он сказал, что это самые лучшие марки.