Николай Таратухин - Сборник рассказов

Тот, которого я обезвредил первым, вдруг начал проявлять активность и попытался освободиться от пут. Пришлось его дополнительно упаковать остатком скотча. Второй, лежащий у туалета, не подавал признаков жизни. «Неужели я перестарался и отправил его к дидько* в пэкло**?» — подумал я. Кровищи набежало из раскроенной его головы много, но он дышал. Укрепил ему связанные руки, снятым у него брючным ремнём. Затем подтащил его к входной двери и усадил так, чтобы он подпирал её спиной. Подошёл к первому и проделал с ним то же самое. Заметил, что первый оклемался и открыл глаза. Расклеил ему рот.

— Ну, привет, земляк… Какую ты гадость мне вколол в автобусе?

— Это не я. Тот сейчас придёт и тогда тебе не поздоровится…

— А ты уверен, что он сюда дойдёт? — сказал я, показывая ему пистолет.

— А пистолет не заряжен боевыми…

— Не заряжен?.. Сейчас проверим…

Я приставил к его лбу пистолет, имитируя готовность нажать курок. Он сильно испугался и стал уклоняться от дула.

— Я соврал, пистолет заряжен…

— Где ключи от входной двери?..

— Их у нас нет. Нас закрыли.

— Сколько вас и как зовут старшего и тебя?..

— С нами вместе здесь четверо и двое ещё в Южной Корее… Старший Михаил, я Иван.

— Каким образом вы собираетесь меня отправить в Украину?

— Загримировать… И в автомобиле паромом в Южную Корею, а после самолётом…

— Где сейчас остальные?..

— Покупают средства грима…

— Когда выезд?..

— Завтра утром…

Вступать в перестрелку с украинскими агентами, которых за дверью должно быть двое, мне не очень хотелось. Понятное дело, я легко мог решить проблему со своим освобождением, сделав два выстрела в упор по входящим, но видеть два новых трупа я не хотел. Решил использовать переговоры…

— Если хочешь остаться живым, подтвердишь всё, что буду говорить твоим друзьям. Согласен? — спросил Ивана…

Получив утвердительный ответ, отошел в мертвую зону возможного обстрела сквозь дверь и стал ожидать остальных агентов. Они не заставили себя ожидать долго. Щёлкнул замок первой входной металлической двери, и она открылась. Вторая деревянная дверь должна была открываться во внутрь, но этому мешали спины связанных агентов. Дверь начала приоткрываться…

— Михаил, остановись! Я вооружен. Твои друзья у меня в заложниках. Сейчас ты вызываешь полицию и скорую, одному из твоих нужна медицинская помощь. Вы сдаётесь полиции… Если через двадцать минут полиции не будет, я приму другие меры… А сейчас твой человек подтвердит мои слова, — сказал я, как можно тверже и кивнул Ивану.

— Михаил, он говорит всё верно. Мы с Петром связаны…

За дверью установилась гробовая тишина, а я соображал: какие «другие меры» мне предпринять? Убивать никого я не хотел, отстреливать руку или ногу связанным — тоже. На всякий случай, сменил позицию и стал у другой стены прихожей. И сделал это не зря. Через какое-то мгновенье в щель приоткрытой двери просунулась рука с пистолетом-пулемётом. Я узнал израильский «Микро-УЗИ». Очередь прошила то место, где я стоял ранее. Но обратно пистолет уже не вернулся. Я двумя выстрелами выбил его из руки агента. Как мне в этот момент хотелось третий выстрел сделать чуть ниже руки!..

— Михаил, ты ничего не понял?.. Сейчас я убью одного из твоих друзей, а через 15 минут второго, если не приедет полиция…

Надо было видеть испуганное лицо связанного агента. Я приложил ствол пистолета к своим губам, приказывая агенту молчать, а затем выстрелил в пол… К моему удивлению, «отстреливаться до последнего патрона» агенты не стали. Поняв, что операция полностью провалилась, они согласились на мои условия. Через 15 минут вся улица у дома была заполнена спецмашинами. Агенты сдались без единого выстрела. Я тоже сдался полиции.

На этот раз пресса была на высоте в прямом и переносном смысле. В явочной квартире агентов на девятом этаже не было куда яблоку упасть от нашествия репортёров. Телевидение почти по всем каналам транслировало вечерние новости, где я фигурировал чуть ли не национальным героем…

Помню, в тот вечер меня подвезли к моему дому. На улице было прохладно, лёгкие снежинки, падающие на тротуар улицы, подхватывал холодный ветер и уносил к основаниям зданий, наметая там небольшие сугробы. Зима катилась к февралю, к моему двадцатидвухлетию и помирать мне, видимо, было рановато… Акеми встретила меня вопросом:

— Где ты бродишь?.. На звонки не отвечаешь. Я измучилась в ожидании…

— А ты, что телевизор не смотришь?..

— Когда мне его смотреть?.. Помощница заболела и у меня полно забот. Уложила сейчас детей спать…

Поужинали. Дети уже спали. Я присел около их футона, гладил их головки и думал: «Увижу ли я их взрослыми при таком нездоровом интересе к моей персоне целого государства?» Конечно, я всё ей рассказал, что со мной произошло в этот вечер. Посетовал, что муляж кисти придётся заказывать вновь… На следующий день у меня должен быть выходной, и мы долго не могли уснуть, болтая о своих планах на будущее.

В марте начинался второй круг в «Джей—лиге». В профессиональной команде существует жестокая конкуренция за право попасть в основной состав. В отличие от многих стран мира, где количество футбольных легионеров, выходящих на игру, могло быть шесть, семь и даже десять. В Японии их число должно быть не более трёх. Это позволяло молодым японским футболистам пробиться в большой футбол. Я не был легионером и конкуренции не боялся, но в команде на моей позиции имелся серьёзный конкурент — бразильский футболист, игравший ранее в команде «Ботафаго». Он был всего на два года старше меня и находился в расцвете сил.

В трёх играх второго тура наша команда набрала всего четыре очка. Я сидел на лавочке запасных и недоумевал: «Вроде на тренировках показываю хорошую игру, но в заявку на игру ставят в запасной состав». В четвёртой игре меня выпустил тренер вместо бразильца за десять минут до конца матча. Мы проигрывали 1:2. Сразу же я взял под контроль центр поля. Вывел длинным пасом левого полузащитника на свободную зону, он обвёл двух защитников, но бить по воротам не стал, а скинул пас в центр штрафной, где я вколотил мяч под перекладину. Стадион буквально взорвался криками: «Вирта!»… «Донбасс!»… А когда в уже добавленное время мы забили победный мяч, весь стадион скандировал эти два слова.

После игры тренер, которого я очень уважал, решил со мной поговорить откровенно, по душам…

— Понимаешь, Максим. Ты стал символом воюющего Донбасса. Хозяину клуба было сделано внушение в Министерстве спорта. Это результат давления американцев на нашу страну. Мы с ними союзники, а они поддерживают Украинское правительство. После той истории с твоим похищением о тебе узнала вся страна и многие стали думать о войне Украины не так, как этого хотят там наверху. Сейчас хозяин команды готовит материал на расторжение с тобой контракта. Неустойку тебе выплатят. Она будет солидная… Мой тебе отеческий совет — если не хочешь попасть в автокатастрофу, или еще в какую-нибудь беду — уезжай из страны…